Татьяна Хрулева РОСБАЛТ
О том, сколько лет может потребоваться на осознание бесперспективности вооруженного сопротивления, и о непростом пути к миру в Латинской Америке в интервью «Росбалту» рассказал экс-лидер Движения 19 апреля, сенатор Антонио Наварро Вольф (Колумбия).
— Господин Наварро Вольф, вы получили превосходное образование, учились не только у себя на родине, но и в Великобритании, в университете Лонгборо. Как получилось, что вы, человек, принадлежащий к интеллигенции, взяли в руки оружие?
— Причин было несколько. Во-первых, моя молодость пришлась на конец 1960-х — начало 1970-х. Это было время студенческих движений в Европе и на американском континенте, в том числе и в Колумбии. В те годы я сам был студенческим лидером, профессором университета. Мы хотели изменить мир и были уверены, что для этого просто надо сделать хороший рывок.
Второй причиной послужила фальсификация президентских выборов в Колумбии, прошедших 19 апреля 1970 года. Победителем на них был объявлен представитель консервативной партии Мисаэль Пастрана Борреро, но эта победа была украдена у генерала Рохаса Пинильи. Подобное мошенничество возмутило многих. Так родилось партизанское движение 19 апреля (М-19), к которому я присоединился в 1974 году (со временем я стал человеком номер два в движении). К тому же, пример Кубинской революции вдохновлял многих в Латинской Америке. Так что просто все сошлось. Но в основе лежала мечта о переменах.
— Возможностей осуществить эту мечту мирным путем вы не видели?
— Нет, в начале 1970-х это было невозможно. Как я уже объяснил, история нашего движения началась с протеста против фальсификации на выборах. Победу генерала Рохаса Пинильи украли. А чтобы добиться изменений мирным путем, нужно если не выигрывать выборы, то хотя бы иметь такую возможность. Тогда это было нереально.
— Но можете ли вы сказать, что с оружием в руках вам удалось приблизиться к своей мечте?
— Мы попытались ее осуществить. Партизанская борьба заняла 16 лет моей жизни. И да, в итоге мы стали понимать, что вооруженное противостояние ведет в никуда, и мы никогда его не выиграем – даже если не проиграем. Я и мои товарищи стали задаваться вопросом: сколько мы еще готовы воевать — пятнадцать, двадцать лет? Мы поняли, что можем состариться, так ничего и не добившись. Поэтому наша точка зрения стала меняться, и в 1990 году мы заключили мирное соглашение с правительством.
— Получается, на осознание того, что вооруженная борьба ведет в никуда, потребовалось почти 20 лет. Вам не кажется, что это слишком долгий срок?
— Вы знаете, у нас же была очень большая поддержка со стороны населения. По некоторым опросам общественного мнения, в начале 80-х M-19 поддерживали около 70% жителей Колумбии. Это очень много значило. И, забегая вперед, отмечу: после достижения соглашения о мире мы получили почти треть голосов на свободных выборах. О таких результатах в те годы многие латиноамериканские левые могли только мечтать.
— А в чем состоял секрет такой популярности?
— Мы не были националистами, мы не были марксистами. Пожалуй, ближе всего по идеологии мы были к социал-демократам. Мы просто верили в перемены и отстаивали, в первую очередь, три цели: национальная независимость, демократия и социальная справедливость. Наша позиция была близка большинству колумбийцев.
— Хотя бы одной из этих целей удалось достичь?
— По крайней мере, в достижении демократии мы добились большого прогресса. Именно подписание нашего мирного соглашения в 1990 году дало старт конституционному процессу, в результате которого в Колумбии появилась новая демократическая конституция. Она и в настоящее время является главным законом страны. Это была наша главная цель. К сожалению, пока у нас так и не получилось достичь двух других — для этого необходимо больше власти. Но основные законы, по которым живет наша страна, намного лучше, чем те, которые были в прошлом. И это большая победа.
— Партизанская борьба на протяжении двадцати лет – дело затратное. Как финансировалось ваше движение?
— Мы получали деньги так, как их можно получить с помощью оружия. Опережу ваш следующий вопрос: финансирования за счет торговли наркотиками у нашего движения не было.
— Вы сказали, что в определенный момент вы и ваши соратники осознали, что вооруженная борьба с правительством была бесперспективна. На ваш взгляд, это судьба любого подобного вооруженного противостояния?
— Это очень сложный вопрос. Скажу честно, я мало знаю о происходящем, например, на Ближнем Востоке. Поэтому я не хочу проводить какие-либо параллели в этом отношении. Но я уверен, что для современных стран западного полушария это тупиковый путь. Движение 19 апреля было первым в Латинской Америке, заключившим с правительством мирное соглашение. Потом уже нашему примеру последовали многие партизанские движения в Перу, Гватемале, Сальвадоре и других странах.
Колумбия в настоящий момент остается единственной страной в регионе, в которой до сих пор продолжается противостояние правительства и отдельных партизанских группировок. Но я уверен, что уже в ближайшие месяцы и с ними удастся подписать мирное соглашение. К этому все идет. Это единственный способ прекратить конфликт подобного рода, иначе он может длиться еще не одно десятилетие.
— После того как М-19 подписало мирное соглашение с правительством, члены движения были амнистированы. Этот принцип сохраняется в Колумбии до сих пор? А как же тогда вопрос ответственности?
— В прошлом так и было. Но в 1998 году Колумбия подписала, а в 2002 году ратифицировала Римский статут Международного уголовного суда. Поэтому все граждане страны, обвиняемые в военных преступлениях, должны понести наказание. Но совсем не обязательно, что они отправятся в тюрьму навсегда. В случае, если члены колумбийских партизанских группировок чистосердечно расскажут о всех преступлениях, они будут лишены свободы на срок всего от 5 до 8 лет, притом на особых условиях. То есть они не проведут эти годы в обычной тюрьме. Речь, к примеру, может идти о домашнем аресте. В случае, если выяснится, что какая-то информация о преступлениях утаена, то тогда уже последует длительное тюремное заключение. И то же самое, конечно, касается и т.н. парамилитарес, антипартизанских группировок, не входивших в состав правительственной армии, фактически – «эскадронов смерти».
— Но ведь не так просто выяснить про каждого из партизан, согласившегося пойти на переговоры, что он признался во всех нарушениях закона…
— Без сомнения. Для этого в каждом случае будут сравниваться свидетельские показания и показания пострадавших.
— После того как вы сложили оружие, вы сами стали частью политической системы. Насколько сложно вам дается политическая борьба?
— Довольно непросто. В 1990 году у нас был большой политический успех, мы были крайне им воодушевлены. Я был избран сопредседателем Конституционной ассамблеи и вместе с другими политиками подписал текст нового основного закона страны. Но потом мы довольно быстро вернулись с небес на землю. За три года наша поддержка со стороны населения упала с 28% до 4%.
— Почему так произошло?
— Да потому что в политике и административных делах у нас не было никакого опыта! У нас были очень правильные и справедливые идеи. Они обеспечивали нам изначальную популярность. Но мы понятия не имели, как грамотно претворить их в жизнь. Мы не знали, как вести себя в новых условиях. Поэтому очень скоро «полетели вниз», лишившись одобрения со стороны колумбийцев.
Потом снова был путь наверх — очень долгий и трудный. Началась работа над ошибками. Судя по всему, проделана она была все-таки неплохо. Один из членов М-19 (ныне «Альтернативный демократический полюс»), Густаво Петро, в 2011 году был избран мэром колумбийской столицы — Боготы. В середине 1990-х годов я был избран мэром моего родного города Пасто, затем стал губернатором департамента Нариньо. Сейчас я член Сената. Мог ли кто-то сорок лет назад предположить, что это возможно? Не думаю.
Политика оказалась похожа на американские горки. Ты только что был наверху — и вот ты уже на самом дне. Но есть еще одна вещь, которую я понял за свою жизнь: если ты что-то теряешь во время процесса обучения, то на самом деле ты не теряешь ничего. При любых раскладах ты учишься.
Конечно, политическая борьба – это очень непросто. Люди в правительстве умны, они консолидированы и не хотят терять власть. Победить их на выборах очень сложно. Но, по крайней мере, при нынешних политических условиях на это есть шанс. У них появился страх, что они могут проиграть. И, думаю, в итоге они рано или поздно проиграют. Сорок лет назад это было абсолютно невозможно. Я уже немолодой человек, но я совершенно уверен, что не умру, не увидев представителя левых политических сил на посту президента Колумбии.
— Если бы у вас была возможность начать все с начала, вы бы не выбрали другой путь?
— Историю изменить нельзя. В 1974-м, когда я взял в руки оружие, я верил, что это именно то, что я должен сделать в интересах своей страны. Я и сейчас уверен, что тогда это было правильное решение. Политическая система, которая существовала в Колумбии в годы моей молодости, не давала возможности что-то изменить другим способом. Да, по большому счету, мы так и не выиграли борьбу. Но именно наша борьба привела в итоге к переменам. Значит, все-таки мы своего добились. В 1991 году была сформирована Конституциональная ассамблея, представляющая интересы различных партий и движений страны, которая приняла новую конституцию. И теперь у нас совершенно другие законы, позволяющие добиваться осуществления своих целей мирных путем. Мне, безусловно, жаль погибших в ходе войны случайных и безвинных жертв. Но я ни в чем не раскаиваюсь.
— То есть сорок лет назад вооруженная борьба против правительства за свои идеи – это было правильное решение, а борьба с оружием в руках в современной Колумбии – это ошибка?
— Абсолютно. Теперь это совершенно другая страна. Политические условия изменились. Нынешняя конституция дает гарантии, которых не было тогда.
Я уверен, что в современной Латинской Америке нет уже необходимости браться за оружие, чтобы достичь целей. Времена меняются, наш континент меняется. Вооруженная борьба уже не имеет того смысла, который был раньше.
Изменилась и международная обстановка. Латинская Америка постепенно становится более независимой от политики Соединенных Штатов. Достаточно посмотреть на примеры Боливии, Венесуэлы, Перу и т.д. Еще 20-25 лет назад это было невозможно.
Вооруженное противостояние между оппозицией и правительствами стран Латинской Америки также уходит в историю. По крайней мере, я надеюсь, что это время прошло. Я думаю, что в итоге к такому выводу пришли почти все. В одной только Колумбии с 1964 года погибли более 7 миллионов человек. Это очень большая цена. Если борьба будет продолжаться, эта цифра будет только расти. Война до победного конца только одной из сторон бесперспективна. Мирное соглашение дешевле — и с финансовой точки зрения, и с точки зрения сохранения человеческих жизней.
— Вы счастливый человек?
— Да. Конечно, мне и моей семье через многое пришлось пройти. Я много лет скрывался, два года пробыл в тюрьме, меня пытали, в результате взрыва я потерял ногу. Но я делал то, во что верил. Это и есть счастье.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
