Еврейский Мир

В июне 2015 года Конгресс российской интеллигенции обратился с призывом провести «общественный трибунал над сталинизмом, Сталиным и его ближайшим окружением». Среди других обращение подписал видный гуманитарий, академик Юрий Пивоваров. Но в августе этого года он выступил с пространной статьей в «Новой газете», которая, по сути, дезавуирует идею судебного процесса. Такие колебания показательны для настроений духовной элиты и российского общества в целом.

В частности, в статье академика сказано: «Как судить Сталина за конкретные преступления? Да, “мы” их признали, осуждаем, сочувствуем. Но ведь Сталин этим не исчерпывается. Это наша победа, наша мощь, наша гордость. В конечном счете, жизнь и судьба. Как же от этого отказываться?»
Вот так и отказываются, как он поступил в данном случае: под видом «научной объективности» попытался запутать дело. Однако своей риторикой Юрий Пивоваров обостряет общественный интерес к проблеме и способствует поиску адекватного ее решения. Что является и целью моих заметок.
Для меня дискуссионность вопроса не в том, надо ли устраивать этот процесс. Я глубоко убежден в его неотвратимости. Сомнения же возникают по поводу порядка рассмотрения дела.
Да, судить надо, но не всех сразу (преступный режим, вождя, его ближайшее окружение). Начинать нужно бы именно со Сталина — в первую очередь с него. А следующим этапом пусть станет рассмотрение обвинений против основных пособников.
Уже с 1927 года Иосиф Джугашвили (Сталин) занял в СССР исключительное положение. Он стал единоличным диктатором. По его воле принимались все важнейшие решения Политбюро, других партийных и государственных инстанций. Соответственно, вплоть до 1953 года и репрессивные акции против различных общественных групп, социальных слоев и целых национальностей, повлекшие бесчисленные человеческие жертвы, проводились по прямым сталинским указаниям и под его контролем. Из этого следует, что за преступные действия своих подчиненных должен нести первоочередную ответственность сам диктатор.
Академик Пивоваров (кстати, не он один) сомневается, можно ли судить вождя (фюрера, дуче) за конкретные преступления. В России немало охотников приглушить сталинскую вину доводами о том, что, мол, все крупные политики вынуждены допускать ошибки и даже совершать преступления, но потомство их за это прощает.
Для меня именно в «конкретных преступлениях» ключ к построению этого процесса и, более того, залог его эффективности. Как юрист с советским университетским образованием, имевший адвокатскую практику, и как историк, много работавший над документами советских архивов, я мог бы предложить «конструкцию» обвинения.
Этот процесс должен строиться с учетом личности подсудимого, который не только стоял у кормила советского государства, но и играл важную роль в мировой политике. Поэтому в деле должен присутствовать контекст, внутриполитический и международный. Но все же главным является его юридический смысл.
Коль скоро предусмотрено открытое слушание, с участием сторон — обвинения и защиты, трибунал не должен напоминать дискуссионный клуб. Не его задача рассматривать общие проблемы тоталитаризма, пороки государственного механизма, нарушения прав человека и т. п., на это есть историки и политологи. А на суд выносят криминал — преступные действия, вмененные в вину определенному человеку. Притом наказание влекут не какие-то невольные ошибки или отдельные злоупотребления властью, а созданная диктатором система умышленного истребления политических, общественных деятелей и частных лиц, ставших неугодными правителям.
Летопись советского террора бесконечно велика, и до сих пор в нее внесены далеко не все злодеяния режима. Но рамки одного судебного процесса ограничены. Задача организаторов, на мой взгляд, состоит в том, чтобы найти разумный «баланс возможностей». То есть, с одной стороны, не перегрузить обвинительное заключение уликами, а с другой — включить в него фактический состав, достаточный для справедливого суда.
С этих позиций мною отобрано три пункта обвинения, которые могут быть положены в основу приговора. Они как бы символизируют всю сталинскую систему неправосудия.

Расстрельные списки

Речь идет о досудебных перечнях лиц, подлежащих расстрелу. Эти документы поступали в Кремль из НКВД. Подлинность списков не вызывает сомнений у серьезных исследователей. Они впервые были преданы огласке в 2002 году Архивом президента РФ и обществом «Мемориал» в виде компакт-диска, а в следующем году был опубликован их интернет-вариант.
Утверждение пофамильных списков с заранее намеченной мерой наказания осуществляли лично Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов и другие члены Политбюро. Они учиняли резолюции «за», ставили свои подписи. Сначала, как правило, официальную бумагу подписывал Сталин. Хотя никакого рассмотрения судебно-следственных дел в Кремле не было, эти визы, с распределением арестованных по категориям, фактически становились приговором. Материалов предварительного следствия о людях, намеченных к ликвидации, не обнаружено (оно и не велось НКВД).
Первый подобный документ оформлен 27 февраля 1937 года, в нем фамилии 479 человек, и мерой наказания определен расстрел. Всего сохранилось 357 таких подлинных списков с собственноручными резолюциями «за» и подписями Сталина.
По принятой схеме списки с резолюциями вождей направлялись в Военную коллегию Верховного суда СССР. Суд сводился к подтверждению уже вынесенной меры наказания и проходил формально, слушание занимало 5–10 минут. Защитников не было, обжалование не допускалось. Смертный приговор объявляли подсудимым непосредственно перед казнью.
Всего по таким спискам расстреляно порядка 39 тысяч человек. К этому нужно добавить, что подавляющее большинство казненных составляли не принадлежавшие к элите, а беспартийные, рядовые люди. В 1937–1938 годах карательные органы выполняли таким способом спущенную сверху квоту на подлежащих аресту в данной местности с последующим их уничтожением (лимиты Сталина — Ежова) (Отечественная история, 2003, 1).
Обвинение по этому пункту не требует обоснования теми или иными законодательными актами СССР, нет надобности ссылаться на статьи кодексов, нарушенные Сталиным и его приспешниками. Они в Кремле выносили смертные приговоры, не приводя вообще каких-либо мотивировок, то есть просто игнорировали все действующее уголовное право и процесс. Это был полный беспредел, кровавый террор власти, развязанный против населения своей страны.

Катынское преступление

Имеется в виду массовое убийство польских граждан (в основном пленных офицеров польской армии), осуществленное весной 1940 года сотрудниками НКВД СССР. Эта акция проведена была в соответствии с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. Установлено, что всего расстреляно было 21 857 человек.
Как известно, советские власти долго отрицали ответственность СССР за катынское преступление. Только в начале 1990-х годов в Москве были опубликованы подлинные документы, проливающие свет на масштаб злодеяния и его истинных виновников. Однако, хотя факт расстрела теперь и признан, до сих пор в России прилагаются все новые усилия, чтобы выгородить Сталина, переложить всю вину на исполнителей — сотрудников органов госбезопасности. Тем важнее, чтобы трибунал истребовал и рассмотрел доказательства, полностью раскрывающие личную ответственность вождя за эту расправу.

Сохранилась адресованная Сталину докладная записка наркома внутренних дел Лаврентия Берии от 3 марта 1940 года. В ней он предложил Политбюро принять решение о расстреле 25 700 польских военнопленных и узников тюрем, как «закоренелых, неисправимых врагов советской власти». На подлиннике докладной имеется личная подпись Сталина, подтверждающая, что он прочитал документ. О его согласии с выводами Берии свидетельствует выписка из решения Политбюро от 5 марта 1940 года, в котором предписано рассмотреть дело «в особом порядке, с применением к ним (полякам) высшей меры наказания — расстрела. Рассмотрение дела провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения».
Таким образом, и в этом случае (как при составлении расстрельных списков) дана установка на прямую расправу, не имеющую какой-либо правовой формы. Осуществление массового убийства возложено было на тройку главарей НКВД — Меркулова, Кобулова и Баштакова.
На слушаниях сторона обвинения может предъявить трибуналу не только архивные документы, она может сослаться и на недавние заявления официальных лиц современной России. Тем более значимые, так как в последнее время снова прилагаются большие усилия по реабилитации и восхвалению сталинского режима и личности самого диктатора.
Однако в 2010 году президент Дмитрий Медведев публично утверждал, что Катынская трагедия — следствие преступления Сталина и ряда его приспешников. 26 ноября 2010 года российская Госдума приняла заявление «О Катынской трагедии», в котором признала, что расстрел польских офицеров был совершен по прямому указанию Сталина и других советских руководителей. В свою очередь, Европейский суд по правам человека в 2012 году квалифицировал Катынский расстрел как военное преступление.
Итак, и здесь усматривается достаточная международно-правовая база, чтобы предъявить конкретное обвинение.

Расправа над Еврейским антифашистским комитетом

Фабула этого дела известна. Первым преступным действием власти, давшим сигнал к расправе, было убийство народного артиста СССР Соломона Михоэлса. Ликвидация главы ЕАК была проведена в Минске по личному распоряжению Сталина, что подтверждено опубликованными признаниями замминистра МГБ Огольцова и других исполнителей.
20 ноября 1948 года Политбюро приняло решение о ликвидации ЕАК, после которого начались аресты. В мае — июле 1952 года по этому делу состоялись судебные заседания Военной коллегии Верховного суда СССР (той самой, которая систематически оформляла расстрельные списки). Этот суд был тоже закрытый, без права обвиняемых на защиту и апелляцию. Но в ходе суда произошел непредвиденный поворот.
Председатель Военной коллегии генерал-лейтенант юстиции А. А. Чепцов имел предписание вынести смертный приговор. Но он увидел, что обвинение провалилось. Для подтверждения в судебном порядке наличия «заговора еврейских националистов и США» не годилась вменявшаяся в вину подсудимым старая надуманная проблема создания Крымской еврейской республики (к тому же неосуществленный проект). Видимо, генерала обеспокоила перспектива международного резонанса на явно сфабрикованное дело. Поэтому (единственный подобный случай!) тем же летом 1952 года он обратился к Маленкову с предложением смягчить приговор, но оно не было принято. Подробности всплыли позднее. В стенограмме закрытого июньского Пленума ЦК КССС 1957 года отражен такой диалог:
«Прокурор СССР Р. Руденко — присутствующему на Пленуме Г. Маленкову: Чепцов… явился к Вам, тов. Маленков, и доложил, что дело рухнуло, обвинение несостоятельное, оправдательный приговор нужен. Вы заявили: мы не будем становиться перед ними на колени, есть решение Политбюро — расстрелять.
Маленков: Это докладывалось в Политбюро тов. Сталину…
Руденко: А вы бы пошли к тов. Сталину и сказали, что ничего нет.
Маленков: Все, что он сказал, я бы не посмел не сказать Сталину».
Подчинившись категорическому требованию вождя, 12 августа 1952 года Военная коллегия вынесла 13 бывшим членам ЕАК смертный приговор, на следующий день они были расстреляны (академик Лина Штерн была приговорена к ссылке, арестованный Соломон Брегман умер во время суда).

По совокупности материалы этого дела ярко раскрывают роль Сталина не только как инициатора кровавых расправ, но и как циничного разрушителя законности в собственной стране, попирающего элементарные принципы правосудия.
Свидетелей репрессивной сталинской политики все меньше. Я столкнулся с ней лично в конце февраля 1953 года, когда велось пресловутое «дело врачей». После публикации фельетона в областной газете следователь Пушкарь допрашивал у нас на квартире в Гродно моего отца Самуила Клейна (главврача больницы). Поскольку отец лежал с сердечным приступом, мне было разрешено присутствовать на допросе. Отца не успели арестовать, так как Сталин умер и «дело врачей» остановили.
Реальность убеждала меня, что и спустя годы не разжимается «мертвая рука» тирана. Ибо, несмотря на демонстративные разоблачения «извращений» периода культа личности, основа созданной им системы власти сохранилась. Я делал то, что было в моих силах для разоблачения этой системы — несмотря на нараставшую угрозу преследований. Постановление бюро Гродненского горкома партии от 6 мая 1971 года предъявило мне ряд серьезных обвинений, в частности такое: «Он (Клейн) подчеркивал необходимость борьбы против сталинистов, против правящей группировки, которая как будто стремится возвратить старые сталинские методы… Подстрекал вовлекать в эту антипартийную деятельность население».
События последнего времени свидетельствуют, что режим Путина последовательно, кнутом и пряником насаждает порядки неосталинизма. Оказалось, что они с советских времен пустили глубокие корни в России и даже кое-где за ее пределами. С ними мирятся многие, а агитаторы всякого рода агрессивно домогаются их принудительного восстановления на всем постсоветском пространстве.
«Парламент» так называемой ДНР проголосовал за разрушение всех памятных знаков жертвам политических репрессий и Голодомора. В Перми закрыли музей ГУЛАГа. По Интернету гуляет видеоклип, как жители Севастополя, стоя, воодушевленно распевают: «Верните Сталина, он наш генералиссимус!»
Это опасный вывих социальной психологии. Как точно подметил один из авторов интернет-портала «Грани», сочинители дифирамба хотят вернуть «усатого людоеда» не себе, а нам.
Тут нежелательны упрощения. История знает случаи, когда кровавый тиран, занимая высокое положение в государстве, принимал разнообразные решения, в том числе и выгодные для его страны. Разве это амнистирует его злодеяния?
Поющим славословия нужно четко объяснить: был ваш кумир генералиссимусом, был! Оставаясь одновременно преступником, не заслуживающим прощения.
Трибунал над Сталиным необходим.

Борис КЛЕЙН

Оцените пост

(голосовало: 4, средняя оценка: 3,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться