Памяти Тамары Лазерсон-Ростовской — «каунасской Анны Франк»
В будничной суете, занятые массой дел, мы порой что-то откладываем на потом, на ходу меняем планы, расставляя приоритеты. Что-то надо непременно сделать сегодня, а что-то немного подождёт. Но жизнь диктует своё, и однажды ставит нас перед фактом: опоздал…
Принимая от Тамары подарок — объёмный многостраничный том «Детская книга войны», вышедший в Москве, в издательстве еженедельника «Аргументы и факты», я договорилась с ней о встрече. Повод — самый серьёзный. Впервые за 70 лет в одном томе собраны дневники детей Великой Отечественной войны, среди которых и дневник Тамары Лазерсон (Ростовской). Более половины из 35 дневников опубликованы впервые. Дневник же Тамары, который она вела в Каунасском гетто, уже был издан на разных языках и побывал экспонатом выставки в Вашингтонском музее Холокоста.
Тема нашего предстоящего разговора была для меня не новой. Но я понимала, что у человека, так много пережившего, всегда есть что-то невысказанное, то, что память хранит долгие годы. Мы планировали встретиться с Тамарой в её доме, где два года назад собирались всей нашей Хайфской литературной студией. Тогда 82-летняя Тамара участвовала в презентации книги «Записки из Каунасского гетто», в основу которой легли дневники её и её брата Виктора. Презентация состоялась в Москве. Но участвовала в ней Тамара с помощью телемоста. Она читала свои стихи, благодарила Российский еврейский конгресс за интерес к её судьбе. А потом мы смотрели документальный фильм дважды лауреата кинопремии «Ника» режиссёра Евгения Цымбала «Дневник из сожжённого гетто». Тамара была рядом с нами, но мыслями и чувствами — совсем в другом времени, в том, которое высвечивал телеэкран.
…Готовясь к встрече с Тамарой, я открыла подаренный ею том и прочитала вступительную статью писателя Даниила Гранина, который работал над этой книгой вместе с Алесем Адамовичем, и предисловие к дневнику Тамары. Позволю себе привести выдержки из него, а точнее — из самого дневника: «…Где взять в гетто толстую тетрадь? Увы, несчастье помогло. Наши друзья, семья Румшисских, пытались убежать из гетто, но их схватило гестапо, откуда они живыми уже не вышли. Узнав о случившемся, мы пошли к ним на квартиру — там всё было уже перевёрнуто вверх дном. На полу валялась толстая тетрадь, и в ней — записи по авиамоделированию их сына Цезаря. В тетради оставалось много пустых страниц, чем я и воспользовалась. Я дала тетради вторую жизнь, превратив её в свой дневник. Тетрадь очень старая, порвалась обложка, пожелтели страницы. Я очень берегу её, ведь она — единственная моя реликвия, сохранившаяся с тех ужасных дней».
Я пролистала все страницы книги и набросала для себя примерные вопросы, которые собиралась задать Тамаре при нашей встрече. Но… Позвонила наша подруга из литературной студии Марина Симкина и сообщила печальное: «Нашей Тамарочки не стало».
Тамара в последнее время тяжело болела, но боли старалась не поддаваться. Она продолжала писать. Её юмористические стихи, сатира, пародии, публиковавшиеся на интернет-сайтах, радовали нас, поднимали настроение, отмечались многочисленными откликами.
…Впервые в моей журналистской практике я опоздала с интервью. И вновь открыла подаренную Тамарой книгу. Теперь уже книга вернёт нам память о замечательном человеке.
Дневник Тамары, до тринадцати лет счастливо жившей в Каунасе с родителями (отец — известный профессор психологии, завкафедрой в Вильнюсском университете, практикующий врач) и двумя старшими братьями, обрывается 7 апреля 1944 года единственным словом — «Побег». Тамара бежит из гетто и следующие месяцы проводит в укрытии, у людей, не побоявшихся приютить еврейского ребёнка. Вернувшись в город, встречает брата Виктора, который закопал дневник сестры в жестяной коробке под окнами дома и чудом смог потом найти его среди руин сожжённого гетто…
В декабре 1944 года отец Тамары погиб в концлагере Дахау. Мама умерла от тифа в лагере смерти Штуттгоф. А 23 января 1944 года дочь интеллигентных, образованных людей напишет: «…Да, жизнь так мрачна. Необразованный человек ничего лучшего не видел: он не знает, что такое знание, его дни пробегают впустую, он отдаёт свою физическую силу, он заменяет собой машину. Но ненасытная машина высасывает его силы и отбрасывает прочь. Человек умирает. На его место становится другой юноша и кончает тем же. Все кончат так же. Но я, я на это не согласна, я хочу учиться, я хочу столь недосягаемого… Я хочу быть образованным человеком и просвещать мир. И вот, когда в моей голове такие мечты, такие стремления, я должна сидеть сложа руки в неволе и смотреть, как проходят лучшие дни моей жизни! Впустую, без надежд на будущее, без чего-нибудь реального в настоящем, лишь с пустыми фантазиями в голове. Страшно. Промчались три жутких года, и никто мне их не возвратит…»
Но Тамара сумела вернуться к жизни: «После гетто и ужасающей резни, в которой погибли 96 процентов еврейского населения Каунаса, я осталась жива благодаря самоотверженным усилиям моих спасительниц. Я окончила шестой класс и поступила учиться на рабфак при Каунасском университете. Переехала в Вильнюс и продолжала учёбу в тамошнем университете. В 1952 году окончила университет, вышла замуж за своего однокурсника Михаила Ростовского и отправилась вместе с мужем по направлению работать на военный завод в г. Йошкар-Ола. Там родилась наша старшая дочь. В 1971 году выехали в Израиль и поселились в Хайфе. В Израиле я отработала ещё семнадцать лет, муж умер, я живу на пенсии. Имею семерых внуков и двух правнуков».
Кажется, совсем недавно на своей страничке в «Фейсбуке» Тамара опубликовала фотографию, на которой она, счастливая, с правнуком. Мы, её друзья, смотрели и радовались вместе с ней. Казалось, что так будет всегда: откроешь Тамарину страничку, а на ней — новые стихи, полные оптимизма, радости жизни, юмора, иронии и самоиронии…
Я достаю с книжной полки сборник стихов Тамары Ростовской, подаренный мне год назад, и наугад открываю страницу:
Я последний поэт Катастрофы.
Уничтожить пытались меня!
И в ночи, и средь белого дня
Кровью сердца пишу эти строфы.
Я последний поэт эпопеи…
Ты не можешь весь ужас понять,
Не носивший позора печать,
Не расстрелянный
в братской траншее.
Я последний поэт Катастрофы,
Мне страдать до скончания дней,
Я воскресла из пепла. И строфы
Нашим внукам расскажут о ней.
Расскажут и стихи Тамары, и её дневник, который удалось переправить в Израиль дипломатической почтой. Я перечитываю в который раз дневниковые откровения девочки-подростка, возвращаюсь к зрелым стихам взрослого, умудрённого человека, а передо мной всё стоит образ нашей подруги. Вот она улыбается с обложки книги стихов «Сегодня и вчера». И мне грустно. Грустно потому, что завтрашний день для неё не наступит.
Лариса МАНГУПЛИ
http://isrageo.com
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
