Ехал грека через реку, видит грека — в реке рак, сунул грека руку в реку — рак за руку грека цап! В представлении грека Зорбы роль рака играла германский канцлер Ангела Меркель, которая имела наглость потребовать, чтобы Греция вернула долги.
Жадную тевтонку стали изображать на стенах афинских домов с гитлеровскими усиками и возмущались, что денег у бедной Греции требуют богатые фрицы, которые во время войны уморили голодом 300 тысяч греков.
На недавнем референдуме 61% греков проголосовал против режима экономии, о котором договорилось с кредиторами их собственное левое правительство. Иными словами, большинство греков высказались против того, чтобы отдавать долги. Идея, насколько я понимаю, в том, что у маленькой Греции денег мало, а у большой Германии много, так что, даже если простить Элладе все долги, немцы этого не заметят.
Людей, которые рассуждают в аналогичном духе, делается на Западе все больше, в том числе и у нас в Америке, которая исторически не была расположена к халяве, но развращена десятилетиями социализма.
Американская молодежь, которая имеет мало денег, должна очень много. Конкретно в совокупности это примерно триллион долларов, которые она взяла в банках на обучение в вузе. Крайне маловероятно, чтобы эту сумму вернули. Должники, как греки, винят кого угодно, кроме самих себя. Вузы постоянно повышают плату за обучение и в то же время соблазняют школяров легкой возможностью занять денег.
Несмотря на титанические труды нашего кормчего, экономика продолжает хромать, недавние выпускники не могут трудоустроиться и — о ужас! — продолжают жить с родителями (это американский аналог русского жить под забором). Куда уж им платить долг.
Правительство по дурости гарантировало банкам студенческую задолженность, вследствие чего скаредные вузы требуют у школяров большие деньги, а банки — все больший процент.
Спросите, как бороться с таким отношением к долгам? Понятия не имею и подозреваю, что поезд уже ушел.
Нечто подобное имело место в Америке в разгар ипотечного кризиса 2008–2009 годов, который сравнивали с Великим кризисом 30-х.
Миллионы американцев охотно взяли в банках ссуды на покупку домов, которые были им не по карману. Им помогли левые активисты вроде молодого Барака Обамы, которые заставляли банки не обращать внимания на кредитоспособность заемщиков. Когда до новоиспеченных домовладельцев дошло, что они натворили, они перестали платить или просто бросили дома и, как греки немцев, стали винить кого угодно, кроме самих себя. Они грешили на госкорпорации, которые гарантировали ипотеку, на спекулянтов с Уолл-стрит, лукавых риелторов и хищных банкиров, которые-де соблазняли их ссудами на слишком дорогое жилье.
Не все эти претензии были безосновательны, но сухой остаток был в том, что миллионы людей сперва залезли в долги, а потом отказались возвращать деньги.
Несостоятельные должники были в Америке всегда, недаром их ждали долговые ямы, но такого повального нежелания вернуть долг старожилы не припоминают.
Греки потратили миллиарды долларов на афинскую Олимпиаду 2004 года и построили кучу спортивных объектов, в которых теперь царит мерзость запустения. Они накупили несметное количество «мерседесов» и построили тысячи бассейнов, за которые не платили налогов. Как наши эмигранты, они старались работать за кеш. Богатые страны Евросоюза финансировали этот праздник жизни займами, сумма которых составила 350 миллиардов долларов. Наконец, греческое правительство согласилось на режим экономии, который был встречен массовыми беспорядками, и Евросоюз обещал ему новые кредиты.
Вернусь к тому, с чего я начал, а именно к немке Меркель, которая цапнула грека, сунувшего руку в реку.
В детстве мама не купила мне айфон, который в те годы еще работал на дровах, и мне приходилось утешаться бумажными книгами. В числе прочего я читал Бакунина и запомнил его фразу о том, что «панславизм есть немцененависть». Это полузабытое чувство снова расцвело в связи с греческим долговым кризисом. Немцы очень старались быть любимыми. Современная Германия сделалась знаменосцем всемирного пацифизма, борьбы с глобальным разогревом и других милых глупостей, на которые падка западная молодежь. Но кризис в Греции возродил в Европе образ жестокого немца. Призрак бродит по Европе, призрак фрица. По словам «Вашингтон пост», заставив греков подписаться на годы самоограничений, которые критики нашли унизительными, немцы растеряли людскую доброжелательность, нажитую десятилетиями добрых дел.
В «Твиттере» появился популярный хештег #Boycott Germany с призывами не покупать немецкие товары. Канцлершу Меркель начали изображать как Ангелу Лектер, пожирающую Евросоюз (кто не помнит, карикатуристы черпали вдохновение в кинострашилке «Молчание ягнят», где Энтони Хопкинс дивно играет эстетствующего людоеда Ганнибала Лектера). Ее министра финансов Вольфганга Шойбле, который занимает по Греции еще более жесткую позицию, чем Меркель, изображали в виде головореза «Исламского государства» с ножом в руке.
Не давать Греции спуску призывали многие страны ЕС. Но лондонская «Дейли мейл», у которой, видимо, пробудились антитевтонские инстинкты, выделила из них Германию, написав, что греки согласились на режим экономии «с немецким пистолетом у виска».
Жесткую линию Евросоюза по греческому долгу, как ему положено, критиковал экономический комиссар «Нью-Йорк таймс» Пол Кругман. На прошлой неделе он цитировал злобные письма, полученные из Германии. По его словам, немцы писали ему, что, будучи евреем, он вроде бы должен понимать «опасность, которой чревата демонизация целого народа».
В самой Греции людей, которые активно поддерживают соглашение о режиме экономии взамен на новые кредиты, обзывают «нацистскими коллаборационистами». В ее социальных сетях большим спросом пользуется флаг Евросоюза, на котором обычно изображено кольцо золотых звезд на голубом фоне, но сейчас они образуют свастику.
Новый приступ немцененависти не ограничивается Элладой. Парижская «Фигаро», например, заявила, что «условия, навязанные маленькой стране, раньше потребовали бы силу оружия». Левая британская «Гардиан» язвительно отметила «полуулыбочку» Меркель при подписании греческой капитуляции и написала, что речь шла не о жестокости во спасение, а о «жестокости ради жестокости».
Как пишет «Вашингтон пост», многие немцы тоже ругают свое правительство за жестокость. Другие лишь укрепляются во мнении, что их страна всегда будет оставаться европейским мальчиком для порки.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
