«Погром в одессе – больше, чем погром…»

В минувшем году Одесса отметила свое 210-летие. В историческом плане это небольшой срок, но Одесса относится к тем немногим городам с мировой известностью, которые, несмотря на свою сравнительную молодость, имеют необыкновенную историю

С самого начала Одесса развивалась как многонациональный город, где значительную часть населения составляли евреи. Уже в 1796 году в городе насчитывалось 2349 жителей, из них 246 евреев, а через век, в 1897 году евреев было уже 138935 – 34,4% всех горожан. Население Одессы говорило в то время на полусотне языках.

Еврейские погромы вспыхивали в Одессе в 1821, 1859, 1871 и в 1881 годах. Первые два погрома организовали местные и приезжие греки, но власти Одессы и население города, кроме греков, эти погромы не поддерживали. А уже в погромах 1871 и 1881 годов принимали участие и многие горожане при поддержке местной власти.

17 октября 1905 года царским манифестом населению России были дарованы гражданские свободы. Буквально на следующий день на юге России вспыхнули еврейские погромы. Одесский погром в октябре 1905 года был самым кровавым, жестоким и продолжительным по сравнению со всеми предыдущими погромами вместе взятыми. Почти пять дней и ночей в городе лилась кровь. Толпы озверевших погромщиков избивали, калечили и убивали евреев, в том числе детей, женщин и стариков. Врываясь в еврейские дома и квартиры, громилы уничтожали и грабили имущество, выбрасывали маленьких детей из окон на мостовую.

Большинство магазинов и ремесленных мастерских, принадлежавших евреям, было разграблено и разрушено, улицы покрыты, как снегом, пухом разорванных перин и подушек.

В полной мере это стало возможным из-за покровительства погромщикам со стороны городских властей, и особенно – градоначальника-юдофоба Д. Нейдхардта, который незадолго до этого сменил на этом посту своего предшественника, такого же антисемита И. Толмачева. Среди погромщиков было много переодетых в гражданскую одежду полицейских, которых жители узнавали. В грабежах, главным образом еврейских магазинов и лавок, принимали участие и солдаты Сабанских казарм, расположенных в центре города, возле Александровского парка, который в советское время переименовали в парк имени Тараса Шевченко.

Только страх перед тем, что озверевшая толпа начнет грабить имущество нееврейского населения, заставил командующего Одесским военным округом барона Каульбарса приказать войскам гарнизона прекратить погром. По некоторым свидетельствам, градоначальник Нейдхардт лично появился на улицах и, подбадривая громил, говорил: «Достаточно, братья, теперь можно идти по домам».

За время погрома были убиты более 400 евреев, несколько тысяч (по некоторым данным – более 5 тысяч) получили ранения, в том числе очень тяжелые, многие остались без крова. В общей сложности в Одессе и ее окрестностях от этого погрома пострадали 42975 человек.

Жертв было бы значительно больше, если бы не отряды еврейской самообороны. Если при погроме 1881 года в городе отмечались только отдельные очаги сопротивления громилам, то после Кишиневского погрома 1903 года в Одессе, при активном участии Владимира (Зеэва) Жаботинского начали формироваться вооруженные отряды самообороны.

В 1905 году еврейская самооборона насчитывала более 2000 человек, организаторами и костяком которой были студенты-евреи.

Активное участие в самообороне приняли также мясники, площадочники (биндюжники), ремесленники. В одном из отрядов самообороны, противостоявших черносотенцам, выделялся своей отвагой и смекалкой четырнадцатилетний подросток, ученик мастерской по изготовлению матрасов Моисей Винницкий – будущий король Молдаванки Мишка Япончик. Он, как известно, стал прообразом Бени Крика – литературного героя Исаака Бабеля.

Именно в Одессе погромщики впервые получили столь решительный отпор от сил еврейской самообороны, что во многом предопределило пробуждение еврейского самосознания.

Там, где отряды самообороны оказывали погромщикам особенно стойкое сопротивление, против них бросали полицейских «для наведения порядка». В один из дней, когда погромщики стали громить кварталы еврейской бедноты на Молдаванке, в районе Еврейской больницы на Госпитальной улице (по иронии судьбы, теперь эта улица носит имя Богдана Хмельницкого!), она превратилась в настоящее поле боя. 11 участников самообороны около четырех часов с оружием в руках отбивали натиск озверевшей толпы. Молодые смельчаки были зверски убиты, а их тела – растерзаны.

В рядах самообороны были и неевреи из числа рабочих, интеллигентов и студентов Новороссийского университета. За время погрома были убиты 55 бойцов самообороны, многие ранены. По окончании погрома некоторых бойцов арестовали. Среди них был студент Новороссийского университета Лев Васильевич Громашевский (1883 – 1980 гг.), дворянин, сын флотского офицера, который после окончания гимназии в Николаеве поступил в университет в Одессе на медицинский факультет. Его участие в еврейской самообороне не осталось без внимания властей: он подвергся административному аресту и временно исключен из университета. После Октября он некоторое время был директором Одесского мединститута, а в последующие годы стал академиком, одним из ведущих эпидемиологов. В 1968 году я видел и слышал его выступление на научно-медицинской конференции.

Мой отец, который во время погрома был еще подростком, рассказывал мне, что в доме, где тогда проживала их семья, по улице Гимназической – угол Большой Арнаутской, – жил офицер пограничной стражи (по нынешней терминологии пограничник). Когда начался погром, этот офицер поставил у ворот двух вооруженных солдат, чтобы не допустить погромщиков к своим еврейским соседям. Убитых при погроме похоронили на специально отведенном большом участке Второго городского еврейского кладбища. На деньги богатых евреев по проекту архитектора Ф. Трупянского на месте захоронения жертв погрома возвели величественный гранитный мемориал. В 1978 году это кладбище вопреки недовольству еврейской общественности, ликвидировали и на его месте разбили парк.

По оценке американского консула в Одессе, число евреев, уехавших из города после погрома, составило 50 тысяч человек. Евреи уезжали в основном в Америку и Палестину. Одесса перестала быть для евреев уютным и комфортным домом.

Зажили телесные раны у пострадавших, но осталось чувство страха в сердцах многих людей. Так, в детстве я знал одного пожилого человека, который никогда не выходил из своей квартиры на улицу; тогда я не придавал этому значения. В послевоенные годы его соседи мне рассказали, что он перестал выходить на улицу после погрома 1905 года из-за страха быть убитым. 36 лет этот человек не выходил на улицу, но когда летом 1941 года немцы бомбили Одессу, он выскочил во двор, чтобы спрятаться в бомбоубежище: один страх победил другой…

Так для евреев Одессы начался XX век.