Великий художник должен видеть в мире то, что другие не видят. Иначе художник не будет интересен. Для Эль Греко мир был то ли вытянутым вверх, то ли сжатым с боков — как смотреть. Пикассо в один период видел мир голубым, в другой — розовым. Это интересно, но больше на визуальном уровне. Дали изобразил реальность сюрреалистичной. К нашему пониманию ее это что-то добавило.
Мой любимый художник — Марк Шагал. Его мир был богат образами и ассоциациями, он обладал острым философским умом, безмерным воображением, полной внутренней свободой, одним словом — гениальностью. Гениальность Шагала была сквозной, пронизывающей всю его личность. В 29 лет он написал мемуары «Моя жизнь». Идишский оригинал текста безвозвратно пропал, и я читал русский перевод с французского. Несмотря на двойной перевод, книга сохранила изящество стиля, яркость и легкость языка при ясном и глубоком видении молодым человеком мира.
Я использую каждую возможность посетить персональные выставки Шагала. Бывал на них в Париже, в Иерусалиме, в Нью-Йорке. И, кажется, узнал темы художника: удивительный Витебск детства Шагала, которому вроде бы мало было трех измерений; небо Парижа, пронзенное иглой Эйфелевой башни; грациозные циркачи; цветы; любовь, поднимающая счастливцев в небо. Музей Шагала в Ницце «Библейские образы» посвящен религиозному миру евреев с темами Танаха, с серией витражей «Шаббат», располагающихся по закону еврейского письма справа налево. «Если бы я не был евреем, как я это понимаю, я не был бы художником или был бы совсем другим художником», — определил себя Шагал в каком-то интервью.
Тем не менее выставка работ Шагала «Любовь, война, изгнание», заканчивающаяся 2 февраля в Еврейском музее Нью-Йорка, стала для меня откровением. Центральный зал экспозиции посвящен распятому на кресте еврею, а также матери с младенцем. Трактовка Шагалом в этих картинах центральных образов христианской Библии возвращает эти образы в дискурс еврейства, и, когда познакомишься с видением Шагала, кажется, что и понимать-то эти образы по-иному сегодня невозможно.
Картина «Исход (Эксодус)» написана в 1948 году и посвящена драматичной истории судна «Эксодус-1947», пытавшегося доставить в июле 1947 года 4515 выживших в Холокосте евреев из Франции в Палестину. Корабль атаковали англичане — трое убитых и неизвестное число раненых. Потом, в порту Хайфы, захваченных пассажиров англичане пересадили в железные каюты без окон и на трех своих транспортных судах отправили в Гамбург.
На картине Шагала часть евреев с «Эксодуса» в лучах льющегося на них из заоблачных высот света поднимается в небо — своеобразный перепев популярной в христианской живописи темы Вознесения. Возносящихся евреев сопровождает фигура Моисея, держащего в руке шофар. На картине не одна, а даже две Мадонны с младенцами.
Одна, убитая, служит плотом, на котором в море спасается младенец — Машиах. Другая — на пути еврея, прижимающего к себе спасенную им Тору.
Символом чего служит на картине распятый на кресте, скорее даже привязанный к нему, еврей с обмотанным, как обычно на распятиях Шагала, вокруг пояса талесом? Напоминанием о судьбе евреев, начиная с римских времен, в которые одновременно с героем Евангелий десятки тысяч по всей Иудее нашли мученическую смерть, распятые на крестах? Символом продолжения мученичества евреев, даже после страшной войны распинаемых победителями-англичанами? Или горькой иронией по поводу народов, формально принявших моральное учение Евангелий, но продолжающих распинать евреев?
В 1986 году я беседовал в Израиле с пожилым человеком, который после нацистского и советского концлагерей совершил плавание в Палестину на «Эксодусе-1947» и потом назад в Гамбург. На «Эксодусе» он познакомился с девушкой, которая через несколько лет, добравшись до Израиля, стала его женой. Самого его доставили в Палестину вскоре, и он участвовал в Войне за независимость. Тема святого семейства, как видите, не чужда и современному Израилю.
Распятые евреи присутствуют у Шагала в разных вариациях: «Белое распятие», «Желтое распятие», есть распятия красное, голубое, зеленое — ХХ век был богат на замученных по-разному евреев. Иногда на головах распятых Шагала тфилин, обычно чресла обмотаны талесами. На картине «Мученик» 1940 года еврей в картузе распят не на кресте, а на столбе. В «Апокалипсисе в лиловом» на рукаве у распинающего — свастика (для непонятливых), на других картинах — в руках убийц красные знамена. Постоянны элементы распятий: горящее местечко — погром или война; подожженные синагоги; Тора, спасаемая убегающим евреем; часто — скрипач. Наверное, его музыка — символ гармонии еврейства, на которую идет покушение. Порой появляются часы, обезумевшие от безумия происходящего. На одной из картин часы пытаются выбраться из дома, чтобы избежать проклятой участи измерять это время. Нередко на полотне присутствует сам Шагал — как распинаемый («Перед картиной»), как снимающий своего собрата с креста («Снятие с креста»), как создающий картину («Дух города»), а также изображены теленок и петух, символизирующие душу художника.
Так что же нам открывает живописное «Евангелие от Шагала»? То, что народы плохо усвоили этику Танаха, переданную им обожествленным ими учителем-евреем? Что не приняли толком ни заповеди «Не убивай», ни сути религии, выраженной максимой законоучителя Гиллеля «Не делай другому того, что себе не желаешь» и повторенной каноническими Евангелиями?
Моральное учение Танаха, которое евреи предлагают миру, как показал Шагал, в ХХ веке встречало со стороны современных народов тот же отзыв, что и две тысячи лет назад со стороны римлян. На созданных Шагалом картинах — это убийства, погромы, геноцид. Или как на полотне «Исход (Эксодус)», да, впрочем, и в сегодняшнем мире — антисионизм.
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
