Семен Папиров родился в 1929 году в местечке Прилуки в 25 километрах от Винницы. Семен помнит свою дружную семью – отца Лузера, мать Ципу и младшего брата Рому, деда – религиозного еврея, в доме которого соблюдалась суббота и праздники. В 1933 году родители Семена переехали в Винницу. К тому времени единственную в городе синагогу закрыли. Семен приезжал к деду в Прилуки на каникулы и в субботу ходил вместе с ним в синагогу. До войны в доме деда вся семья собиралась на еврейские праздники.
Когда началась война, отец Семена, работник хлебозавода, долго не получал разрешения на эвакуацию. Когда отцу, наконец, дали разрешение, он взял подводу, посадил семью и поехал в Прилуки, чтобы забрать родственников жены. Туда доехали, а оттуда уже было некуда бежать, немцы перекрыли все дороги. Отец пошел пешком обратно в Винницу, а семья осталась в доме деда.
Вскоре в Прилуках произошел первый погром. Немцы задавали тон, требуя, чтобы все еврейские мужчины и мальчики вышли на площадь перед церковью. Нашлись местные украинцы, которые указывали немцам на дома евреев. Мать Семена не была похожа на еврейку. Когда немцы постучали в дверь, то по какой-то случайности с ними не было украинцев, и мать ответила, что «юдэ здесь нет». Немцы пошли в другие дома.
Окна их дома выходили на площадь, и семья видела, как все мужское население местечка, несколько сот евреев, раздели до нижнего белья, затем погнали в близлежащий ров и всех расстреляли. Среди убитых был двоюродный брат Семена 14-летний Шепе Папиров. Вскоре вся семья бежала в Винницу. Там дома их ждал отец.
–Как сложилась судьба вашей семьи в Виннице?
– В городе проходили облавы на евреев. Один за другим исчезали наши родственники. Эпидемия тифа унесла дедушку и тетю. В апреле 1943 по всему городу был развешен приказ всем евреям с вещами явиться в парк Культуры для отправки в гетто. Все, кто не подчинится приказу, будут сурово наказаны. Мы понимали, что суровое наказание – это смерть. Поэтому собрали вещи и пошли в парк, надеясь, что, может быть, действительно нас переселяют в гетто. У входа в парк стояли эсэсовцы, украинские полицаи и литовские солдаты. Они отобрали всех крепких мужчин, а женщин, стариков и детей направили к грузовикам. Моего отца толкнули в одну сторону, меня с мамой и младшим братом – в другую. Над нами тут же начали издеваться. Когда больные старики падали, их протыкали штыками, а нас заставляли тащить их до грузовиков.
Затем нас вывезли в лес, подвели ко рву и приказали раздеться. Женщин заставили взять маленьких детей на руки. Раздались пулеметные очереди. Люди падали в ров. Я упал со всеми, но, не почувствовав боли, приподнялся и увидел, что солдаты отошли перекурить. Мои вещи лежали совсем недалеко. Выбравшись из рва, я схватил вещи и побежал в лес. Затем решил вернуться в Винницу, чтобы найти отца.
Я проходил мимо еврейской больницы в Виннице как раз в тот момент, когда полицаи сажали тяжелобольных в грузовик. Один из них неожиданно схватил меня, «жиденка», и бросил в кузов. По дороге на расстрел мне удалось на ходу выпрыгнуть из грузовика.
Вернувшись в Винницу, я продолжил поиски отца.
Немцы использовали еврейских мужчин на тяжелых работах, и я отправился в швейный цех, но никого там не нашел и заночевал в полуразрушенном здании, положив кирпич под голову. Утром вышел на улицу, и меня тут же схватил полицай. Я кричал, что я не еврей. Убедившись в моем еврействе, он потащил меня в полицейский участок. По дороге я продолжал отбиваться. Когда нас остановил немецкий солдат, полицай указал на меня: «Юдэ, Юдэ!» Немец ударил его по голове и приказал мне бежать…
Чтобы не умереть с голоду, я продавал на улице камешки для зажигалок. Однажды меня узнал украинский мальчик, который учился со мной в одном классе. Он часто просил меня поделиться с ним завтраком, который я приносил в школу из дому. Узнав меня, этот мальчик бросился к полицаю, и уже через мгновение меня схватили и бросили в местную тюрьму. Опять я отбивался, кричал, что я русский. Тогда полицаи повели меня к украинцу-врачу. Он закрыл дверь, приказал мне спустить штаны, а затем крикнул полицаям: «Нет, он не еврей!» Этот человек спас мне жизнь.
Полицаи готовы были меня отпустить, но я взмолился, чтобы они выдали мне справку о том, что я не еврей, иначе меня через час опять сюда приведут. Три дня я ждал начальника участка, который выдал мне, в конце концов, справку, что я русский, Семен Иванович Коваленко.
Опасаясь, что многие знают меня в лицо, я решил бежать из Винницы. Так я дошел до Николаева, где устроился рабочим на завод, который ремонтировал немецкие самолеты. Вскоре всех рабочих арестовали, посадили в товарные вагоны и отправили в Германию. Мы жили в лагере для военнопленных и работали на заводе недалеко от Гамбурга. В апреле 1945 года нас освободили англичане. Они предупреждали русских солдат, что у них могут быть проблемы с органами безопасности, и предлагали остаться на Западе. Я решил вернуться домой, потому что хотел найти отца. Ему удалось выжить, перебравшись в румынскую зону оккупации, в Жмеринку.
На допросе в фильтрационном лагере я сказал, что я Папиров Семен Иванович, и меня отправили домой без проблем. В Виннице я нашел отца и рассказал ему, как я стал русским. Тогда он спросил: «Неужели после всего пережитого ты откажешься от своего еврейства?» Получая паспорт, я записался евреем Папировым Семеном Лузоровичем. Какое-то время страх, конечно, преследовал меня. Я боялся идти по городу с отцом, опасаясь, чтобы во мне не распознали еврея. Тем не менее, всю свою жизнь я прожил евреем, работал директором молодежного клуба, замдиректора школы.
Сегодня я живу с женой Женей (Шендел) в Бруклине. В прошлом году мы отпраздновали Золотую свадьбу. Я горжусь тем, что вырастил сыновей, Сашу и Юру, евреями. В прошлом году мы с женой посетили Израиль и были потрясены красотой этой страны. Когда я видел в небе боевые израильские самолеты, дух захватывало от сознания того, что этим самолетом управляет еврей.
– Когда наш младший сын Юра был еще ребенком, я сказала ему (к нашему разговору присоединилась Женя, жена Семена), что он может гордиться своим отцом-евреем – добрым, честным и порядочным человеком. А приехав впервые с семьей в Америку, сын Саша сделал своему 9-летнему сыну Гене (нашему внуку) обрезание.
Такова непростая жизнь Семена Папирова, победившего смерть.
Хочется пожелать Семену и Жене здоровья, долгих лет жизни, много радости и счастья от их еврейских детей и внуков!
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
