Еврейский Мир

«Здесь прям, как на Майдане!» — восторженно сказал мне приятель, присутствовавший при Оранжевой революции в Киеве. Дело было 26 февраля на площади Восстания в Москве, где мы смотрели со стороны на акцию «Белое кольцо».
Идея была в том, что тысячи ее участников выстроятся, взявшись за руки, вдоль всего Садового кольца. Получилось не идеально, и я видел в кольце прорехи, но на некоторых его участках действительно собрались большие толпы москвичей интеллигентного и богемного обличья.
Сотрудница патриотической радиостанции «Голос России», стоявшая на Октябрьской площади, с восторгом рассказывала мне, как к толпе подъехал на удлиненном «Майбахе» мой однокашник Жириновский, вылез наружу и отечески похвалил демонстрантов за участие в акции.
На Восстания народу тоже было изрядно, но еще больше меня впечатлил нескончаемый поток ехавших мимо машин: водители гудели, вывесили из окон белые ленточки или шарфы, у пары были наклеены на стекло антипутинские лозунги. Пассажиры махали руками толпившимся на тротуаре демонстрантам, а те махали им в ответ.
Происходящее привело мне на память август 1991 года, когда я лазил в соплях по баррикадам и повторял про себя строки: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!»
Я, впрочем, помню и то, что произошло потом.
Репрессивный аппарат сейчас тоже не дремал: вдоль цепи демонстрантов на проезжей части стояла редкая цепочка омоновцев в ладной пятнистой форме. Были среди них и барышни вполне богоугодного вида.
Напротив нас ждало своего часа стадо оранжевых бульдозеров и других дорожных машин, явно вызванных на случай разгона санкюлотов. Но команды им никто не отдал, и они так и не дернулись. Омоновцы, на мой вкус, вели себя вполне корректно.
В толпе раздавали наклейки на машину с номером 04 03 12 (это дата предстоящих выборов президента) и надписями: «Прокатим Путина!» и «За Россию без Путина!».
С другой стороны, никто не сомневается, что выберут именно его, и что после этого он «начнет закручивать гайки». Никто не объяснил мне, в чем конкретно будет заключаться этот зажим. Москвичам, конечно, виднее, но я вспомнил, как в советские годы у нас принято было говорить, что «после съезда начнут сажать». Или после какого другого знакового события.
Сажать много народу так и не начинали, а продолжали потихоньку сажать тех, кого сажали всегда, то есть диссидентов.
Моя московская родня раскололась на путинистов и зюгановцев. Моя 90-летняя мама, пережившая коллективизацию и блокаду, говорила, что без вариантов отдаст голос за Путина. Каждый день она пыталась пересказать мне очередную пропутинскую агитку, увиденную ею по ящику.
– Он такой энергичный! — объясняла она свое воодушевление.
– Мам, Гитлер тоже был энергичный, — вяло замечал я.
– Ну, так нельзя, сынок, — возмущалась она. — Какой он Гитлер?
– Упаси Б-же, конечно, не Гитлер, — отвечал я. — Я это к тому, что энергичность вождя — это само по себе не решающее достоинство.
Как блокаднице, маме исправно платят вполне приличную пенсию, и, как десятки миллионов других пенсионеров, она отдаст голос тому, кто ее платит.
Мой кузен Владлен работает в Госдуме помощником у одного из замов генсека КПРФ Зюганова. 23 февраля он потащил меня на предвыборный митинг коммунистов, которые поразили меня своей дерзостью и бесстрашием.
«Партию жуликов и воров под суд!» — кричал оратор со сцены у памятника Карлу Марксу напротив Большого театра. «Под суд!» — скандировала толпа в пару тысяч коммунистов.
Один носил на палке фотографию Путина с пририсованными гитлеровскими усиками и глумливыми лозунгами.
Я был потрясен такой дерзостью, но омоновцы, окружавшие митинг с боков, взирали на эту вакханалию безучастно, а кто и чуть ли не хихикал. Внутрь омоновского кольца пускали через пластиковые рамки переносных магнитометров. Когда я шел в первых рядах коммунистов возлагать венок к Вечному огню в Александровском саду, просветка у Музея Ленина повелась на мой сотовый телефон, но меня быстро пропустили.
За исключением, опять же, моей матушки, Путина поливали все, с кем  имел в Москве дело, от водителей до видных журналюг, один из которых спьяну громко крыл вождя в модном кафе, а за соседними столиками одобрительно кивали и во весь рот улыбались.
С митинга коммунистов я заглянул в ностальгических целях на центральный телеграф, где школьником проходил практику, ремонтируя телетайпы СТА-2М, и наткнулся там на агитпункт мультимиллиардера Прохорова, чей журнал «Сноб» задолжал мне много тысяч долларов.
Там сидела за ноутбуками «Эппл» молодежь, которая больше всего напомнила мне наших «оккупантов Уолл-стрит». Из ящиков можно было брать значки с ликом Прохорова, а на столах лежали груды его пропагандистской литературы.
Неясно, что будут делать эти взбудораженные россияне после победы Путина. Я слышал пару раз слово «революция», но в основном от пьяных эпатажников. Многие говорят, что выплеснувшаяся сейчас энергия просто уйдет в песок, как уходили в русские болота ноги мохнатых татарских лошадок.
В декабре 1965 года я был на первом в истории антисоветском митинге на Пушкинской площади и тоже думал, что дело его участников безнадежно.
Я оказался сильно неправ.

Оцените пост

(голосовало: 2, средняя оценка: 3,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться