— Александр, почему вы, житель Хайфы, оказались в Кфар- Маймоне. Много ли там было таких, как вы, нерелигиозных жителей из пределов так называемой «зеленой черты»?
— Светских представляла в основном «Оранжевая ячейка» студентов. Неплохо была представлена община «израильских русских» евреев. Команда демонстрантов из Хайфы объединилась с командой из Мале-Адумим в общий лагерь у забора иешивы Кфар-Маймона. В нашей группе было очень много известных людей, и туда стекались «на огонек». Нас называли «русской улицей». Там, возле главного входа в Кфар-Маймон, пели песни барды, читали лекции русскоязычные раввины и журналисты. Если бы не жара, это бы выглядело как очень интересный и познавательный семинар. Среди религиозных в Кфар-Маймоне выделялся прекрасно организованный «Хабад». Были и другие «дворы». Даже «ШАС» показал свой флаг в Кфар-Маймоне. Прибыл Эли Ишай, и хотя он, вероятно, хотел устроить «пиар» своей партии, все встретили его очень дружественно. Вообще ашкеназим и «восточные» были представлены практически в обычной пропорции, соответствовавшей размеру общин.
Когда колонна пошла к воротам, она растянулась на километры, извиваясь змеей и очень напоминая Исход из Египта: десятки тысяч людей шли с огромным воодушевлением в колонне. Женщины с детьми на руках. Настоящий Исход. Очень высокий уровень организации… Прекрасно проявил себя экс-генерал и экс-лидер партии МАФДАЛ Эфи Эйтам. Он стоял на грузовике, и, по мановению его руки, люди волнами вставали, садились, шли. Моше Рабейну с нами, увы, не было, но было коллективное руководство.
Развенчивая миф о том, что против размежевания выступают только поселенцы, иешивы и другие «правые экстремисты», я могу отметить, что там были сотни известных всему «русскому Израилю» людей: журналистов, учителей, политиков, врачей, ученых с мировым именем.
— Не кажется ли вам, что, вольно или невольно, Шароном создан и отработан механизм, который может в руках другого правительства послужить основой для трансфера (действий, аналогичных действиям против еврейских поселенцев сектора Газы) в отношении арабского меньшинства или минимум для реализации планов типа плана Либермана по передаче арабских районов Израиля ПА или ПГ?
— План Либермана, по сути, — это продолжение плана Шарона. Прецедент «деевреизации» и возможная «деарабизация» только внешне выглядят однородно, но само сравнение не вполне правомерно. В случае евреев речь идет о законопослушных гражданах, которые служат в армии, работают, платят налоги и живут в местах их расселения не только по своей воле и желанию, но и с согласия или даже по указанию правительства. Их выселение — это «этническая чистка» из политических соображений.
В случае арабов речь идет о враждебном государству населении, идеологически поддерживающем врага, оправдывающем и участвующем в терроре. Принятие аналогичных действий против него могло бы быть органическим продолжением или элементом войны с террором.
— Ваше отношение к выступлению руководства левых правозащитных организаций против допущенного полицией превышения власти: задержания водителей или изъятие у них водительских прав?
— Если левые правозащитные организации выступили против того, что делало правительство руками полиции против правых, то это не от внезапного прозрения или вдруг возникшей любви к Эрец Исраэль. Это только лишний раз говорит о том, что правительство Шарона и сам Шарон превзошли самих себя. Это не левые стали лучше, а это Шарон шагнул настолько далеко, что последствия заставили заволноваться даже левых. И им действительно стоит волноваться.
Задержания полицией автобусов с участниками марша, задержания водителей или изъятия у водителей их водительских прав — это были далеко не единственные примеры превышения полицией власти в отношении участников марша. Людям в «оранжевом» не продавали билетов на поезда; из автобусов на маршруте «Маале-Адумим -Иерусалим» полиция высаживала пассажиров в кипах или в «оранжевом». Из рассказов прибывших в Кфар-Маймон следует, что иешива «Мерказ ха-Рав» в Иерусалиме — знаменитая иешива религиозных сионистов — была заблокирована полицией, чтобы предотвратить участие религиозных евреев в поездке для присоединения к маршу. Людям пришлось разбегаться через разные калитки в дальних углах и затем собраться в других местах для присоединения к маршу.
Шарон «подставился» последовательно на всех этапах этой акции, начиная от перехвата автобусов, и затем в последовавших постоянных провокациях, свидетелями которых мы были. Так, одному известному израильскому журналисту позвонили из информированных источников и предупредили, что полиция направляет 3 группы добровольцев для организации провокаций и съемок их результатов на видео для телевидения. Мы были свидетелями, как через ворота полицией в Кфар-Маймон была пропущена такая частная автомашина. Мы знали из опыта, полученного ранее, что такого еще не было — частных автомашин с людьми, и тем более с видеокамерами, не пропускали. А тут такая машина прошла, затем сидевшие в ней люди пытались провоцировать находящихся в лагере демонстрантов на опасные правонарушения. Но поскольку мы успели предупредить о происходящем руководство лагеря, то за ними сразу же пошла машина с членами руководства лагеря, разъясняя в мегафоны, что не следует слушать этих людей. Лично я видел одну такую автомашину, но сообщали о трех; видимо, все провокаторы были своевременно нейтрализованы. Несколько раз совершались неспровоцированные попытки прорыва ворот полицией, которые блокировались охраной лагеря. Один раз полиция под видом демонстрантов даже сумела захватить местную систему оповещения Кфар-Маймона (у представителей совета поселений была своя система оповещения) и начала призывать участников акции расходиться от имени Бенци Либермана, сообщая, что «организаторы акции благодарны всем участникам и что уже можно расходиться». Аналогичные сообщения тут же передали ивритские СМИ. Но мы опровергли это через русскоязычные СМИ. Характерно, что ивритская пресса наше опровержение не повторила, но оно было продублировано в мегафоны на весь лагерь, хотя на 60000 человек мегафонов явно не хватало…
— Что дали марш, демонстрация и сидение в Кфар-Маймоне?
— Главная удача руководства поселенческого движения в том, что ему удалось в полной мере показать демонстрантов как силу добрую и ответственную, а полицию — как силу черную, злобную и безответственную, балансирующую на грани. А в общем, «Совет поселений» планировал одно, а получилось нечто другое. Акция была поначалу позиционирована как силовая демонстрация, которая пробьет заслоны и приведет к прорыву десятков тысяч людей в Гуш-Катиф. В реальности получилось совсем другое — чистый белый пиар и реклама. Результат проведенного марша, демонстрации и сидения в Кфар-Маймоне таков.
Произошедшее, во-первых, привлекло к маршу общественное внимание и вызвало более благосклонное отношение израильского общества к участникам и поселенцам.
Во-вторых, обеспечило проведение пропаганды против «размежевания» в тех подразделениях армии, которые были привлечены к блокированию демонстрантов в Кфар-Маймоне, и теперь еще большее число военнослужащих усомнилось в целесообразности действий правительства. Многие могут склониться к невыполнению приказа правительства непосредственно при проведении выселения евреев из Гуш-Катифа. Деревня Кфар-Маймон была окружена курсантами различных командных курсов, которые были без оружия.
Я сам видел, как были смущены и озабочены курсанты, которые ждали столкновений с «толпой разъяренных громил», а оказались в окружении (насколько позволяла колючая проволока или забор) 30-40 девочек и девушек, которые пели им всем и каждому в отдельности «мы тебя любим». Эти молодые ребята с трудом сдерживали улыбки и смущение. Офицеры и курсанты, хоть и разделенные проволокой или забором, молились в одном миньяне с демонстрантами и играли с ними через забор в волейбол. Эти люди уже вряд ли смогут потом выбрасывать семьи девочек из их домов.
В частных беседах полицейские прямо говорили, что им стыдно за участие в таких операциях, что их плохо кормят, что они не понимают, в чем смысл и за что их заставляют бороться. Мы-то знали, за что боремся, а они не понимали, к чему приведет то, за что их принуждают бороться, участвуя в противостоянии не с преступниками, а с инакомыслящими.
А вообще, успех руководителей совета поселений состоит в том, что смогли, с одной стороны, сохранить жизни людей, а с другой — сумели за эти три дня вернуть в значительной мере расположение общества, наблюдавшего за событиями через СМИ, несмотря на очень искаженное отображение происходящих событий. При всей необъективности освещения происходящего в СМИ, о провале мероприятия не может идти речь. Проигрыша тут не было. Вероятно, цель была неточно сформулирована с самого начала. Ибо нельзя было ставить задачу таким образом, что это, мол, есть наш последний и решительный бой. Это не был «решительный бой железного кулака», как пытались сформулировать задачу некоторые деятели движения, а это была, по сути, пропагандистская атака большой мощности. Но, с другой стороны, без такого призыва, возможно, и не удалось бы рекрутировать на рядовое мероприятие многие десятки тысяч людей. Ведь за эти три дня через лагерь прошли, наверное, более 100000 человек. Люди приезжали и уезжали, но все время было не менее 40-50 тыс. на месте. Провокации полиции были направлены на молодежное ядро движения — политически не очень опытное. Но руководство движения нашло выход из положения. В конечном счете, это наиболее боевое и активное ядро готовой к действиям молодежи руководством движения было удалено из лагеря и направлено мелкими группами в Гуш-Катиф. 1000 человек поодиночке вывели из лагеря, и за его пределами их строили и направляли в поселения Газы. Часть из них задержана полицией, но около 600 уже проникли в Гуш-Катиф. Остались колонна девочек и целые семьи. Это не те люди, которые были готовы поддаться на провокации.
Это исключило задуманные властями провокации, преследовавшие цель столкновения и разгром марша и всего движения. Да, верно, что не было всеми ожидавшейся попытки прорыва, и ощущение поначалу было грустное, что не смогли пройти в Гуш-Катиф. Но утром, когда было ясно, что ждало бы нас в случае прорыва, все поняли, что было принято верное решение. С другой стороны, прорыв в Гуш-Катиф на данном этапе и не был нужен. На практике в Гуш-Катифе уже и так нет ни одного свободного дома. А кроме выполнившей на данном этапе своей роли молодежи, мало кто способен жить в палатке или переполненном доме до даты выселения еврейских жителей Газы.
— Ваше мнение по поводу высказывания Гидеона Самета, который на днях писал в «Гаарец»: «Оранжевый бунт нужно приветствовать. Оранжевое восстание вынудит принять важнейшее решение в истории государства. Определит его судьбу. Поэтому очень важно, чтобы поражение восстания было очевидным и несомненным. Победить должен не столько Ариэль Шарон и его правительство, сколько новая национальная концепция, согласно которой Израиль отступит с обширных территорий на Западном берегу в обмен на мирный договор. Если бы не было оранжевого восстания, его следовало бы выдумать».
— Действительно, власть хотела превратить это движение в кровавое побоище. В доказательство можно привести высказывание командующего южным округом полиции Ури Бар Лева. Он сказал на встрече с руководителями марша, что в темноте кусачки, перерезающие колючую проволоку забора, очень легко могут быть идентифицированы полицейскими снайперами в качестве «оружия», и те могут отреагировать соответственно.
Хотя впереди стояли невооруженные курсанты, это высказывание Ури Бар Лева говорит о том, что правительство, власти были готовы использовать любой повод и подтолкнуть к действиям, позволяющим привести марш к итогу типа массового расстрела, что в свою очередь привело бы к параличу «оранжевого» движения.
— Как реагировали на создавшуюся ситуацию жители Кфар-Маймона?
— В деревне Кфар-Маймон проживают 600 семей. Они с теплотой и заботой приняли демонстрантов. Хотя совет поселений и обеспечил демонстрантов водой и туалетами, но на душ и туалет в каждой квартире все равно «базировались» от 50 до 100 человек. В конце концов, системы канализации поселка уже не справлялись, и это тоже было доводом для решения уйти. Мы очень благодарны жителям Кфар-Маймона за то, что они открыли квартирные душевые для демонстрантов. По сотне человек стояли в очередях в каждый дом.
СМИ распространяли ложь о мусоре, который демонстранты якобы оставили в Кфар-Маймоне. Ежедневно вечером люди собирали весь мусор в мешки и сдавали мусорщикам.
— Как обеспечивали демонстрантов продовольствием и водой?
— Совет поселений очень хорошо обеспечил поставку в Кфар-Маймон продовольствия и питьевой воды. Со своей стороны, бизнесмены юга устроили в Кфар-Маймоне бесплатную раздачу воды, а крестьяне из ближайших окрестностей — овощей и фруктов. Полевые кухни обеспечивали всех горячими блюдами.
— Каковы дальнейшие действия по предотвращению размежевания?
— Ощущение такое, что большинство не устало и не отчаялось. Акции будут продолжены, и я полагаю, что число участников возрастет. Ведь никто не хочет стать пушечным мясом. Теперь вся общественность убедилась в ответственности и благоразумии руководства «оранжевого» движения. Скорее всего, лагерь будет воссоздан в новом месте (местах) для обеспечения возможности и далее пробиваться в Гуш-Катиф малыми группами. Дальнейшая цель «оранжевого» движения: не проявляя насилия, убеждать армию и полицию, дезавуируя позицию Шарона.
Беседовал Рафи Сапир
Фотография Виталия Кардашева
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
