ИЕШИВА «ДВАР ИЕРУШАЛАИМ»
В иешиве «Двар Иерушалаим» были всякие ученики. Настолько всякие, что люди удивлялись, как я их там держу. Имена, я думаю, тут ни к чему – люди меняются. Некоторые из них сегодня – очень серьезные равы.
Помню, один носил длиннющие волосы, они страшно торчали во все стороны. Однажды в иешиву зашел рав Ицхак Винер, Маргеланер ребе, и как напустится на меня:
– Ицхак, ты что, держишь тут сумасшедших? Скажи ему, что надо остричь волосы. Как он будет надевать тфилин?
Но я понимал, что пока, не стоит ничего говорить. Парень учился в университете, и если я начну ему выговаривать… И я продолжал молчать. Так тянулось почти год. Пришло время, и ученик сам меня спросил: «Как насчет тфилин?» Тогда я ему сказал, что надо постричься.
«Я познакомился с равом Зильбером на исходе Песах восьмидесятого года. Это было время начала моего пути к тшуве, когда после долгих размышлений я решил изменить свою жизнь и единственно правильным для себя видел учебу в иешиве. Я взял чемоданчик, сложил вещи, из Тель-Авива приехал в Иерусалим, спросил, где находится иешива «Ор Самеах» – единственная тогда известная мне иешива для баалей-тшува. Пришел туда, мне деликатно отказали, послали в другое место, там тоже отказали. Руководители иешив для баалей-тшува, надо думать, видывали парней живописной наружности. Но мой тогдашний вид, вероятно, вообще не позволял ждать от меня ничего хорошего. В третьей иешиве объяснили, что она только для американцев. Какой-то парень, услышав, что я из России, сказал: «В иешиве «Двар Иерушалаим» есть русский раввин, рав Зильбер, попробуй обратиться к нему». Я нашел рава Зильбера и, конечно, моментально им увлекся. Рав Ицхак устроил меня в эту иешиву, и с тех пор он для меня как отец».
Из рассказа рава Хаима Коэна
В иешиве был ученик, который несколько раз говорил мне:
– Если бы не вы, я был бы последним из жуликов. Деньги я очень люблю.
Сейчас уже можно рассказать, что я с ним делал, я же был только преподаватель. Парень сказал:
– Рав Ицхак, я сирота. Учусь, потому что хочу быть евреем, но мне нужна какая-нибудь специальность.
И пошел на бухгалтерские курсы. Каждый раз, когда он уходил, рош-иешива спрашивал:
– Где он, почему его не видно?
Я говорил, что это по моему заданию, это я его послал… И так «по моему заданию» он окончил курсы. Но работы не нашел.
Тогда он решил стать водителем, пошел на курсы вождения, окончил, но и это не пошло. И опять я все это прикрывал. Так продолжалось года три.
Но я считал: главное, чтобы он не оторвался от иешивы. Потом он начал учиться строительному делу, и это оказалось удачно: сейчас он большой «ерешамаим» и работает строительным подрядчиком. Честнейший человек, всегда дает цдаку.
Служа в армии, он предложил командиру: «Давайте мне любую работу, все сделаю, но в субботу я должен быть дома». Каждый день после работы он учится в иешиве. До четырех работает, а потом отключает все телефоны – и садится за книгу.
А если бы я тогда потребовал все – что бы получилось?
Когда-то у меня учились Михаил Хен и Яаков Островский, нынешние руководители иерусалимской иешивы для выходцев из России «Шавей гола», что значит – «Вернувшиеся из изгнания».
Я уж не говорю – руководить, иешиву содержать трудно, трудно добывать на нее деньги. Они мучались, влезали в долги, работали без зарплаты. Сумасшедшие! Святые люди.
«По приезде в Израиль я иногда заходил в организацию ВИЦО, где помогали новоприбывшим, давали какие-то вещи. (ВИЦО – Всемирная женская сионистская организация. – Ред.)
Там работала Шаруна Куперман, благословенна ее память, и она все время убеждала меня пойти в иешиву «Двар Иерушалаим», где есть один математик, рав Ицхак Зильбер, интересный человек. Но я делал все, чтобы избежать этой встречи.
Летом семьдесят восьмого года я гулял с собакой и, проходя мимо, зашел к Шаруне, а она устроила так, что пришел молодой парень, Миша Будиловский, который учился в иешиве «Двар Иерушалаим», и сказала:
– Он учится у рава Зильбера и возьмет тебя с собой в иешиву. Мне было неудобно отказаться. Но я был в шортах, да еще с большой собакой… Миша сказал:
– Переоденься, оставь собаку и пойдем. Мне ничего не оставалось, как согласиться.
Я никогда не был в иешиве, и впечатление оказалось просто оглушающим. Словно попал в сумасшедший дом. Кого там только не было! Не закончившие школу и люди с высшим образованием, писатели, физики, математики, дрессировщик тигров из Германии, виолончелист Борух Гросс (ученик Ростроповича, ныне концертмейстер в симфоническом оркестре в Тель-Авиве), который в перерывах все время упражнялся на виолончели… И среди них – пожилой человек с растрепанной бородой размахивал руками и рассказывал какие-то истории.
Я сказал себе: в первый и в последний раз прихожу в это место! Но у рава Ицхака есть удивительное свойство: его поведение никак не вязалось с его высоким интеллектом и странным образом притягивало, как магнит. Хотелось понять, в чем тут дело. Я стал ходить в иешиву.
Мне дали кипу. Выходя из иешивы, я ее снимал. Уроки оказались очень интересными, я их записывал. Но никогда не чувствовал никакого давления со стороны преподавателя. Скорее, я его чувствовал со стороны учащихся: «Ты должен учиться… ты должен то, ты должен се…»
У меня была к тому времени квартира и работа, я не жил в иешиве, а только приходил на занятия.
Прошло время, и вот я услышал, что в книгах написано: «Тот, кто растит свинью или собаку, – проклят». Я был ошеломлен: я буду проклят за то, что у меня собака? (Потом я узнал, что хотя собака и является носителем «тумы» – духовной нечистоты, в ее названии на иврите – «келев» – усматривается намек на ее «сердечную» привязанность к человеку: «ке-лев» – «как сердце». Каждый, кто держал собаку, поймет). Я пришел к раву Зильберу:
– Как же так? Вон что говорится, а у меня собака! Рав мне ответил:
– Это не про твою собаку, тут имеется в виду другое. А твоя собака – потомок собак, которые не лаяли, когда евреи выходили из Египта. Поэтому Тора разрешает кормить их. И у тебя мицва кормить и содержать ее.
А я на свою собаку зарплату тратил: породистый голландский дог, с теленка величиной, животное капризное: она любила дорогой сыр, колбасу…
Другой на месте рава Зильбера сказал бы, что надо немедленно расстаться с собакой, мудрецы, мол, знают, что говорят… Но рав Зильбер понимает человека, знает, что он привязывается к животным. Если бы он сказал, что собаку надо выгнать, я, возможно, оставил бы иешиву.
Через некоторое время я собрался жениться. Я отвез собаку охраннику полей, у которого были другие собаки.
В преподавании рава Ицхака как бы отсутствует система, но это-то и является глубоко продуманной и испытанной системой: не оказывая никакого давления на учеников, привлечь к себе и приобщить к Тope. Здесь его секрет.
Другой секрет – это когда приходишь рассказать о неприятностях, а рав забивает тебе голову всякими рассказами, и ты забываешь, зачем пришел. Не все решается, но всегда уходишь с чувством облегчения, и проблема уже не кажется такой большой».
Из рассказа рава Яакова Островского
«С каким бы вопросом ты ни пришел к раву Ицхаку, разговор с ним всегда оставляет ощущение, что проблема не так страшна. Как-то я был у рава Ицхака с одним из сыновей и попросил для мальчика благословение на изучение Торы. Рав Ицхак благословил его и говорит: «Я дам еще одно – чтобы он был «оэв хесед» (любящий дела милосердия)».
Из рассказа рава Игаля Полищука
СУББОТНИЕ УРОКИ
Пока не случился инфаркт, я, кроме урока по мидрашу, о котором уже говорил, в течение одиннадцати лет по субботам давал урок Торы, так что никогда днем в субботу не бывал дома. И есть ученики, которые стали религиозными только из-за этих занятий.
«Рав Ицхак дал мне тот основной толчок, который привел меня к еврейству. В принципе я много интересовался иудаизмом и умом понимал, что это вещь истинная. Но до исполнения было далеко.
Однажды товарищ сказал, что по субботам в Санедрии рав Зильбер дает урок по недельной главе Торы. Я стал посещать эти уроки. И они произвели во мне переворот. Почему?
Рав Ицхак никого ни в чем не убеждал и не уговаривал, он просто на большой скорости читал недельную главу на иврите и переводил на русский. И все. Но что бы он ни делал и ни говорил, было ясно одно: Тора – это истина. И я наконец сдвинулся с места.
Мы оцениваем других в соответствии со своим собственным уровнем. Я был свидетелем следующей ситуации.
Как-то на свадьбе я сидел рядом с одним коренным израильтянином. Мы беседовали. В это время в зал незаметно проскользнул рав Зильбер в своих видавших виды пиджачке и шляпе.
– Как ты думаешь, – спросил я у собеседника, – кто этот человек?
– Наверно, сборщик трумы (пожертвований), – не задумываясь, ответил тот.
Несколько дней спустя я говорил с другим израильтянином, который тоже ничего не знал о раве Зильбере, просто встретился с ним в городе и поговорил немного. Он спросил меня:
– Этот рав Зильбер, что это за человек такой? Шхина с ним постоянно находится!
Вот так два человека увидели в раве Ицхаке совершенно разных людей».
Из рассказа рава Игаля Полищука
ЦВЕТНОЙ ТЕЛЕВИЗОР
Один молодой человек, который ходил ко мне на уроки, чувствовал, что он еще «ам-а-арец» – знает очень мало. Он решил бросить работу и полностью сосредоточиться на учебе. Пришел к жене и говорит:
– Я заработал немного денег, и, кроме того, у нас есть цветной телевизор. Давай продадим его и купим черно-белый. Вырученных денег нам хватит на несколько месяцев, а я оставлю работу и пойду поучусь.
Она чуть не заплакала: у них маленький ребенок, нужен заработок… Но он все же пошел учиться.
Кончилось тем, что его жена теперь – одна из больших праведниц Израиля. У нее девять детей, и она делает большие дела. И он очень серьезный талмид–хахам. Но с тех пор прошло много лет…
МИКВЭ НА ЕНИСЕЕ
В самом начале моей работы в иешиве среди учеников появился паренек, который показался мне лучше других: ему мало было учиться в иешиве, он еще по вечерам искал дополнительные занятия.
Как-то из Тель-Авива приехал его отец и привез с собой знакомого, которому нужно было сделать обрезание. Делали у меня, и оба остались ночевать. Я разговорился с отцом. Он рассказал, что совсем молодыми он с женой за «сионизм» были на двадцать лет отправлены в Сибирь, на Енисей (не помню уже, в лагерь или в ссылку). Жена его была из верующей семьи, он тоже придерживался традиций.
Река Енисей покрыта льдом десять месяцев в году и лишь два месяца свободна ото льда. Так они с женой не прикасались друг к другу все десять месяцев, потому что жена не могла окунуться в миквэ. И только те два месяца, что Енисей освобождался ото льда, они были вместе. Так они прожили двадцать лет (в одной из своих книг я уже рассказывал об этой паре). Их единственный сын родился там, на Енисее.
Обрезание мальчику сделать было некому. Но отец не мог успокоиться. Он искал и искал моэля. И нашел! Нашел среди заключенных одного человека, который когда-то был моэлем. Конечно, у того руки там огрубели, после обрезания началось кровотечение, пришлось искать врача… Но обошлось, ребенок выжил.
Услышав это, я понял, что дало этому пареньку такую силу…
Сейчас родители живут в Бней-Браке, их сын – в Иерусалиме. Процветает. Он учит Тору и успешно зарабатывает: проектирует дома. У него восемь детей. Я недавно был на бармицве у его сына.
Продолжение следует
Из книги «Чтобы ты остался евреем»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
