(Продолжение)
Холодный душ
«Если ты знаешь силу врага и свою собственную,
то можешь не
бояться и сотни
сражений.
Если ты знаешь свою силу, но не
знаешь силы врага,
то каждая твоя победа будет чередоваться с поражением.
Если же ты не
знаешь ни своей силы, ни вражеской,
то ты тупица, удел которого проигрывать все битвы».
Конфуций «Искусство войны»
Последнюю фразу Конфуций через века адресовал советским маршалам.
В монографии Сувенирова О. Ф. «Трагедия РККА 1937-1938», М., Терра, 1998 г. приведены страшные цифры репрессий в армии по архивным материалам. Важно, что в этой монографии обращено внимание на «Резкое снижение интеллектуального потенциала РККА» – так называется соответствующая глава. Сувениров обращает внимание на то, что был вырезан не только кадровый состав армии, но и преподавательский состав военных академий, училищ и научно-исследовательских институтов. Приведены конкретные цифры.
С другой стороны, хотел бы сослаться на воспоминания генерала Григоренко П. В. «В подполье можно встретить только крыс», Нью-Йорк, изд. «Детинец», 1981 г., с. 242, где приведены факты последствий репрессий в 1939-1940 годах:
«Многие должности не были заполнены, квалификация не соответствует… в штабе армии… осталось всего два офицера. В дивизиях еще хуже… были арестованы не только офицеры управления дивизии и полков, но и командиры батальонов, рот и взводов. На всю дивизию оставался один лейтенант». Речь шла о дивизии, где служил Григоренко. В целом ситуация по РККА была ничуть не лучше.
Разведка была также вырезана за годы террора многократно.
Снова вернусь к монографии Сувенирова, где приведены уникальные данные по развалу армейской дисциплины перед началом войны с Германией. На первый взгляд казалось, страшные репрессии должны были испугать личный состав. Увы, массовые репрессии на всех уровнях офицерского состава, включая военных юристов, привели к неповиновению и разгильдяйству солдат. Полагаю, что значительная доля разгильдяйства определялась низким уровнем образования сельского населения СССР.
(Я был призван на срочную службу после окончания института в радиотехническую часть армии противовоздушной обороны в 1966 году, но и тогда большая часть солдат, даже в радиотехнических частях, была из сельской местности. Большинство из них совершенно не понимало, чего от них хотят, и не чувствовали ответственности за охрану воздушной границы. Учили нас, главным образом, маршировать и отвечать на вопросы по «политике». Занятий по радиотехнике не было. Пьянство, лень и уклонение солдат и многих офицеров от выполнения обязанностей было массовым и вопиющим. Аналогичную информацию я получил от моих сверстников из других родов войск).
Вот с такой армией «великий стратег» Сталин встретил хорошо выученную и вооруженную германскую армию.
Интересно мнение бывшего премьер-министра Финляндии в 1982-1994 гг. Мауно Койвисто в его книге «Русская идея», перевод с финского, М., изд. «Мир», 2002, стр. 204:
«Все неоспоримо свидетельствует о том, что Советский Союз в июне 1941 г. по многим причинам не был готов к обороне, но вел приготовления к нападению. Политическое мышление советского руководства носило наступательный, агрессивный характер. Советская военно-политическая доктрина подчеркивала преимущества наступательных боевых действий. Войска, мобилизованные весной 1941 года, были дислоцированы не на оборонительных, а на наступательных позициях. С такой же целью размещались склады. Оборонительные сооружения не воздвигались, а скорее демонтировались».
Вот выписки из дневника Геббельса:
от 16 июня 1941 года:
«Русские сосредоточили свои войска точно на границе, для нас это — наилучшее из всего, что могло произойти. Ведь если бы они были рассредоточены подальше, внутри страны, то представляли бы гораздо большую опасность. Русские имеют примерно 180 — 200 дивизий, может быть, даже несколько меньше, но приблизительно столько же, сколько мы. По своей психологической и материальной ценности они с нашими вообще несравнимы».
от 17 июня 1941 года:
«Русские все еще массированно концентрируют свои войска на границе. При их незначительных транспортных возможностях они за несколько дней изменить ничего уже не смогут». (По сути, Геббельс пишет то же, что и Баграмян. – В. С.) «Они прибегают к типично большевистским уловкам: так, минирование производят солдаты, переодетые в женскую одежду, и т. п. Но все это прекрасно видно в полевые бинокли. О том, что таковые имеются, большевики, очевидно, не знают». (Но это безграмотность не столько солдат, сколько военного руководства. – В. С.)
от 18 июня 1941 года:
«Только бы русские сохранили концентрацию своих войск на границе».
от 23 июня 1941 года:
«Русская концентрация войск подобна французской 1870 г., и они потерпят такую же катастрофу». (Воспоминания Геббельса взяты из «Откровения и признания. Секретные речи, дневники, воспоминания» М., изд. Терра, 1996).
Что это, безграмотность Генштаба во главе с Жуковым в случае оборонных намерений или столь же бестолковая подготовка к нападению?
Если изучать ситуацию на границе по частушкам, то:
«На лихом коне Буденный
Отдает войскам приказ:
Сторожить границы зорко,
Не спускать с фашистов глаз».
(«Русская частушка», М., Терра, М., с. 259)
Но запись из дневника Гальдера от 22 июня освещает этот вопрос иначе:
«Общая картина первого дня наступления такова: противник был захвачен врасплох. Тактически он не был развернут для обороны… Охрана границы в целом была плохой».
Простите, так для чего были развернуты части Красной Армии в начале 1941 года? Если не для обороны, значит, для нападения! Правда, для Советского Союза мог быть и «третий» вариант: Вождь советского народа Сталин, Нарком обороны Тимошенко, Генштаб во главе с великим полководцем Жуковым были настолько бестолковы в военном деле, что никто и никогда не сможет определить по их поступкам, что ОНИ хотели. Ссылки Жукова в своих воспоминаниях на численное преимущество германских войск лживы.
Так, «… на Киевском направлении, где противник имел меньше сил, а мы сосредотачивали основные силы, советские войска потерпели поражение». (М. А. Гареев «Неоднозначные страницы войны», М. 1995, с. 125.). Гареев – военный историк, профессор, по сути, уличил Жукова во вранье.
Грубость и презрение к образованным коллегам у Жукова были вполне на уровне Сталина и Буденного. По воспоминаниям бывшего командующего Среднеазиатским военным округом Лященко Н. Г., во время войны ему – командиру части, позвонил Жуков:
«- Ты, наверное, Академию кончал?
— Да.
— Так и знал. Что ни дурак, то выпускник академии!» (цитируется по Сувенирову, «Трагедия РККА 1937-1938» с.323)
Очевидец (Г. Мовшович «О жизни и о войне», Бостон, 2001, с.50-53) пишет:
«Было это на зенитно-артиллерийском полигоне в районе поселка Верхние Никуляны на берегу Ладожского озера. Здесь с целью обучения владению новым оружием… было сосредоточено около 30 батарей со всей огромной территории северо-запада СССР.
Вечером 21 июня 1941 г. я со своим расчетом был назначен в караул по штабу лагерного сбора. Как обычно, по субботам почти все старшие командиры уехали в Ленинград, оставив за себя подчиненных. Те же, не имея возможности отлучиться далеко, довольствовались радостями на ближайшей станции Ириновка, где было несколько общежитий работниц торфоразработок. Туда же направился и дежурный по штабу, старший лейтенант Брызгалов, который оставил меня, сержанта, за себя. Брызгалов наказал отвечать, если его спросят, что он ушел проверять объекты.
Около 4 часов утра 22 июня позвонили из штаба округа ПВО и потребовали дежурного по штабу. Я отвечал так, как мне было велено. Через минут двадцать диалог повторился.
Вскоре позвонил из Ленинграда командир полигона полковник В. М. Рерле. Он, видимо, понял, где и чем на самом деле занимается дежурный офицер и, не желая терять времени, сообщил, что началась война, и приказал разыскать дежурного по штабу или кого-нибудь из старших командиров, чтобы они объявили тревогу N№1 и раздали всем командирам батарей секретные пакеты на случай такой тревоги: открыть склады и пакгаузы и снабдить личный состав всем, указанным в инструкции.
Мои попытки найти кого-нибудь из командиров оказались тщетными. Пришлось распоряжаться самому. В итоге все батареи начали выдвижение из лагеря вслед за моей батареей.
Но тут навстречу показался пьяный майор, который возвращался после гулянки. Он приказал всем батареям возвратиться в лагерь, построиться по указанному им порядку, после чего одной колонной с боеприпасами следовать в Ленинград. Майор назначил моей батарее теперь быть последней в колонне. Но я, наученный опытом финской войны, решил оторваться от сосредоточения техники и направился в прежнее расположение батареи, как требовалось по инструкции.
К вечеру того же дня мы получили по телефону сообщение, что ведомая майором колонна с боеприпасами на автотранспорте была разгромлена немецкой авиацией в районе станции Грузино».
Вот так Красная Армия, по-ворошиловски, по-буденновски, по-тимошенковски и по-жуковски, «бдела» в самые напряженные моменты противостояния с Германией. Выше была дана ссылка на исследование нарушений дисциплины в монографии Сувенирова. Воспоминания Мовшовича красноречиво дополняют монографию ученого.
22 июня 1941 года танковые клинья немецкой армии и бомбардировочная авиация начали разгром советских войск и революционно-имперской мечты «тонкошеих вождей». Ни Сталин, ни его Нарком обороны вместе с начальником Генштаба, видимо, об обороне не думали и мощь немецкой армии не осознавали. У них были настолько шапкозакидательские настроения, что утром 22 июня, узнав о нападении, они отдали приказ своим войскам о немедленном разгроме вторгшихся частей и бомбардировке противника на глубину 100 – 150 км. (Баграмян И. Х. «Так начиналась война», Киев, 1984 г., изд. 3-е, стр. 91). А к вечеру 22 июня из Москвы командование Юго-Западного фронта получило идиотский приказ о наступлении на Люблин с целью овладеть этим городом 24 июня. (Баграмян, стр. 110). Этот приказ, подготовленный Генштабом во главе с Г. К. Жуковым, лучше всего говорит о том, «что» и «сколько» было на убогом уме советских военных руководителей – Жуков повторил заготовку плана об упреждающем ударе, о котором писал Баграмян. В своих воспоминаниях Жуков лгал, что вполне осознавал ситуацию, сложившуюся до начала военных действий, но боялся перечить Сталину. Однако чудовищный по глупости приказ о наступлении на Люблин в условиях вторжения германской армии говорит о том, что начальник советского Генштаба был, мягко выражаясь, некомпетентен…
По сути, Жуков, владевший в объеме советских военных разведданных стратегической информацией, не осознавал ни мощи, ни цели Германии. Баграмян оказался куда честней своего начальника. Он даже признался в том, что командование округа не заметило утром 22 июня прорыва двух мощных моторизованных немецких клиньев в составе нескольких десятков дивизий в местах, где не было концентрации советских войск.
То есть структуру расположения немецких войск на границе и места концентрации их танковых частей армейская разведка Киевского округа, как теперь ясно, не знала и не контролировала их передвижение. А поэтому не знали об этом ни командование округа, ни генштаб. Из-за низкого уровня разведки (это тема другой статьи) и организации управления Красной Армией, немецкие войска в первый же день войны связали боями советские части на границе и вогнали танковые клинья на нескольких десятках километров в глубь СССР.
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
