КАК УЧИЛИ ДЕТЕЙ В ТАШКЕНТЕ
Еврейские дети в Ташкенте разделялись на две группы: одни совсем не ходили в школу, а другие ходили и в субботу. Варианта, когда бы дети ходили в школу и при этом не нарушали субботу, не было.
Был случай в Самарканде в 50-е годы. В субботу сидит в классе ученик, Миша Лернер, и не пишет. Подходит учительница:
– Почему ты не пишешь?
– У меня ручки нет. Учительница дает ему ручку. Но он по-прежнему не пишет.
– У меня нет тетради. Учительница дает ему тетрадь.
И мальчик решился: чтобы избежать соблазна писать в субботу, он выпрыгнул из окна. К счастью, окно было не очень высоко.
Другой случай. Во время войны рав Аарон Хазан на средства Хабада организовал в Ташкенте тайное обучение еврейских детей Торе. Он снял дворик у одной женщины и нанял учителем реб Залмана-Лейба Эстулина, инвалида, потерявшего на войне ногу. Когда рав ходил по домам набирать детей для учебы, ему кто-то сказал:
– Рабби, вам не подобает говорить с такой-то женщиной, она распущенная.
Он сказал:
– Но сын ее пусть учится.
И взял его в школу. И не зря.
Наступил Новый год. Реб Залман-Лейб не хотел, чтобы у еврейских детей стояла елка, дети же понимали это по-своему: значит, елку надо от ребе прятать. Они проводили во дворе своей тайной школы много времени, играли там, ну и вытаскивали елку, когда ребе уходил.
Накануне Нового года в ворота кто-то постучал. Стучавшему неосторожно открыли, и во двор вошла комиссия из райсовета. Видимо, им донесли, что здесь учат Тору. Увидев комиссию, реб Залман-Лейб побледнел – подумал, что он уже на том свете. Не растерялся только сын той самой распущенной женщины. Накануне он спрятал елку, а теперь, прежде чем комиссия успела войти в помещение, наскоро поставил ее, подошел к реб Залману-Лейбу и схватил его за седую бороду. Комиссия видит: играют дети, старичок какой-то сидит.
– Дети, что вы тут делаете? Мальчишка говорит:
– Вот, мы нашли себе Деда Мороза. Совсем как настоящий! И опять дергает за бороду.
Самая главная увидела, как жалко ребе выглядит, и говорит:
– Дети, человек раненый, без ноги, с фронта. Оставьте его, разойдитесь!
Если я об этом не расскажу – кто расскажет?!
ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ОБЩЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ
Я думал, как мне устроить детей в школу, чтобы они в субботу не писали. Стал расспрашивать знакомых, и один из них, реб Израиль Френкель, сказал:
– Есть еврей, директор трех школ рабочей молодежи: пожарников, танкистов и милиции. Сам он, конечно, закона не соблюдает, но эти школы не работают в субботу.
Пришли мы к этому директору. Сегодня имя его уже можно назвать: Борис Давидович Аксакалов, благословенна память праведника. Я ему рассказал, что жил в Казани, что меня уволили с работы из-за веры в Б-га, и, так как в его школе в субботу не учатся, я хочу устроить сюда своих детей. Он все не понимает:
– А почему вы не хотите, чтобы они занимались в нормальной школе?
– Потому что там надо писать в субботу, а этого делать нельзя.
– Как это нельзя? Вы пишете не для своего удовольствия – это же постановление государства!
Я говорю:
– Все равно. Я хочу воспитывать детей так, чтобы они в субботу не писали.
Наконец он прямо спрашивает:
– Для чего? Ты хочешь выполнить волю Всевышнего, так, что ли? Я говорю:
– Да.
– Тогда, – говорит, – я тебе помогу.
И сразу звонит своему родственнику, тоже директору школы:
– Соломон Ионович, принимай девочку Сару Зильбер. В субботу она писать не будет, учителя станут шуметь. Так я прошу – пусть весь шум останется внутри школы.
– А сына давай мне, – говорит он. Я имел глупость спросить:
– А с какого класса у вас учатся?
– С седьмого.
– Мой сын окончил только четыре. Он говорит:
– Я вас не понимаю. Вы же делаете для Всевышнего, так? А Всевышнему какая разница – седьмой, пятый или шестой? Я принимаю – давай!
И тут же пишет записку, я даже не глянул, и дает мне адрес. Я взял сына и пошел по адресу.
Пуганая ворона куста боится. Я знал, что за мной могут следить и КГБ, и милиция. А тут – прихожу по адресу, а вход по пропускам. Куда я попал? Я же Аксакалова первый раз в жизни видел! Может, он заманил меня в ловушку?
Но в этом здании действительно находилась школа – для милиционеров. Я показал записку – она была адресована завучу, и меня пропустили. Завуч оказалась еврейкой. Она тут же отвела Бенциона в класс на урок. Ученики все высокие, здоровенные, ходят с револьверами, в милицейской форме. А Бенциону – одиннадцать лет, он был тогда маленький, слабый. Я побоялся оставить его одного и сидел с ним в классе два часа. Если кто-то подходил и спрашивал, что он тут делает, я говорил: «Мальчик болен, нужно лечение, вот и пришлось отдать его в эту школу».
Продолжение следует Из книги «Чтобы ты остался евреем»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
