В автобусе вместе со своими парашютистами 25-летний командир роты Йорам Замош пытался проанализировать сообщение о предстоящей битве за Иерусалим.
Сообщалось о начавшемся обстреле бывшей резиденции английского комиссара, в которой располагалась штаб-квартира ООН. Иорданцы стащили вниз флаг ООН и ликующе уселись на возвышенности. Их артиллерия обстреливала гору Скопус, готовясь к ее захвату. Радио Аммана в характерной для арабов манере объявило, что гора Скопус уже захвачена Иорданией. Это означало, что Хуссейн решился на войну. Парашютисты, служившие в качестве наступающей пехоты, должны были прорвать укрепленные иорданские позиции в Старом Городе, изгнать легионеров с высот возле горы Скопус, а потом прорваться в Старый Город.
Старый Город! Капитан Йорам Занош закрыл глаза и перед ним при ослепительном свете летнего солнца предстали стены из зубчатого серого камня. Турки воздвигли эти стены в XVI в. на фундаменте разрушенных римских укреплений, и они стояли, будто сошли с рисунков Средневековья. Йорам знал все шесть знаменитых ворот Старого Города: Яффские ворота, увенчанные Башней Давида, которую можно видеть из отеля Мелех Давид; Сионские ворота, рядом с горой Сион, где предположительно, похоронен царь Давид; Дамасские ворота и ворота Ирода; Мусорные ворота и Львиные ворота.
Очевидно, парашютисты прорвутся в Старый Город через Львиные ворота, раздумывал Йорам. Они открывались на via Dolorosa, и по этому узкому пути можно было быстро взойти на Храмовую гору, в южной части которой находится Западная Стена – Стена Плача.
Самой большой страстью Йорама было изучение Иерусалима. Оно началось во время школьной экскурсии в город, когда ему было 12 лет. Две недели дети жили в отеле и ходили по розовому песчанику в израильской части разделенного города. Он взобрался на гору Сион, к гробнице царя Давида – она была так близко к Храму, который, казалось, был совсем рядом, прямо за колючей проволокой, однако оставался недостижимым для евреев. Он был в вытесанной из скалы трехэтажной пещере, где были похоронены судьи Санэдрина. Но более всего его поразил вид на древний Иерусалим, открывавшийся с крыши башни YMСA, находившейся напротив отеля Мелех Давид в Западном Иерусалиме.
Мальчиком Йорам любил играть в игру. Как все израильские дети, он изучал Тору, как историю своей страны. Иерусалим был сценой, на которой древние еврейские герои играли свои великие роли. И Йорам разглядывал холм, возвышающийся над Долиной Еннома, к югу от Старого Города, обнесенного стеной, и представлял себе, что перед ним воины царя Давида, штурмующие стены иевусеев. Он даже видел хромых и слепых, которых иевусеи поставили на эти стены, чтобы вселить страх в Давида их проклятиями. Или представлял себе, как Йегуда Маккавей побеждает сирийцев и освобождает Храм. Или наблюдал, как Бар Кохба и его воины сражались против могущественной Римской империи.
Другие мальчики собирали марки, но Йорам собирал рассказы об Иерусалиме и рисунки Иерусалима. Он опять и опять возвращался с мольбертом и красками, чтобы зарисовать гробницу Ирода, и могилы судей, и гробницу Авшалома, сына Давида.
«Как все это прекрасно, – думал он о библейской панораме, лежащей перед ним. «Когда-нибудь все это вернется к Израилю, но меня уже не будет». Йорам ошибся. Он стал первым евреем, который после двух тысяч лет, удостоился подойти к освобожденной Стене Плача.
От матери, итальянской еврейки, он унаследовал высокий рост (1м 82 см), а от отца, немецкого еврея, – светлую кожу (теперь сильно загорелую), соломенные волосы и голубые глаза. Но в этих глазах была та безмятежность, которой ни его отец, бежавший из гитлеровской Германии, и ни его мать, бежавшая из Италии Муссолини, никогда не имели.
Безмятежность Йорам впитал, живя в маленьком, защищенном от бурь большого мира, религиозном кибуце Явне расположенном возле Ашдода. В Явне в период римского владычества находилась иешива. Из нескольких сотен кибуцев Израиля только 12 религиозных. Поэтому Йорам был редким саброй – он был глубоко религиозным евреем. Кибуц Явне управлялся законами, о которых Б-г повелел Моисею: «скажи детям Израиля».
Йорам начинал свой день с утренней молитвы Шахарит в синагоге кибуца. Он надевал тфилин, как написано в Торе: «И повяжи их как знак на руку твою, и будут они украшением над глазами твоими». При заходе солнца он возвращался в синагогу для вечерней молитвы Маарив. Когда Йорам пошел в бой за Иерусалим, в его правой руке был автомат, на плечах находилась связка гранат, а внутри его рубашки — маленький бархатный мешочек, в котором лежали талит и тфилин.
Работа Йорама тоже связывала его с праотцами. По окончании сельскохозяйственной школы он руководил в кибуце производством хлопка. Он мог бы сказать, что как Шауль, он «пахал» (на тракторе). И его друзья, как Яков, пасли овец (и коров, и разводили рыб и кур). И как Ошея, – «они собирали урожай фиг».
Июньское солнце стояло уже высоко в небе, когда автобус Йорама достиг Западного Иерусалима. Выйдя из автобуса, Йорам увидел грозные красные вспышки выстрелов иорданской артиллерии на восточных холмах Иерусалима. Он попытался представить себе север, где Иудея и Самария, захваченные Иорданией, сжали Израиль в тесный коридор. От крепости Латрун до Явне, ширина этого коридора была только 15 миль. Йорам с тревогой думал о своей жене Нехаме и их дочке, которой было только 2,5 года.
Демилитаризо-ванная зона горы Скопус находилась под сильным огнем. В 1940 г. прекращение огня позволило израильской автоколонне доставлять туда раз в две недели смену находившимся там 180 евреям. Израильтяне использовали эту возможность для перемещения на гору максимального количества офицеров и солдат. И таким образом за эти годы тысячи израильских солдат и офицеров познакомились с Восточным Иерусалимом. Несмотря на то, что автоколонну тщательно осматривали миротворческие войска ООН, израильтяне смогли за последние четыре недели доставить на гору значительный арсенал. «Полицейские силы» могли теперь продержаться до прихода помощи.
Командир Йорама полковник Мота Гур повел офицеров на крышу возле ворот Мандельбаума, которыми пользовались христианские пилигримы и сотрудники ООН для входа в иорданскую часть Иерусалима. Мота хотел как можно лучше рассмотреть местность, куда пойдут на прорыв его парашютисты. Йорам видел, что перед ним стояла самая трудная задача – штурм населенной местности.
Внутри этих низких зданий в бетонных убежищах и траншеях поджидали арабские легионеры с винтовками, пулеметами и базуками. Между ними были заминированные места и переплетения колючей проволоки.
Когда из Тель-Авива прибыли автобусы с парашютистами, офицеры с ужасом увидели, что парашютисты забыли свое оружие и боеприпасы. Штурм был назначен на 22:00. Но поскольку нужно было обеспечить оружием прибывших, штурм отложили до полуночи. И тут офицеры из окружения Гура осознали, что людские потери могут быть очень большими, и надо подготовить эвакуацию погибших и раненых. Штурм отложили на 2 часа ночи. Это сильно сокращало время – для атаки под покровом темноты оставались скудные 3 часа.
Когда Йорам ехал по затемненным улицам еврейского Иерусалима к тому месту, откуда его батальон пойдет в атаку, он раздумывал об иронии судьбы. Сейчас у евреев есть исключительная историческая возможность – возвратить древний Иерусалим. Однако в отличие от обычной тщательной военной подготовки, эта историческая операция была импровизирована буквально в последнюю минуту. Многие из молодых офицеров совершенно не знали местности, на которой они будут сражаться; они знакомились с ней по наспех приготовленным инструкциям разведки, поспешно изучая их при свете карманных фонариков. По мере приближения начала операции растерянность чуть не привела к катастрофе. Пропал один из десяти автобусов с парашютистами. Пришлось послать пять джипов на его поиски. Потом, как только, нарушая тишину ночи, залязгали израильские танки, иорданская артиллерия открыла огонь по высаживающимся парашютистам. Через несколько минут один автобус был объят пламенем, и 100 парашютистов были ранены или убиты. Так первым этапом операции стала эвакуация погибших и раненых. Окруженный темнотой и замешательством, Йорам слышал, как сильные, выносливые парашютисты рыдали, как дети. И после боев, когда он посетил их в больнице, он опять и опять слышал те же стенания: «Быть раненым прежде, чем я смог поднять свой «Узи» и сделать хотя бы один выстрел! Какой позор!»
Израильские танки и минометы били по заминированной местности перед колючей проволокой. Было светло, как днем, от иорданских сигнальных ракет. Израильские подрывники, вооруженные зарядами «бангалорской торпеды», расчистили барьеры колючей проволоки, и Йорам, следуя за четырьмя танками, повел свою роту вниз по отлогому склону, навстречу бедуинам-легионерам, поджидавшим их.
Вражеские блиндажи, укрепленные тяжелыми бетонными потолками, казалось, могли выдержать все, но не прямой артиллерийский огонь. Их брали подрывными зарядами или ручными гранатами, которые забрасывали сверху в отверстия – самоубийственная миссия. Иногда, когда казалось, что заряды уничтожили внутри все живое, тяжелый пулемет все еще продолжал стрелять. В течение часа Йорам и его люди сражались в переулках, подвалах, на лестницах и крышах. Один из его лейтенантов убил ножом прыгнувшего на него огромного бедуина и был настолько потрясен этим, что Йорам послал его вниз, к раненым. Чем дальше Йорам вел своих людей в глубь Иерусалима, тем больше косили евреев снайперы, сидевшие на крышах. Из 200 бойцов роты Йорама 7 были убиты и 37 ранены. Он взял еще одну более потрепанную роту и двинулся дальше. Гуру, время от времени спрашивавшего о ситуации, Йорам отвечал: «Беседер! Скоро все будет беседер». В 7 утра Йорам и его люди закрепились под больницей Августы Виктории возле Скопуса. Следующим шагом как прелюдия к штурму Старого Города должен был быть штурм Скопуса.
Два других батальона парашютистов тоже ждали сигнала к штурму больницы. К северу от Йорама капитан Нир, 37-летний школьный учитель физкультуры, занял Гиват атахмошет (Оружейную горку), названную так из-за складов оружия в лабиринте ее пещер. Гиват атахмошет был окружен шестью линиями траншей, глубиной в 6 футов, покрытых сорока бетонными блиндажами. Король Хуссейн за неделю до войны заставил поклясться находившихся там бедуинов, что они будут сражаться не на жизнь, а на смерть. Так и было. Из двух рот, защищавших Горку и ближнюю полицейскую школу, иорданцы потеряли 100 — 150 убитыми. 40 парашютистов-евреев отдали свои жизни за эту школу.
Между тем, ночью танковая бригада, ожидавшая приказа возле Тель-Авива, прорвалась на крутой горный хребет между Рамаллой и Иерусалимом и соединилась с парашютистами в северной части города. ВВС Израиля героически бомбили иорданские танки возле Иерихона и на юге Иерусалима и не дали им прийти на помощь иорданцам, находившимся выше больницы Августы Виктории. Первый этап войны с Иорданией был закончен. Арабская часть Иерусалима была отрезана от иорданских войск на севере и на юге.
Приказ о взятии больницы пришел в среду в 8:30 утра, но Йорам в этом не участвовал. Он, по приказу Гура, тоже направлявшегося туда, прибыл к Львиным воротам. Штурм больницы и Старого Города начался одновременно. Прекращение огня висело над израильтянами, словно меч, и освобождение Старого Города и его святых мест не могло ждать освобождения больницы.
Вездеход Йорама с 11 парашютистами прибыл к Львиным воротам почти одновременно с Гуром. С ним был рабби Шломо Горен в форме бригадного генерала. В одной его руке был огромный шофар, в другой он держал небольшой свиток Торы. Мота Гур выполнил обещание, данное рабби, – доставить его к Стене сразу же после ее взятия.
Еще со стен убирали иорданских снайперов, но Гур и рабби не могли ждать. Танк разбил огромные деревянные ворота, и машина Гура ворвалась внутрь. За ним прибыл вездеход Йорама, сопровождаемый колонной бронетранспортеров.
Колонна через via Dolorosa прибыла к Храмовой Горе. Гур остался ждать, а Йорам и парашютисты помчались к Стене, очищая путь от снайперов. Когда Йорам прибыл к Стене, он был один. Стена из огромных квадратных камней, каждый шириной около трех футов, была выше 54 футов. Рядом с величавыми руинами на протяжении 50 футов арабы устроили омерзительные трущобы из глиняных хижин и как самое страшное оскорбление – поставили в переулке напротив публичные уборные.
Ирод построил эту стену для ограждения Храма, возведенного Соломоном. Перед глазами Йорама проплыли 19 веков, и он опять начал игру, в которую играл ребенком, когда смотрел с крыши YMCA на Восточный Иерусалим. Йорам перенесся во времена императора Тита, разрушившего Храм и изгнавшего евреев в галут. Он ясно услышал крики римских солдат: «НЕР, НЕР!» – аббревиатура от трех слов – «Hierosolyma es perdita!» — «Иерусалим разрушен!» Этот крик катился по всем последующим векам, даже нацисты пользовались им, насмехаясь над евреями.
Внезапно Йорам почувствовал «укус» пули, прожужжавшей над его ухом, ударившей в Стену, и срикошетившей в правую щеку. Он автоматически повернулся и выстрелил в снайпера, находившегося в 15 футах от него. Но Йорам не убил араба. Йорам сражался с римлянами, как древние еврейские герои… Нужно было молиться, и он надел тфилин и талит, но его молитва осталась незаконченной – через пять минут прибежали парашютисты, и с развевающимся на ветру талитом Йорам приказал обезопасить это место.
Затем он оплатил долг. В 20 лет закончив службу в армии, он провел самые счастливые годы своей жизни, изучая Талмуд у почитаемых и знаменитых иерусалимских рабби – рабби Давида Акоэна и рабби Цви-Йегуды Кука, написавшего полдюжины диссертаций во многих европейских университетах. Эти ученые – праведники больше других достойны были одними из первых помолиться у Стены. Он послал за ними лейтенанта на захваченном иорданском джипе. Рабби Кук сидел дома (в Западном Иерусалиме), соблюдая 40-дневный период медитации и молитвы. Рабби пообещал, что не выйдет из дома, «за исключением важнейшего религиозного события».
Как же рабби может нарушить обет? Быстро созванный раввинский суд нашел выход. Освобождение Западной Стены было «важнейшим религиозным событием». Через несколько минут рабби Кук и рабби Акоэн (каждому далеко за семьдесят) влезли в джип и победоносно поехали по улицам Иерусалима. У Стены они надорвали свою одежду и прочли молитвы за погибших.
С захватом последних иорданских солдат в Старом Городе завершилось уничтожение иорданской армии и освобождение Иудеи и Самарии. Высотка, на которой находилась больница Августы Виктории (считавшаяся столь неприступной, что взятие ее откладывалось дважды, чтобы привести больше танков и нанести более тяжелые удары с воздуха) пала практически без сопротивления.
Захватив высокие места в Иерусалиме, израильтяне ударили по северу и югу. Из Иерусалима парашютисты Гура присоединились к пехоте иерусалимского гарнизона, и танки прошли с северных хребтов города на юг, к Бейт-Лехему и Иерихону. Радостные израильтяне трубили в «заимствованные» в иорданских магазинах трубы, сопровождая этим победоносным шумом своих воинов, прокладывавших путь к Иерихону.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
