Все это было бы смешно…

Сталин расстегнул верхнюю пуговицу френча Levi’s, разломил сигарету Winston и стал набивать трубку. Его шаги в сшитых по спецзаказу кроссовках «Адидас» из кожи ламы были неслышными.

— Заседание правительства объявляю открытым. Кто хочет высказаться?

Все молчали.

— Ну, тогда я начну. Товарищ Герцль оставил нам великую идею. Товарищ Бен-Гурион оставил нам крепкое государство. Народ доверил нам нашу доблестную армию. А вы, с вашей передовой техникой, это государство просрали. Глупо и подло. Народ требует разобраться, кто виноват, и решить, что делать. Что происходит в Газе? Кто распорядился доставлять им гуманитарную помощь? Все молчали. Остается ничего, кроме как застрелиться. Если у вас хватит на это смелости. А если нет… к Ольмерту!

— Гражданин Ольмерт, как называется поставка продовольствия врагу во время войны? Молчите? Я вам скажу: предательство! После всех ваших преступлений, измены делу сионизма, еврейскому народу, вам наказание…

Подошли двое солдат, вывели его в коридор. Раздалось несколько выстрелов.

— Продолжим заседание. А где наш замечательный президент?

— Товарищ Перес находится с визитом в США, товарищ Сталин.

— Арестуйте его, когда он вернется. Только не расстреливайте, я хочу с ним поговорить. Мне просто интересно, до какой степени человек может ненавидеть собственный народ и собственную страну. Стыд и позор депутатам кнессета. Организатора «мирного процесса», принесшего гибель тысяч ни в чем не повинных людей, избрали президентом?! Народ требует разобраться. Всех 120 депутатов кнессета расстрелять. Думаю, народ нас правильно поймет. Здесь есть депутаты?

В зале заседаний повисло молчание… К депутатам подошли солдаты, вывели их в коридор.

— Что с нашими пленными солдатами? — продолжал Сталин. — Где Гилад Шалит? Почему он до сих пор не освобожден? Молчите? Войти в Газу, арестовать всех руководителей террористических группировок. Раздеть догола, — подвесить вверх ногами, дать каждому мобильник. Фотографии опубликовать во всех газетах. Расстреливать по 10 человек в час, на виду у остальных. Через сколько минут наш пленный будет дома?

— Поставку продовольствия в Газу прекратить, — диктует Сталин, — отключить немедленно газ, воду, электричество. Разве мы должны заботиться об этой своре бешеных псов, которые хотят нас уничтожить? Чем им будет хуже, тем лучше. Пусть эмигрируют куда угодно. Пусть расстреливают и взрывают друг друга, с оставшимися мы разберемся.

— А как же гуманизм, товарищ Сталин? Арабские дети — Америка не поймет…

— Америка? Представьте себе демонстрацию в Нью-Йорке в 1945 году в защиту немецких детей, гибнущих под американскими бомбами. Где бы были эти демонстранты? Как ваша фамилия, товарищ гуманист? Товарищ Поскребышев, подготовьте декрет: евреи, которые любят арабов больше, чем собственных детей, будут переселены к объекту своей любви — в Газу.

Дайте-ка мне списки ответственных сотрудников министерств.

Сталину принесли списки, и он задумчиво ставит птички рядом с фамилиями, потом в сердцах бросает карандаш на стол:

— Расстрелять всех — так оно будет надежней!

Заседание продолжалось.