Не залезая в прошлое, вспомним события этого года в бруклинских районах Боро-Парк и Краун-Хайтс, где живут крупные общины религиозных евреев, среди которых есть и пережившие Холокост, и родственники истребленных при «Окончательном решении» фашистами еврейского вопроса. Итак, 1 января на стене дома на 40-й стрит, между 15-й и 16-й авеню в Боро-Парке, появилась свастика, а затем кто-то намалевал спреем большую свастику на стене Центра для пожилых Agudath Israel of America Brookdale Senior Center в районе Мидвуд. Чтобы у людей не оставалось сомнений, кому адресован этот рисунок, рядом со свастикой тем же спреем было написано: «F… Jews».
Волна антисемитской активности вызвала естественную реакцию людей и властей. На пресс-конференции районный прокурор Бруклина Чарльз Хайнс заявил, что «преступления из нетерпимости — это нападение на все общество, а не просто на отдельных лиц или группы». Хайнс подчеркнул, что «свастика — не просто разновидность граффити. Это символ, который вызывает подлинный страх, особенно у переживших немецкий нацизм и тех, кто осиротел от его варварства, а в Нью-Йорке таких много». Выступивший там же комиссар городской полиции Рэймонд Келли поспешил политически корректно добавить, что таким же нетерпимым злом следует считать «язык ненависти, применяемый против афроамериканцев».
В районе Краун-Хайтс, где еще помнят еврейский погром 1991 года, когда молодой афроамериканец Лемрик Нелсон зарезал хасида Янкеля Розенбаума, страсти разгорелись особенно жарко. Президент Совета еврейских лидеров (Jewish Leadership Council) Барри Шугар отметил, что при расследовании явно антисемитских выходок полиция предпочитает квалифицировать их как простое хулиганство, нанесение телесных повреждений, кража или грабеж, но не преступления из ненависти. Источники в полиции неофициально сообщили, что лидеры еврейской общины Краун-Хайтс настаивают на увольнении начальника 75-го участка инспектора Фрэнка Вега.
Избитый в этом районе Самуил Балкани говорит, что случившееся с ним детективы считают преступлением из ненависти, но он же заметил, что за последнее время таких преступлений стало больше, а надлежащей реакции властей не последовало. 20-летний Моше Козловский рассказал, что в июле прошлого года с ним случилось то же, что с Балкани. По его словам, он шел домой и на него напал человек все с той же присказкой: «F… Jew! Грязный еврей! Я закончу то, что начал Гитлер!» Он ударил Козловского так, что тот потерял сознание, но ничего у него не отнял. Моше говорит, что заявил в полицию, но это заявление там потеряли, и задержанного антисемита пришлось отпустить.
В полиции на это утверждение не отреагировали, по представитель городского управления Пол Браун сообщил, что подобного рода преступления всегда расследуются крайне тщательно. «Управление активно занимается всеми обвинениями в преступлениях из ненависти, — сказал Браун. — … Нью-йоркская полиция относится к этому всерьез, что видно по нашим документам». Тем не менее, Барри Шугар заявил, что постоянно просил «серьезно заняться нашими проблемами, но к этим проблемам не прислушивались». Инспектор Вега, по словам президента Совета еврейских лидеров, в январе устроил обструкцию на встрече с советом общины при 75-м участке, в результате чего две сотни евреев прослушали его час, а затем демонстративно ушли. «Было совершенно ясно его намерение не дать кому-либо из еврейской общины возможности выразить свои тревоги, — сказал Шугар корреспонденту нью-йоркской Daily News. — Обычно он выступает минут десять, а не час».
Глава этого совета Карл Коэн также присутствовал на январской встрече и говорит, что Шугар заблуждается. «Я черный с еврейской фамилией, — сказал Карл Коэн в интервью Daily News, — и я за полицию, за евреев и за чернокожих… Инспектор произнес речь по итогам года, поэтому она получилась длиннее. Думаю, что Шугар чересчур поспешно отреагировал. Когда он ушел, инспектору задавали вопросы, а он даже спросил, где Барри Шугар». Поневоле вспоминается анекдот про еврея, который едет в общественном транспорте и видит чернокожего пассажира, который читает газету на иврите. «Ему мало, что он черный», — сокрушенно говорит еврей своему спутнику.
Ничего не поделаешь: пеньковая петля на двери чернокожей профессорши Колумбийского университета или крест, сожженный перед домом чернокожей семьи, однозначно воспринимаются как белый расизм в худшем его проявлении. А в случае со свастикой в условиях свободы слова еще нужно доказать, что это позорный герб Холокоста, а не «гаммированный крест, имевший богатейшее символическое значение и почитавшийся многими народами древности». Хорошо, что бруклинский прокурор Чарльз Хайнс понимает это значение.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
