Элла Грайфер
Я выбирал между честью и долгом.
Долга оказалось больше.
Л. Лукоянов
Дискуссия в Гостевой по статье Л.Мадорского продолжается чуть ли не целую неделю: прощать ли Василию Шукшину за несомненный литературный талант его не менее несомненную юдофобию или все-таки не прощать?
Понятно, что самому-то Василию Макаровичу давно уже все равно, а нынешних его единомышленников наше мнение интересует не слишком. Это все наши внутренние разборки, попытки нащупать правильную позицию в современном мире, правильное отношение к его культуре и традиции, а если уж совсем конкретно: как воспринимать тот несомненный, но неприятный факт, что христианская (а за ней и постхристианская) цивилизация однозначно отводит еврею место «образа врага»?
Вот один из участников дискуссии поведал нам, что провел «красную линию»: с юдофобией этой самой цивилизации ДО Освенцима он мириться согласен, но ПОСЛЕ – уже нет. Ну, провел и провел – его право, но цивилизация-то таких обязательств на себя не брала, и ей его «линии» не указ.
…Слышу, уже слышу ваш стройный хор: «То есть как это «не брала»? Разве не понаставили они у себя мемориалов Холокоста у каждого столба, да еще так, чтоб ни пройти, ни проехать, чтоб каждый спотыкался? Разве не преследуют в судебном порядке его отрицание и «язык ненависти» в социальных сетях? Разве не клялись и не божились: «Это не должно повториться!»?
Увы и ах, объявление Холокоста самым страшным преступлением всех времен и народов вызвано было вовсе не тем, что они «осознали и перестроились», но только и исключительно необходимостью «продать» общественному мнению союз с Советским Союзом. По сути, это решение было правильным, ибо победа куда более образованной и развитой, но не менее людоедской на тот момент Германии была бы для Запада несравненно более опасна. Даже менее опасный Сталин – и тот полъевропы отхватил, защитить демократию сил уже не было.
Но сказать эту правду вслух – значит вызвать неприятные вопросы насчет неспособности победить обоих монстров, зато совершенно правдивая информация о людоедстве одной стороны при одновременном замалчивании оного же другой позволяла неприятную проблему замести под ковер. Отсюда и «камни преткновения», и судебные процессы над отрицателями.
Документирование Холокоста и вовлечение его в общественный дискурс никоим образом не связывалось с исследованием причин, напротив, хорошо оплаченные сотрудники архивов и музеев (большей частью евреи), громогласно заявляли, что происшедшее слишком ужасно, бесчеловечно и противоестественно, и посему по определению недоступно нормальному историко-социологическому подходу. Как куропатка от гнезда отводили они потенциальных исследователей от сравнения нацизма с большевизмом, каковое объявлялось «нравственно недопустимым».
Так что же означает красивый лозунг: «Это не должно повториться!», если запрещается спрашивать, откуда у «этого» ноги растут? Да, спрашивать запрещается, но… ответ все-таки дается. Единственно допустимый и по определению «правильный»: Холокост вырос из ксенофобии – подозрительности и неприязни к непривычному и чужому… тем более что местами и временами юдофобия этим действительно подпитывается, но… центр тяжести находится все-таки не там.
Достаточно поставить вопрос, кто более чужд среднестатистическому европейцу: сосед-еврей, что с ним в одной школе учился и на одной фирме работает, или араб из палестинской деревни, горизонт которого ограничен своей хамулой и наследственным шейхом? А на чьей выступает он стороне?..
Впрочем, с Холокостом разбираться сейчас не будем, я всего лишь хотела сказать, что красивые музеи и не менее красивые слова «прогрессивного человечества» никоим образом не влекут за собой отказа от традиционной юдофобии, у них своя свадьба, у нас – своя. Вернемся к нашим баранам, т.е. к вопросу, как нам-то с юдофобией этой жить?
А так вот и жить, как прожили два тысячелетия. С переменным успехом, но без всяких иллюзий насчет что они ДОЛЖНЫ понять и принять нас, а мы им, соответственно, что-то ДОЛЖНЫ объяснить и доказать. Никто тут никому ничего не должен, есть Они, и есть Мы, и налаживание отношений не надо путать с призывом: «Мы с вами одной крови!».
Есть у нас своя традиция, своя культура и литература на самых разных языках. Отцы Талмуда писали по арамейски, Йосеф бен Матитьягу – по гречески, Рамбам – по арабски, Гейне – по-немецки… все это НАША литература, и на русском мне тоже без никакого Шукшина есть, чего почитать – от Маршака до Гроссмана.
Это вовсе не значит, что читать надо ТОЛЬКО своих. Надо, надо читать и Астафьева, и Шукшина, и Шекспира, и Достоевского тоже не мешает, и даже (о ужас!) Лени Риффеншталь местами и временами посмотреть интересно. Надо только не упускать из виду, что даже самые талантливые из них нам ЧУЖИЕ, и все сразу встанет на свои места.
За знаменитым посланием Эйдельмана стоят, увы, неизжитые мечтания, сбросить опостылевшую маску «образа врага», наивная вера в «общечеловеческие ценности», в прогресс на пути примирения народов, традиций и культур. Спасибо Астафьеву за то, что популярно объяснил всю иллюзорность подобных намерений. Правда, во все века в Европе встречались отдельные нетипичные интеллектуалы, не разделявшие юдофобских предрассудков, но их всегда было исчезающе мало, немного их и сейчас.
Авторский блог
Июль 2019
Оцените пост
(голосовало: 11, средняя оценка: 4,91 из 5)
Загрузка...
