Еврейский Мир

Этот текст – о Хануке. Неловко было его публиковать в канун ее или во время, чтобы не осквернять праздник. Но теперь, когда все пончики съедены, изжога от латкес прошла и свечи догорели, — можно.

Почему мы едим пончики «суфганиот» и оладушки (латкес), зажигаем свечи в Хануку, знает любой еврейский ребенок с возраста детского сада, и не только в Израиле, но и в диаспоре. Потому что так мы отмечаем чудо, которое произошло с нашим народом в давние времена.

В чем заключалось чудо – тоже не вопрос. В масле! Когда повстанцы во главе с Маккавеями освободили от захватчиков-греков Храм, там  нашлось пригодное масло для храмовой меноры только на день, а она горела восемь дней. Чудо!

И в честь этого чуда мы – согласно заветам наших мудрецов – каждый год восемь дней, начиная с 25 кислева, жарим на масле разные вкусности и зажигаем свечи, чтобы не заморачиваться с масляными светильниками, но имитируя их. Что тут непонятного? Еще как непонятно!

Что это было?

Горстка евреев, изначально не воинов – крестьян, фактически одна семья, ну, пусть одна деревня – Модиин (я там сейчас живу, это уже город, хотя и небольшой) – бросает вызов огромной империи. Чтобы понять ее размеры и мощь, не надо географических подробностей, достаточно вспомнить, что она составляла половину, причем большую, бывших владений Александра Македонского, завоевавшего почти весь тогдашний мир, а царь Антиох IV, бесчинства которого и подвигли евреев на бунт, до похода на Иудею покорил Египет. Вот против какой громады подняли восстание эти крестьяне, не имевшие на тот момент никакого военного опыта и боевых навыков, оружия (евреям владеть им не полагалось, даже лук для охоты был  запрещен  под страхом смерти). Им пришлось противостоять профессиональной армии, сильнейшей в регионе, многократно превосходившей их и по численности, и по выучке. Это была тяжелая, кровопролитная война. Ее первый этап, длившийся три года – с 166 по 163 гг. до н.э. (в целом война с Селевкидами продолжалась с небольшими перерывами около 25 лет), завершился  освобождением Иерусалима, и 25 кислева, то есть день в день, когда Храм был осквернен греческими захватчиками, в нем, уже очищенном от скверны, возобновилась служба.

Вот что было настоящим чудом. Великая победа! Тем более, грандиозная, славная, радостная и – подчеркну — чудесная, что была неожиданной, невероятной, непредсказуемой и не объяснимой ничем, кроме рока, удачи или – по понятиям того времени (как и сегодняшнего — для людей религиозных) – Б-жественного вмешательства. Чудо в чистом виде! Но чудо Победы. Какое к черту масло – гори оно огнем, хоть восемь дней, хоть шестнадцать, хоть день! Что это, по сравнению с разгромом вражеской армии, изгнанием захватчиков со своей земли, освобождением Иерусалима, возвращением Храма? Представьте себе торжество победителей. Три года они скитались по горам и лесам, теряли друзей и родных (греки вырезали повстанцев и их сторонников целыми семьями), терпели поражения в схватках, рубились насмерть, учились владеть оружием и обманывать врага, заманивать его в ловушки, изобретали тактику партизанской войны, тогда еще не разработанную, противостояли превосходящей военной силе. И одолели, наконец. Чему они должны были радоваться в час своего триумфа: тому, что победили, оказались сильнее жестокого врага, отстояли свою независимость и веру, или тому, что светильник не гаснет? Смешно даже сравнивать. Но не надо и гадать…

Лукавый подлог

Обычай отмечать освобождение Храма каждый год с 25 кислева восемь дней — и именно как праздник победы — установили сами Маккавеи.

Это записано в первой книге Маккавеев – единственном документе, излагавшем все основные события первой еврейской Войны за независимость. Книга создана во времена Хасмонеев (так именовались Маккавеи – по родовому имени, когда они стали царствующей династией). То есть при всем возможном недоверии к историческим хроникам, написанным по политическому заказу и под идеологическим контролем, более точных свидетельств происходившего нет. И о масле там — ни слова. Хотя о других ритуальных проблемах, возникших перед победителями для очищения Храма от скверны и возобновления в нем службы, рассказано довольно подробно. В частности, о жертвеннике – центральном месте святилища, оскверненном язычниками. После консилиума авторитетных священников сочли, что очистить его от проводимых там захватчиками обрядов будет недостаточно. Решили разобрать прежний и построить новый – точно такой же. Это большая работа. Сам жертвенник, не считая двух пандусов, ведущих к нему, — каменное сооружение 32 х 32 локтя, то есть примерно по 15 метров каждая сторона, 225 кубометров. Причем годились только цельные камни, необработанные, к которым не прикасались металлическими орудиями. Наиболее подходили речные валуны. Их надо было где-то добыть и доставить в Храм. Историки полагают, что, скорее всего, везли из Эйн-Керема, тогда предместья Иерусалима. Сейчас эта дорога занимает на легковушке без пробок минут сорок. А тогда телега, груженая валунами, двигалась со скоростью четыре километра в час в течение почти всего светового дня. Работа для нескольких гужевых караванов — несколько дней, если не недель. И это, не считая добычи самих камней, погрузки-разгрузки, кладки и украшения самого жертвенника. Целая технологическая операция. Если бы для возобновления храмовой службы (а главное ее содержание – жертвоприношение) не хватало только освященного масла, то за время сооружения нового жертвенника, кошерное масло вполне успели бы надавить, очистить и освятить. Уже после этого можно усомниться в реальности масляной версии. Но есть и другие основания для сомнений. Тем, кто верит в эту версию безоговорочно (а как не верить, раз она – канон!), картина представляется так: повстанцы освободили Храм, вычистили и вымыли его от скверны, оставленной язычниками, соорудили менору (есть мидраш, что ее изготовили из полых наконечников копий воинов Иегуды Маккавея, – так торопились) и зажгли ее тем, что было, — содержимым единственного горшка кошерного масла. И было это день в день, когда три года назад Храм подвергся осквернению Антиохом. Если считать, что события развивались именно так (а большинство из нас так себе и представляют), то тогда надо предположить, что Храм отвоевали именно ко дню его осквернения. История, конечно, знает примеры, когда объекты, важные в стратегическом или идеологическом планах, стремились завоевать любой ценой к знаменательным календарным датам. Тысячами (если не сотнями тысяч) жизней заплачено за эту советскую традицию во время Великой Отечественной. Вряд ли такому же стремлению, характерному для сталинской манеры ведения войн и его равнодушию к потерям, был подвержен Иегуда Маккавей. Но и тут тоже нет нужды уповать только на предположения и догадки. Поскольку хронологически все было не так. На это не без умысла не обращается внимания, однако время, когда Маккавеи освободили Храм,  известно: через месяц после Суккота. Одного из трех праздников, когда всему народу Израиля следовало совершать паломничество в Храм. А Храм находился у греков. И повстанцы, о чем рассказывает уже вторая книга Макковеев, провели его,  «подобно зверям – в горах и пещерах».

Между Суккотом и Ханукой почти два месяца. То есть у победителей был почти месяц на то, чтобы после освобождения Храма произвести все необходимые приготовления для возрождения Храма после его освобождения: очистить от скверны язычников, разобрать прежний и соорудить новый жертвенник, изготовить новую храмовую утварь (это тоже указано в первой книге Маккавеев). На все хватало времени, в том числе и на менору, и на масло для нее. Но это, видимо, показалось такой мелочью по сравнению со всем остальным, что не удостоилось даже упоминания в книге. И лишь после всего перечисленного и не перечисленного можно было возобновить службу. А уж это торжественное событие приурочили к дате – осквернению Храма тремя годами раньше. Что Макковеи и сделали. И праздновали восемь дней — как Суккот, который они не смогли отпраздновать по-человечески из-за того, что были лишены Храма (вот, кстати, почему и мы отмечаем Хануку восемь дней).  

Для чуда с маслом нет здесь ни основания, ни места.

Вынужденная скромность

Как же оно возникло и, более того,  стало основным содержанием праздника? Главный вопрос здесь не как, а когда. Мы празднуем то и так, что и как установили нам наши мудрецы. Именно благодаря точному и последовательному выполнению этих предписаний сохранился наш народ в течение тысячелетий изгнания, живя среди других народов, под властью чужеземных правителей и воздействием чужих господствующих религий. Тора – наша конституция, каноны, установленные мудрецами древности,  наш свод законов, по крайней мере, во всем, что касается религии и традиций. Праздники – их несущая основа. Основные описаны в Торе, и лишь два – Ханука и Пурим – посвящены историческим событиям и находятся за ее пределами. Но если Пурим (тоже праздник еврейской победы) описан в Свитке Эстер, вошедшем в ТаНаХ, то Ханука лишена официальных письменных источников. Книги Маккавеев не вошли в еврейский религиозный канон. Это один из немногих случаев, когда канонические книги евреи позаимствовали у христиан, а не наоборот. В Мишне – первого свода Устной Торы – нет трактата о Хануке и войне Маккавеев.

Однозначного объяснения этому нет. Но само наличие отсутствия является частью объяснения. Мишна составлялась в самые тяжкие времена для еврейского народа. После поражения в иудейских войнах против Рима, завершившегося разрушением Храма, жестокого подавления восстания Бар-Кохбы, результатом которого стало опустошение земли, начавшееся изгнание. У евреев была репутация народа-мятежника, долгое время иудаизм находился под запретом. Это, кстати, стало основным побудительным мотивом для записи Устной Торы: мудрецы опасались, что процесс передачи знаний естественным путем от поколения к поколению, от учителя к ученику прервется. Так началось формирование Мишны, а затем и Талмуда.

В таких условиях канонизация текстов, рассказывающих об освободительной борьбе, о победах в Войне за независимость представляла большую и реальную опасность. Потому, очевидно, составитель Мишны, рабби Иегуда а-Наси, предпочел не включать самую успешную войну против чужеземцев-иноверцев в свой труд. А составители Талмуда рассказ о ней свели к Хануке, трактовав ее как праздник чуда светильника, масло в котором не иссякало восемь дней, хотя должно было сгореть за день.

В Талмуде впервые и появилась эта версия замещения главных событий необъяснимой малозначащей деталью, возведенной в ранг чуда. А Талмуд – наша конституция, не подвергаемый сомнению канон.

Все две тысячи лет изгнания евреи жили в похожих условиях: среди чужих, под подозрением, в разных местах в разные времена подвергаясь суровым гонениям. Не было не только надежд на избавление силой оружия, как Маккавеи, но и о завоевании независимости не могло идти и речи – какой, где? Последний, кто предпринял такую попытку, — Бар-Кохба. Он воспринимается в религиозном каноне не как герой, а как лже-мессия, виновник самых страшных бед еврейского народа.

Масло в голове

Не было смысла и желания менять трактовку. Она появилась только с возникновением сионизма. И сионисты были первыми, кто стали трактовать события Хануки на фоне великой и победной освободительной войны.

Но каноны соблюдения традиций, в том числе отмечания и трактовки праздников по-прежнему определяют те, кто ближе к Б-гу – раввины и религиозные люди. Для них усомниться в формулировках Талмуда, подвергнуть их ревизии с учетом изменившихся исторических условий – кощунство. Мотивы цензурного искажения исторической действительности отпали, а само искажение осталось. А надо ли что-то менять? Не получится ли, что вместе с маслом выплеснем религиозную суть?

Видимо, надо. Чудо победы меньших над большими, слабых над сильными, евреев над их притеснителями в ту далекую эпоху важнее чуда не гаснущего масла. Если мы признаем, что наши еврейские праздники – ключевой инструмент воспитания народа, следует придавать им то значение, ту трактовку, которые будут воспитывать в нужном нам духе в современных условиях. Борцов и победителей, а не покорных терпил, ожидающих снисходительности от окружающих народов и правителей и чуда от Б-га.

Когда я слышу об открытом письме 130 американских ученых-евреев, осуждающих президента Трампа за его признание Иерусалима столицей Израиля, у меня нет сомнений, что в эти ханукальные дни они зажигали свечи и ели пончики, но уверен, что только с этим Ханука у них и ассоциируется. А должна ассоциироваться с еврейской победой. Надо менять дискету. Или, как говорили в моем босоногом детстве, — масло в голове.

Вовсе не призываю отказаться от пончиков – пусть этим занимаются диетологи. Но сам поймал себя на том, что в Хануку я ни одной «суфгании» не съел. Начнем с меня.  

Владимир БЕЙДЕР

Оцените пост

(голосовало: 8, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться