После войны немцы запретили у себя нацистскую символику, книги и лозунги и, наверное, с недоумением взирали на свастики, с которыми шествуют неонацисты в Америке, где «Майн кампф» продается в каждом киоске. Последнее – шутка, но купить гитлеровскую книгу у нас действительно можно.
Ленинскую – тоже. Дело в том, что, в отличие от Америки, в Германии нет Первой поправки к Конституции, ограждающей свободу слова. На протяжении американской истории регулярно предпринимались попытки сделать из нее исключение для непопулярных взглядов и высказываний, но Верховный суд США стоял на защите Первой поправки, как часовой у Мавзолея, и трактовал свободу слова абсолютистски.
Сам я в этом отношении тоже абсолютист, но не от рождения. Приехав в Америку, я жил первые три года в Нью-Хейвене, где работал в Йеле и не раз задирал школяров, которые раскладывали на складных столиках антивоенные листовки. Я, понятное дело, был против Вьетконга, хотя слопал благодаря ему тонну черной икры.
Объясняю: в Москве я много лет работал переводчиком в Комитете молодежных организаций (КМО), который одно время возглавлял будущий гэкачепист Геннадий Янаев, и периодически сталкивался с северовьетнамскими делегациями. Они брезговали рыбьими яйцами, и икра на банкетах доставалась нам.
Загадочный Комитет молодежных организаций СССР на самом деле был международным отделом ЦК ВЛКСМ. Его лукаво назвали КМО, чтобы не колоть глаза иностранцам словами «ленинский» и «коммунистический». Мы расшифровывали ВЛКСМ как «Волки любят кости с мясом» и «Возьми лопату, копай себе могилу».
30 лет спустя Янаев попался мне в Москве на одном из бесчисленных митингов, которые бушевали там в допутинскую эпоху, когда Россия казалась мне самой свободной страной на планете (и кому это все мешало?). Я подошел и дружелюбно сказал, что сейчас работаю на Би-би-си, а когда-то работал у него. Янаев тоже был вполне вежлив и что-то сказал мне в диктофон; наверняка, пленка у меня сохранилась.
После этого он встретился в толпе со знакомым московским журналистом и похвастался, что к нему только что подходил человек с Би-би-си, который у него когда-то работал.
Вернемся, однако, к нашим баранам, а то я увлекся воспоминаниями, положенными мне по возрасту. Со временем я повзрослел и стал спокойно взирать на людей противных мне взглядов. Увы, опросы показывают, что это все труднее дается большинству американцев. Последний, проведенный организацией YouGov, зримо продемонстрировал, что в США имеется уже изрядный слой обывателей, который отказывается смотреть на Первую поправку как на священную корову и готов запретить экстремистам говорить и распространять свои книги.
Трогательно, но вполне в духе времени — то, что речь в опросе шла лишь о правых экстремистах. О левых опросчики как-то не спросили. Хотя, на мой взгляд, они хуже правых.
Если правые не сумели извлечь никакой идеологической выгоды из трагедии под Вашингтоном, где пожилой поклонник социалиста Берни Сандерса и левой ведущей MSNBC Рэйчел Мэддоу расстрелял на стадионе руководство республиканской фракции в Конгрессе, то левые артистически доят и будут еще долго доить трагедию в Шарлотсвилле, где юный неонацист въехал в толпу и задавил левую активистку.
Я не люблю Американский союз гражданских свобод (ACLU) за левизну, но всегда преклонялся перед ним за истовую защиту вольности, даже через не хочу. Например, он добился в 1977 году в Верховном суде, чтобы неонацистам разрешили пройти маршем по Скоки, пригороду Чикаго, где проживали много пострадавших от Холокоста.
ACLU тошнило от этого шествия, но Союз стиснул зубы и отстоял право кретинов со свастиками проводить свои мероприятия, поскольку это право гарантировали всем нам Отцы-основатели Америки, больше всего опасавшиеся запретительных склонностей любого правительства.
Но после Шарлотсвилля требования убрать памятники творцам Конституции и стереть их имена в отместку за владение рабами, а также заткнуть рот неонацистам и белым расистам слились в оглушительный хор, и даже ACLU наконец дрогнул. Возможно, он устыдился, когда левые стали заявлять, что у него руки в крови, поскольку Союз убедил судью разрешить 12 августа шествие ультраправых в Шарлотсвилле. Руководитель ACLU в Вирджинии подал в отставку, заметив на прощание: «То, что законно, и то, что правильно, — это иногда разные вещи…»
То есть Союз законно настоял на праве белых экстремистов собраться, но поступил при этом неправильно, потому что они плохие, а плохим людям собираться нельзя.
«Нью-Йорк таймс» поместила статью некоей К-Сю Пак, занимающейся «расовыми исследованиями» на юрфаке Калифорнийского университета, которая доказывала, что когда ACLU отстаивает право всех людей на свободу слова, Союз «пропагандирует ошибочную теорию о том, что все радикальные взгляды равны».
Очевидно, некоторые радикальные взгляды более равны, чем другие, которые следует запретить. Все же Оруэлл был гений.
YouGov спросил: «Предположим, что неонацист захочет выступить с речью в вашем городе, следует ли разрешить ему выступать?» 47% сказали, что нет, не следует. 33% — что следует. 20% не были уверены в ответе.
Другой вопрос гласил: «Предположим, что неонацист написал книгу, которая имеется в вашей публичной библиотеке, и кто-то из граждан призовет к изъятию ее оттуда; будете ли вы за то, чтобы ее удалить?» 43% сказали, что да. 38% — что нет. 23% не имели мнения.
Когда YouGov проводит опросы относительно запрещения так называемых «человеконенавистнических высказываний» (hate speech), демократы обычно более склонны к запретительству, чем республиканцы. В 2015 году, например, запретить такие высказывания хотел 51% демократов, но только 37% республиканцев.
Сейчас, однако, большинство сторонников обеих партий высказались за то, чтобы неонацистам и куклуксклановцам запретили у них выступать, изъяли из библиотек их литературу и не давали им преподавать в местных вузах.
Американцы также относительно поровну разделились по вопросу о том, чтобы законодательно запретить людям вступать в Ку-клукс-клан (35% — да, 39% — нет) или в Американскую нацистскую партию (запретить — 38%, разрешить – 37%).
Исключение составили сторонники Трампа. 49% из них (против 39%) стоят за то, чтобы разрешить hate speech. 46% против 39% высказались за то, чтобы оставить в библиотеках экстремистские книги.Для левых это было лишним доказательством того, что экстремисты поддерживают Трампа. Но с таким же успехом можно заключить, что его поддерживают люди, которые стоят за народные вольности и гарантирующую их Первую поправку к Конституции.
На сей раз YouGov также спросил, а как насчет свободы слова сторонников «Исламского государства»? 54% высказались за то, чтобы не давать им высказаться публично. За то, чтобы дать, были всего 26%. 20%, как всегда, мнения не имели. Такой перекос объясняется тем, что запретителей-республиканцев оказалось на 14% больше, чем демократов. Левые, конечно, найдут в этом результате еще одно свидетельство того, что правые отдают предпочтение белым экстремистам перед экстремистами мусульманскими. Правые парируют, что республиканцы просто более остро воспринимают угрозу, которую представляют джихадисты. И в самом деле: как пишет один публицист, когда говорят ККК, американцы обычно представляют себе брюхатых мужиков в балахонах и с конфедератскими флагами. Джихадисты же отрезают людям головы…
Оцените пост
(голосовало: 7, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Картинка понятна. Но каждый принимает решение индивидуально, хотя и с поправкой на зов толпы. Ваш вывод, Владимир, Вы оставили за скобками. Тоже Ваше право.