Виды тишины

Тишина бывает, как вы понимаете, глубокая, настороженная, бездонная, глухая, безмятежная, зачарованная, звенящая, гробовая, благоговейная, торжественная, пугливая… Кому надо — загляните в словари эпитетов, ещё и не такого надыбаете. Особенно обожают тишину литераторы; разумеется, мы все — «соцреалисты», «что слышим, то и поём» — а чтобы писать, желательно уединиться и отвлечься от фейерверков.

В стихах Михаила Марголина я ощутил новый вид тишины — тишину внимательную, спокойную и всеприемлющую. Он словно видит мир из тишины — и потому в его строчках, даже когда говорит о том, что отвергает и осуждает, — всё-таки приятие и согласие с той жизнью, в которую нас поместил Творец. Такое приходит с разумом и возрастом, в наше шумноватое время — далеко не ко всем.
Оттого наша рубрика и названа «Голоса тишины». У каждого поэта, в разные его времена — своя тишина, на вкус, на отзвук… Иначе писать стихи невозможно, какие бы в тебе эмоции ни бурлили.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.

Михаил (Моше) Марголин

РОДЯЩИЕ ВЕЧНОСТЬ СТИХИ

…Ведь каждая капля бесценна,
Как каждая наша строка —
Они в водопадах вселенной
Летят и летят свысока.
Их люди, живущие люди,
Слагают, читая потом;
Их сердце взволнованно любит,
Как любит отеческий дом.
Не знаю находки прекрасней,
Чем красная наша строка,
С которою сердце согласно
В звучащем строю языка.
Всё в жизни скрепляется словом,
Которое чисто поёт,
Которое взяться готово
За всё, чем отчизна живет.
И нету счастливее года,
Когда, искупая грехи,
Растут у живого народа
Родящие вечность стихи.

СТИХИ НЕ ПО ЗАДАНИЮ

Я живу не действием, не памятью,
Просто по инерции живу.
Нынче страхом старости всё занято
И во сне, и часто наяву.
Не хочу пока что расставания
С тем, что восхищает каждый час.
И не надо нового познания:
Кажется — всё познано сто раз.
Небо голубое, солнце красное,
Тучки или облачко вверху;
Озерцо иль пруд зеленоглазые;
Белочка в одёжке на меху.
Даже люди, хоть не все приветливы,
Чем-то так похожи на меня;
И деревья с радостными ветками,
С таинством зеленого огня.
Пусть в пути на палку опираюсь я
И порой забудусь на ходу —
Жизни рад и что не умираю я
И куда-то всё ещё иду.
Внучкам рад — живому обаянию,
Что в глазах веселых нахожу.
И тому, что вот сейчас сижу
И стихи пишу не по заданию.

ОПЯТЬ СОНЕТ? КАК БУДТО БЫ…

Чем занимаюсь?.. Да ничем:
Пишу стихи для удовольствия.
Лекарства пью. Картошку ем
И покупаю продовольствие.
Плачу счета. Смотрю кино.
Компьютером немного балуюсь.
И жалуюсь порою, но
Одним стихам пока что жалуюсь.
Так протекает день за днем
В сплошном водовороте времени.
Моя умеренность во всём
Порой снижает самомнение.
Но я и так не столь высок —
Не раб, не царь и не пророк.

КОЛОННЫЙ ЗАЛ НОВОГО СНЕГА

Вот и снег вернулся — белый,
Лёг на стриты и дома,
И тотчас помолодела
И поправилась зима.
А до этого унылы
Были зимние дела —
Было серо, скучно было,
Осень склизкая была.
Дождь хватал людей за горло,
Словно дикий человек.
Но ходили люди гордо,
Ожидали люди снег.
Он нежданно появился —
В зимний город дух вселился:
…Ветки белые картинно
Сводят каждого с ума —
Нам устроила смотрины
Сумасшедшая зима.
А до этого терпела,
Как терпела — кто бы знал!
Но зато построен белый
И живой колонный зал.
От внезапного подарка
Подобрела наша стать…
Красоту такую жалко
Будет утром убирать.

НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТВОРИТСЯ НА ЗЕМЛЕ

Мне кажется, что я психически «того» —
Всё слишком грубо, прямо понимаю
И оттого решительно страдаю
И не прощаю миру ничего.
А он стоит, неправильно стоит,
Он существует как-то непонятно,
Бормочет что-то грустно и невнятно,
Как будто бы моление творит.
А я не верю, что он будет жить;
Я не могу поверить, понимая,
Что рана на душе его сквозная
И чем-то можно рану залепить.
Не знаю, что творится на земле —
Мне больно за любимую планету:
Я грудью встал бы за эпоху эту,
Но скоро сам исчезну в синей мгле.
И всё тогда решится в миг один,
По крайней мере, для меня на свете.
Но наши дети — это ж наши дети,
Достойные сияющих вершин.
Нет, всё не так сегодня в нашем мире,
Нам нужен Б-г, мы сами не решим.
Или Мессия — сможет он один
Вороне подарить кусочек сыра.

***

Как хотел бы пить да кушать,
Больше ничего;
В телефонной трубке слушать
Друга своего.
Иногда встречаться вместе,
Коньячка хлебнуть
И на старческом насесте
Полчаса вздремнуть.
Поваляться на постели,
Видеть мир чудес —
Как ранжируются ели
После входа в лес.
Ненарочно окунуться
В небеса земли,
Что отчаянно толкутся
За окном вдали.
И, когда глаза слезятся
От земных красот,
Невзначай перебираться
За небесный свод.

***

Не бойся — там время иначе идёт,
А может, и вовсе не ходит.
Уснул и проснулся, а тысячный год
Уже через час на исходе.

СРАЖЕНИЕ ТВОЁ
Сонет

Ах, как человека в жизни скручивают
Старость и болезни на пути!
Ничего нас больше не измучает,
Чем вот эти «цоресы» найти.
Правда, есть (но, Б-же, как их мало!)
Те, кому и в старости покой.
Но хочу, чтоб тело испытало,
Что ему положено судьбой.
Не желаю жить, как исключение;
Нужно всё при жизни испытать,
Даже это вот стихотворение
Фирменным сонетом дописать.
Жизнь твоя — так проживи её,
Как сраженье главное своё!

В НАШЕЙ ОТНОСИТЕЛЬНОЙ СВЯТЫНЕ
Сонет

Здесь пока спокойнее, чем где-то,
Тихо в рощах, тихо на полях.
Но и здесь, и там — повсюду гетто:
Для евреев гетто — вся земля.
Про Израиль не скажу ни слова —
Сразу видно, кто живет вокруг;
И внутри покуда не готово
Государство одолеть испуг —
Справа левых бьют, а слева правых;
Мне такие схватки ни к чему:
Их весьма сомнительная слава
Не прибавит счастья никому.
Потому-то и держусь я ныне
В нашей относительной святыне.