В четверг, 23 апреля, в Нью-Йорке на 88-м году жизни скончался диссидент и один из вождей еврейского движения в СССР Владимир Семенович Слепак, 17 лет просидевший в отказе и уехавший в Израиль с женой Марией лишь в октябре 1987 года.
Он оставил жену и соратницу Марию, сыновей Александра и Леонида и шесть внуков. Как иронически заметил выступавший на нью-йоркском прощании с покойным Гленн Рихтер, бывший глава организации «Студенты в борьбе за советских евреев», дом Слепаков в Москве найти было легко, поскольку на него указывал Юрий Долгорукий.
Слепак был бородат, весел, громогласен и бесстрашен. Как сказал мне на траурной церемонии бывший директор Национальной конференции за советских евреев Джерри Гудман, «Слепак был героем движения советских евреев, хотя никогда не рвался в герои. Он — знаковая фигура еврейской истории».
В ноябре 1987-го я впервые вернулся в Москву из Америки и писал потом в «Новом русском слове», что тогдашний Союз показался мне «злым детским садом». Мы разминулись со Слепаками, с которыми я дружил в свои последние советские годы, буквально на несколько дней. Их сыновья Саня и Леня эмигрировали значительно раньше родителей, которых упорно не выпускали из-за секретности Володи.
Владимир Слепак окончил МАИ, был по профессии радиоинженером и работал на Московском электроламповом заводе, а с 1962 года занимал должность руководителя лаборатории и главного конструктора системы отображения на командных пунктах ПВО. Был членом государственной комиссии по приемке систем ПВО и ПРО страны. Как вполголоса говорили московские отказники, объекты, на которых работал Слепак, были столь долгоиграющими, что его не выпустят никогда.
Я познакомился со Слепаками в 1973 году, когда друг моей юности Алик Гольдфарб, в будущем правая рука Бориса Березовского, убедил меня подать на выезд и организовал мне вызов из Израиля. Я стал часто бывать и столоваться у Слепаков, благо они жили в двух шагах от моего Тверского бульвара — в 15-м доме по улице Горького.
В соседней с ними квартире проживал на 8-м этаже мой одноклассник Ренат Зобнин, который рассказывал, что когда он снимает трубку, то слышит разговоры в квартире Слепаков. Видать, сотрудники, которые устанавливали прослушку, были бракоделы, или аппаратура была отечественная.
Прослушку установили, потому что у Слепаков собирались московские отказники и ходоки из провинции, а также сотни сочувствующих евреев со всего мира, но больше всего — из Америки. В свете того, что квартира была, как тогда выражались, радиофицирована, мы молча обсуждали дела при помощи детских самостирающихся блокнотов, которые назывались «скрижалями», «русско-русскими разговорниками», «спутниками диссидента» или просто «писалками».
Многие отказники той поры были против смычки с политическими диссидентами, поскольку те хотели перемен в СССР, тогда как отказники хотели просто из него уехать и выбросить его из головы.
Я к тому времени успел поработать внештатным переводчиком в ЦК КПСС, в КГБ и в КМО у будущего главы ГКЧП Янаева и преподавал английский политическим диссидентам, которых звали «демократами», и руководству еврейских активистов, которые именовались «сионистами» и включали Слепака. Они делили пальму первенства с Виктором Польским. Мы с Гольдфарбом осуществляли связи «демократов» и «сионистов» с иностранными корреспондентами, или «коррами».
Шелехова, жена Гольдфарба, Мария Слепак, зарубежная гостья
Володя Слепак вступил в московскую Хельсинкскую группу, был осужден за правозащитную деятельность и с 1978 по 1982 год находился в ссылке в селе Цокто-Хангил в Бурятии. 1 июня 1978 года Слепаки заперлись у себя в квартире и вывесили на балконе плакат «Отпустите нас к детям в Израиль». С девятого этажа их полили кипятком, потом сломали дверь, и очень скоро Слепак был приговорен к пяти годам ссылки.
Отец Володи — Соломон, а впоследствии Семен — в 13 лет ушел из дома и в 1913 году уехал в Америку, вернулся после революции в Россию, начал бороться против Колчака, был схвачен и по приговору военно-полевого суда был отправлен на каторгу на Сахалин, но заключенные его тюрьмы взбунтовались, и он снова оказался на воле.
В «гражданку» Соломон Слепак дослужился до командующего фронтом и замминистра обороны Дальневосточной республики Блюхера. Это с него Фадеев писал образ Левинсона в своем романе «Разгром». Соломон до конца оставался твердокаменным большевиком. Как сказал на церемонии прощания с отцом Леонид Слепак, его мать Мария насмешливо называла деда «несгибаемый член». Впоследствии Соломон был членом президиума Коминтерна, а в 1927 году работал корреспондентом ТАСС по Китаю и Японии. Тогда у него и родился сын Володя, названный в честь вождя.
Прощание с Владимиром Слепаком состоялось в воскресенье, 26 апреля, в Plaza Jewish Community Chapel на Амстердам-авеню. Похоронили его в понедельник, 27 апреля, в Иерусалиме.
Как сказал мне Гольдфарб, «без таких людей, как Володя, мы бы никуда не уехали».
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Этот вождь вроде рвался в израиль, а оказался в америке.
J Donut, не хочу грубить, но чья б корова…
Неблагодарность считаю самым большим пороком, ибо это порок приводит к самым подлым поступкам.
Зв свое пребывание на Западе вы никогда не сможете рассчитаться перед такими, как Владимир Слепак, а заодно и перед всеми, кто с огромным риском рвался на волю ещё во времена СССР, тем самым прокладывая безопасную дорогу вам.
И не ваше дело, где все эти люди сейчас живут.
Вряд ли ошибусь, если предположу, что лично вы для Израиля ничего хорошего никогда не сделали. И уж точно ничем не рисковали.