Не слишком ли медлительно и робко
Ты в дальний путь собраться захотел,
Не купят ли за жирную похлебку
Твой Б-гом уготовленный удел?
Иеуда Алеви
Издав свою первую книгу «Ангелы в автобусе», я вспомнил, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих и активно продавал её всем встречным русскоязычным евреям и неевреям. Один из них – довольно интеллигентный охранник на бассейне, куда я ходил на плавание. Он купил книгу, несколько дней увлеченно читал. Я поинтересовался, как ему нравится. Он ответил: «Пишешь ты хорошо, сюжеты интересные, но… смотри! Я купил книжку расслабиться, а ты меня всё время куда-то тянешь. Куда – я понять не могу, но явно чувствую, что ты хочешь меня заставить над чем-то думать, что-то сделать, не даёшь вздохнуть. А у меня и так жизнь собачья. Там я был начальником отдела, а тут – сам видишь!»
Я обрадовался, так как на самом деле конечная цель любого творчества – ненавязчиво заставить человека думать и как-то себя поменять.
Рассказ, с которого я начал книжку «Обретая себя», назывался «Беляночка». У читателя он вызывал, наверное, снисходительную улыбку. У психолога – желание немедленно начать лечение взрослого человека от тяжёлой психологической травмы детства методом шоковой терапии, гипнозом или ещё чем-нибудь. Приведу этот рассказ, который описывает моё первое впечатление о том, что мир несовершенен.
Как мне рассказывали, улыбка не сходила с моих уст до трех лет. А потом мы поехали отдыхать в окрестности Тбилиси. В день приезда мама купила у местных крестьян курицу. Но зарезать её было некому. Мама назвала её Беляночкой. Птичий грипп нам тогда не грозил. Так у меня появился первый друг. Я два месяца играл с ней, вернее, дружил. Мне казалось, она меня понимала. В день отъезда мама подала папе на обед жареную курицу. Страшная догадка пронзила меня.
– Где Беляночка?! – спросил я.
Мама и папа смущенно переглянулись.
– Нет!!! – в ужасе завопил я, впервые осознав, что в этом мире есть зло, смерть, а ещё страшнее – предательство. Температура у меня подскочила до сорока градусов. Я неприхотлив в еде, но с тех пор не прикасался к куриному мясу. Когда мне стукнуло семь, маме почти удалось сломить моё упрямство. Мы пошли смотреть фильм про войну, а после сеанса я обещал съесть куриный суп. Картина про войну напоминала мультфильм «Ну, погоди!». Половину фильма фашисты, похожие на малахольного волка, ловили кур, а те, как заяц из мультика, доблестно улепётывали.
Выйдя из кинотеатра, я укоризненно сказал маме:
– Ты же видела… Если фашисты едят курицу, то я не буду. Кроме того, я не могу забыть Беляночку…
Также, как этот охранник, я на протяжении многих лет чувствовал, что кто-то меня куда-то тянет, что я не могу расслабиться и получить массу доступных другим удовольствий. Например, кушать куриное и индюшачье мясо. О чём же история? О нравственном выборе, о том, что трёхлетний ребенок впервые столкнулся с величайшей несправедливостью и взял на себя обязанность не есть куриное мясо — чтобы не быть равнодушным к измене и не поменять дружбу на жирную похлебку. Кроме того, впечатление детства дали мне силы не простить немцам уничтожение моего народа. Поэтому в моём сознании Германия как страна эмиграции не существовала. Хотя я прекрасно понимал, что «жирная похлебка» немецкой социальной помощи намного превосходит «хлеб с солью» израильской корзины абсорбции.
Вспоминаю, что Авраам в три года разбил идолов отца, от продажи которых тот, наверное, покупал нашему праотцу конфеты.
В связи с выше сказанным, хочу привести историю из Талмуда о праведнике Палтиэле, которому царь Шауль приказом отдал в жены свою дочь Михаль. Тот не приблизился к ней, зная, что она обручена с Давидом. Б-г спас Палтиэля от греха, потому что только Он может спасти человека от близости с запрещённой женщиной, а тем более с той, которую царь отдал тебе в жены.
Чем Палтиэль заслужил такое чудо? Он поместил меч между ею и собой, сказав: «Тот, кто приблизится к ней, будет пронзен этим мечом». Но разве меч в состоянии удержать человека от греха? Разве величайший адвокат в мире Сатан не может заставить убрать меч? Палтиэль не мог быть уверен, что то святое чувство, которое у него возникло, будет вечно. Поэтому он поместил меч для памяти об этом мгновении, которое озарило его и заставило принять окончательное решение. В этом действии заложена большая мудрость и за это он удостоился чуда.
Сейчас я знаю, что если человек хочет укрепить решение, которое созрело в нём, то он должен сделать знак, чтобы решение не забылось,- и тогда Всевышний совершит для него чудо. Всевышний продолжает делать чудеса для тех, кто, глядя на цицит, вспоминает все Его блага для нас в Египте — и не меняет «хлеб с солью» Торы на «жирную похлебку» Сатана!
Закончив рассказ, я вдруг вспомнил, что в молодости слышал в Грузии историю про женщину и кинжал. Она мне очень понравилась, видно, напомнила мне отрывок из Талмуда про Палтиэля, который я учил в животе матери с ангелом.
В горах Грузии живут простодушные мужественные сваны. Грузины считают, что это жители долин, бежавшие от завоевателей в горы. Чеченские историки утверждают, что это огрузинившиеся чеченцы. Я не желаю быть арбитром в их споре, тем более, что в большинстве споров истина лежит где-то посередине или совсем в стороне.
Так вот, в Сванетии есть деревня, где у жителей еврейские имена, древние еврейские книги и они не едят свинину. Еврейские ученые на основании этого сделали вывод, что речь идет о десяти потерянных коленах. Если же взять точку зрения чеченцев — а они иногда называют себя потомками «неразумных хазар», которым отмстил вещий Олег, то это – потомки хазарских прозелитов.
Но теперь про обычай, который противоречит еврейской традиции, потому что испытания посылает Всевышний, который дает силы их выдержать – а люди не должны без нужды сами ставить себя на грань греха или смерти. В Грузии священны законы гостеприимства. Так вот, в Сванетии, накормив и напоив гостя, в знак величайшего доверия клали в постель дочку, а между ними – кинжал, как знак того, что если гость окажется неблагодарным, его убьют. Откуда источник этого обычая – от десяти колен, от хазар или мудрости старейшин, я не знаю и никогда не узнаю. Но это и не так важно. Проживание в горах требует особенного кодекса чести.
«Потому что добро остается добром,
В прошлом, будущем и настоящем».