И всюду страсти роковые,
И от судеб защиты нет.
А.С. Пушкин
Наверное, не одна страсть на сегодняшний день не бывает настолько роковой, как страсть к женщине. Во всяком случае, так утверждает мой Учитель и знаменитое французское выражение «шерше ля фам». В то же время человечество не может существовать без нее. Было время, когда Мудрецы Великого Собрания своими молитвами уничтожили страсть к идолопоклонству. И вместе с ним, чтобы сохранилась свобода выбора, ушло пророчество. Уничтожение же физической страсти привело к тому, что даже куры перестали нестись. И мудрецам пришлось вернуть эту страсть на землю.
Как-то рав Ицхак Зильбер спросил на уроке своих учеников: «Если бы отношения между мужчиной и женщиной не давали физического удовлетворения, то сколько человек ими бы занималось?» Я ответил: «По-моему, только вы». Это, конечно, было преувеличение, но не такое уж большое. Мне, как старому свату, известно, что женщина — это скорее всего судьба. Но Тора и мудрецы выдвинули сотни законов, которые помогают получить лучший подарок на свете – праведную жену. Тогда как страсть, костявой рукой схватив нас за горло, изживает нас из этого мира.
Есть единственное место в Торе, когда Она идет навстречу страсти. Я много лет не понимал, почему. Недавно натолкнулся на интересный комменарий рава Исроэля Зельмана из Атланты.
«Историю о красивой нееврейской пленнице, которую «вдруг разрешает» Тора, очень трудно рассказать последовательно и непротиворечиво. Из-за нескольких вопросов по существу, никак сходу не разрешаемых, не выходит ограничиться перечислением более или менее простых объяснений. Тысячелетия проходят, а удивление не ослабевает: почему Тора позволяет схватить и присвоить любую приглянувшуюся трофейную идолопоклонницу? Как это сочетается с приведенными в той же главе законами еврейского военного лагеря, предписывающими «остерегаться всякой дурной вещи» (не то, что мародерства или насилия, — слова плохого сказать нельзя)? И вдруг — «увидишь в плену, возжелаешь и возьмешь» — нечто невероятное в русле всего предыдущего и последующего. В талмудическом трактате Кидушин, в качестве разъяснения этого поразительного отрывка предлагается некая (тоже необыкновенная) психологическая теория. Тора здесь, оказывается, выступает против низменных страстей человека, ибо если Вс-вышний ее (эту пленницу) не разрешит, то еврейский солдат «женится» на ней, несмотря на запрет. Конечно, первым делом следует отдать-таки должное точности наблюдения: стоит только легализовать, защитить законодательно, обклеить медицинскими свидетельствами и гигиеническими сертификатами — все очарование запретного плода пропадает, авантюрное приключение подменяется общедоступной, скучной услугой. После длительных талмудических указаний благочинного седобородого политрука (каким образом, при каких обстоятельствах и до какой степени разрешено проявить «необузданную страсть»), стремление приунывшего личного состава к прелестным невольницам заметно ослабнет — и слава Б-гу. Однако, признавая правильность подхода, можно и нужно разобраться: почему Тора не предлагает применить вышеизложенную эксклюзивную тактику к другим запретам (разумеется, исключительно для борьбы с низменными инстинктами) — человек, мол, все равно наестся некошерного, обманет, ограбит, убьет, так давайте же — конечно, при определенных обстоятельствах и в рамках установленной процедуры… Почему-то подобная теория возникает только в истории с пленницей. Великий Раши в своем объяснении добавляет к вышесказанному следующую (окончательно запугивающую бедного еврейского воина) идею: «а если он все-таки возьмет ее, то Писание провозвещает, что в итоге от такой женщины родится беспутный и бунтующий сын» (намек на это содержится в двух абзацах, непосредственно следующих за «пленницей»). Словом, никуда не годится — ни для тебя лично, ни для твоего потомства. Еще одна странность — обычно Тора не устраивает евреям ловушек, не позволяет того, что приводит к очевидно негативным последствиям… И наконец, вся эта идея «вынужденного разрешения» с первого взгляда очень плохо сочетается с общепринятым представлением о настоящей, соответствующей Закону Вс-вышнего еврейской армии. Речь-то идет о войнах того правильно построенного, благословенного государства, чей глава — монарх-помазанник, не выпускающий из рук Тору (она же — основной закон). То есть — если кто-то уже размечтался — современный израильский десантник, взявший в плен арабскую продавщицу, по Торе имеет право только сдать ее в миштару за торговлю в неположенном месте (и при этом — не прикасаясь), ибо не о нем написано в первом абзаце главы. Но кто же тогда тот загадочный древний воин — подданный кошерной конституционной монархии — о бурных военно-полевых романах которого повествуют святые книги? В конце предыдущей главы Торы находим как будто неоспоримый однозначный ответ: всякий, кто не вполне соответствовал высоким критериям еврейского религиозного Закона (то есть кое-что иногда нарушал перед войной), безоговорочно исключался из личного состава высокоморальной, святой еврейской гвардии. Рав Яаков бэн Ашер (в своем объяснении «Баал атурим») показывает эту идею на примере соединения окончания главы «Шофтим» с началом «Ки тэцэ». Последняя фраза прошлой главы — «будешь совершать правильное в глазах Вс-вышнего». Сразу за этим следует — «когда выйдешь на войну» («ки тэцэ ла-милхама»). На стыке глав обнаруживаем, что сражался только тот, кто исключительно правильно (по высочайшим меркам) жил в мирное время: «только праведники» — отрезает «Баал атурим». И рабейну Шломо Йицхаки (уже процитированный Раши) в своих…»
Пересказав эту историю своей ученице-гийорет, я получил вопрос, чему это может ее научить. В начале я ответил, что часто у людей религиозных возникает желание сделать доброе дело, которое приводит ко злу. Поэтому надо стараться проверять свои поступки. Ученица заметила, что в основном свои ошибки она как раз допускала с целью добра. Через сутки я вдруг понял, чему эта история должна научить меня. Часто, оценивая действия своих коллег-конкурентов, я приходил к мысли, видя их явные ошибки, что ими руководила корысть или другие негативные мысли.
Я вдруг с ужасом и восторгом увидел, сколько раз я ошибался: ими скорее всего руководило стремление сделать добро.
Но все-таки вернемся опять к женщинам. Голливуд постоянно снимает фильмы на библейские сюжеты. Я, естественно, их не смотрю, но дочка пересказала мне содержание одного из них. К царю Шломо (Ричард Гир) приходит мать Батшева. Она корит его: «Сыночек, женщины тебя погубят. Зачем тебе их столько?». А он отвечает: «Что я могу поделать? Женщины – моя страсть». И это один мудрейших людей на земле?! Единственный комментарий, который я могу дать по этому поводу — что слово «богема» на иврите означает «скот».
Но как же быть с царем и его женщинами? Ведь его выражение: «положи меня на сердце свое» о любви царя и Суламифь, вычитанное мной у Куприна, было первым знакомством с иудаизмом! Слова зачаровали меня своей невероятной красотой.
Вопрос, зачем ему столько жен, тем более если это было запрещено, был один из первых, который волновал меня в свое время,- когда я начал изучать иудаизм. Рав Йосеф Шугеман ответил мне тогда: «Все в мире колдовство приходит от женщин. Сделав им гиюр и женившись на них, он хотел уничтожить духовную нечистоту и привести в мир Машиаха». Царь не ошибался, у него были на это силы. Но с Небес их забрали. Ещё было не время. И — если в таком вопросе ошибался мудрейший из мудрейших, тогда понятно, почему Тора разрешила особое отношение к пленнице.
Хочу еще раз повторить, что сегодня эти законы силы не имеют. И, наверное, никогда уже силы иметь не будут – ведь когда, совсем вскоре, придёт Машиах и возникнет праведное еврейское царство – закончатся войны. Мы изучаем их, чтобы понять, каким должен быть человек и что в его душе спрятано. И, конечно, главное – потому что Тора повелела их изучать.
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
