…Предлагаемые вниманию читателей события относятся к периоду начала 70-х годов. Это было время многочисленных «перестроек» народного хозяйства местного значения. Шла повальная реорганизация. Рухнули совнархозы, возникали и пропадали главки и министерства, ещё поднимались остатки целины и строились БАМы: эдакая смесь фанфаронства и реформаторства.
Вся эта чехарда с ликвидациями и новообразованиями коснулась в полной мере и меня, тогда ещё молодого специалиста с восьмилетним стажем. Вы спросите, почему «молодой» при таком-то стаже? Отвечаю: за восемь лет этого самого стажа меня переводили из подразделения в подразделение отрасли шесть раз, не очень-то интересуясь моим мнением по этому поводу. Поэтому вместе с формулировкой в трудовой книжке «молодой специалист» я сохранял все признаки такового: положенную квартиру мне не успевали дать — едва меня ставили в очередь на получение жилья, как следовал приказ об очередном переводе.
При этом, надо признать, какой ни есть, а карьерный рост всё же был: из рядового экономиста я «вырос» в начальника отдела строительного управления, затем «дорос» и до руководителя отдела большого треста.
Именно первый день работы в тресте, в новом качестве и в новом коллективе, где я не знал никого, кроме оформлявшего мои документы кадровика, и является предметом моего изложения.
…День начался торжественно: на утренней «пятиминутке» (которые обычно длились часами) меня представили руководящему составу треста. Управляющий Венидид Трофимович произнёс краткую, но энергичную речь, где красной нитью прошло то, что трест — передовой в отрасли — постоянно и успешно борется за место в социалистическом соревновании и что мне доверена высокая честь быть в числе упорных борцов за коммунистический труд. Высокое доверие окрылило, но и озадачило: а смогу ли я оказаться на уровне этой очень высокой планки трудового порыва?..
Знакомство с работниками отдела, моими подчинёнными, прошло более буднично — каждый назвал своё имя и продолжил обычные занятия: кто поправлял макияж, кто разворачивал завтрак, кто справлялся по телефону о выполненных сынишкой уроках… Я понял, что первый день — не самое удобное время устанавливать свой порядок в чужом монастыре. Собрал папки со всеми статистическими и аналитическими данными и углубился в изучение запечатлённых на бумаге трудовых подвигов заведения.
День тянулся очень медленно. Бумаги я просмотрел, представление о фирме получил — всё-таки я имел опыт работы не в трестовской конторе, а в двух шагах от стройки. Ясное дело, что для меня понять что-куда-как было проще, чем для этих тыловых крыс. Новые коллеги повели меня на обед в близлежащее кафе, там мы с ними малость поболтали о том о сём — люди как люди.
Вторая половина тянулась ещё скучнее первой. Я уже ждал с нетерпением, когда «бамкнут» эти пять часов, чтобы отъехать домой и разобраться с впечатлениями. Между тем ближе к этому времени состав работников треста резко пополнился: стали собираться те, кто по разным делам и поручениям весь день слонялся где-то в управлениях, проектных институтах, исполкомах, на стройках. Мне показалось странным: обычно клерки отрывались от рабочих мест по делам, с тем чтобы к концу дня смотаться домой или пообщаться с друзьями за кружкой пива. А здесь все как один явились в трест, расселись по местам и углубились в рассмотрение деловых бумаг.
«Оба-на… — озадаченно подумал я, — да тут и впрямь трудовой энтузиазм и профессиональная ответственность на уровне, который мне ранее наблюдать не приходилось».
Теперь-то я по-настоящему стал понимать глубину слов управляющего на утреннем совещании…
…На моих часах светилась уж четверть шестого: все сидели на своих местах, сосредоточенно вглядываясь в бумаги. Половина шестого, ещё минут пятнадцать… На лице ни одного из работников не моргнул глаз. Не дрогнул мускул… Обычные переговоры между клерками затихли — трудовая деятельность в условиях закончившегося трудового времени отдавала каким-то фанатизмом.
Я с оторопью смотрел на сотрудницу, которую давно дожидался дома малолетний сынишка; на коллегу, рвавшегося на свою дачную стройку; на молоденькую секретаршу, которая ранее хвасталась подруге о предстоящем свидании с новым кавалером… Все они были невозмутимы, как сфинксы, и делали свои бумажные дела с полной отрешенностью от всего земного.
Б-же, куда я попал?! Это же чистой воды комсомольцы двадцатых годов! С этой публикой мне придётся забыть о милых забавах «юности печальной»: о дружных посиделках, о футболе, о какой-нибудь радующей душу романтической встрече в рабочее время…
Тут же вспомнилась старая лагерная песенка о стахановце, который попал в бригаду зэков, и те с ужасом восклицают:
Как можно мужика унять,
Что делать здесь, братва?
Начнёт три нормы выполнять
И нам — хана!
Тут же ещё хуже — всё наоборот — мне хана! Ближе к семи часам я уже всерьёз стал подумывать о том, чтобы подать заявление с просьбой об очередном переводе…
…Оставалось лишь выяснить, куда податься дальше и чем объяснить своё скоропалительное решение, когда окно в нашем отделе распахнулось и в проёме выросла лысая голова главного механика Спартака Болеславовича. Он произнёс лишь два слова: «Всё готово!» — которые произвели эффект, сопоставимый разве что с заклинаниями старика Хоттабыча. Все в едином порыве сорвались с мест, многоуважаемые фолианты деловых бумаг легкомысленно полетели в ящики столов, послышалась пулемётная дробь с размаху закрываемых дверок. Штатный состав треста стремительно и организованно начал эвакуироваться в стоявшие у входа небольшой ПАЗик и служебный автотранспорт нашего заведения.
Не понимая, что происходит, я спросил единственного достаточно знакомого мне человека — кадровика. Тот посмотрел на меня с жалостью и дружелюбно ответил:
– Мил человек, сегодня у главмеха Спартака день рождения. Выезжаем все в лес на пикник.
– Да мне как-то неловко — я-то при чём к этому торжеству? К тому же я не предупредил домашних… — попытался я вполне резонно увильнуть от чужого праздника.
– Никак нельзя! — решительно отрезал «кадры решают всё». — Венидид Трофимович не терпит сачков в нашем дружном коллективе. Вон даже беременная кассирша Вера тоже едет на торжество. Так что и не мечтай, если хочешь утвердиться в коллективе.
…На просторной поляне в пригородном перелеске уже ждала накрытая «поляна» с обильными напитками и аппетитной закуской. Веселье длилось до наступления густых сумерек. Зажглись первые звёзды, вышла луна, накрыв поляну тенью от окружавших её деревьев. В разливе протекающей рядом речушки она отражалась сказочным серебряным светом. День закончился на доброй ноте…
…Это был первый и самый предметный урок коммунистического труда в моей карьере…
P. S. Объективности ради добавлю следующее. В тресте «Дорстрой» я проработал целых тринадцать лет. Здесь умели не только праздновать и отдыхать, но и работать. «Дорстрой» построил сотни километров автомобильных дорог на юге Украины, более десятка мостов, трассу в обход Григорьевского лимана к знаменитому Одесскому терминалу; его подразделения с риском для жизни трудились в 30-километровой зоне Чернобыля.
Эту шутливую миниатюру я хочу посвятить памяти первого управляющего трестом Будякова Виктора Трофимовича (Венидид — это действительно его паспортное имя) — человеку суровому, но правильному и глубокой порядочности.
Улыбка — хорошее средство выражения памяти…
Алексей ЯБЛОК
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
