Даже хайфская повседневность, слывущая в Израиле с межнациональной и географической точек зрения наиболее благополучной, спокойной, всё же являет собой иногда картину, может быть, не столь явных, но достаточно выразительных контрастов, так что не нужно особого экстрима, дополнительных сюжетов, чтобы многое стало ясным. Вот вам эпизод, казалось бы, на сугубо житейскую, бытовую тему…
Отправились мы с моим сыном, приехавшим ко мне в гости (он живёт в другом городе), в знакомое кафе на хайфской набережной, где не были уже примерно полгода. Мы любили эту, как мы называли, «Ротонду» за уютное округлое помещение, вкусную еду. А главное — за то, что всегда можно было устроиться у окна, из которого видно море с пароходиками на горизонте…
И вот мы снова здесь в предвкушении приятного семейного застолья (не хватало ещё в такую жару что-то дома готовить). А тут и посидеть, и поговорить можно, любуясь при этом красотой морского пейзажа…
Но что это?! Главный вход оказался наглухо закрытым. И мы, с удивлением поглядывая на следы строительных работ во дворе, обошли всё помещение, поднялись на второй этаж, где была приотворена дверь, и очутились в шумном огромном зале, примерно в три раза большем, чем прежний, интимно освещённом большими полупогашенными плафонами. Поглядев, прежде всего, в сторону «морских» окон, с огорчением убедились, что все эти кайфовые места заняты, и вообще, в громадных апартаментах, казалось, негде яблоку упасть, так что мы еле обустроились в самом дальнем, тёмном углу за столом, словно бы чудом оставшимся свободным. Озираясь и прислушиваясь не без любопытства, мы очень скоро поняли, что тут ни на иврите, ни на русском, как это было в прежней «Ротонде», не говорят. Исключительно на арабском. На арабском, конечно же, вопила и 4–5-летняя девочка справа среди взрослых, благодушно сносивших её пронзительные капризные вопли. И тут я вспомнила, что, когда мы подошли к входу в это новое (модернизированное) кафе, сидевшая с двумя детьми на каменной лавочке женщина сказала нам, что хозяин нового кафе — араб.
«Ну что ж, — подумала я, — попробуем их меню. Уж очень есть хочется!» И мы стали ждать. В ожидании жевали маленькие пресные питы, накладывая в их кармашки обжигающий соус из маленького блюдечка. Вот уже съели и несколько люто солёных маслин из другого блюдечка. А с заказом никто не подходит. Замечаю, что официанты-арабы быстро и живо обслуживают своих, не обращая на нас, по-видимому, единственной в этом кафе пары евреев, ровным счётом никакого внимания. Как мы уже потом поняли, по договорённости с хозяином никто из обслуживающих своих шумных соплеменников официантов к нам не подходил. Он, судя по всему, сказал им, что будет обслуживать нас сам. А это значило, что еда нам пока так и не светила.
Надеюсь, вы мне поверите, это было не обслуживание, а двухчасовое примерно, причём подчёркнутое издевательство. Мы могли бы, конечно, встать и уйти. Но нам было уже интересно понаблюдать, как будет хозяин разворачивать всё это антиеврейское шоу. Как он, подходя к нам брать заказ, по дороге останавливался подолгу возле каждого арабского столика, заговаривал, шутил со своими, весело щекотал орущую девочку. И всё словно нам назло, у нас на виду. А приняв заказ, он исчез, словно сквозь землю провалился,
неведомо куда и насколько. А принеся нам наконец наши грибы с картошкой и апельсиновую воду, он опять чуть ли не час ходил меж арабских столиков, разыгрывая какую-то комедию и не спеша с нами рассчитаться. Знал, каналья, не уйдут евреи, не расплатившись. Я уж помалкиваю о том, сколько он с нас содрал за эти пару грибов. Уж не озвучиваю своих мыслей о том, что неплохо такому хозяину живётся в нашей, проклинаемой ими стране, если у него хватило денег захапать такое кафе, да и утроить его площадь. Скажу только, что, покидая это помещение, куда мы, конечно же, никогда больше не придём, я проворчала в сердцах об этом хозяине и обо всех его шумных «родичах», сидевших под этими плафонами: «Оккупанты чёртовы!»
Хотелось бы счесть просто эпизодом и произошедшее в моей «спокойной» Хайфе совсем недавно, во время операции «Несокрушимая скала», если бы тому не сопутствовали многие повторяющиеся обстоятельства и не принимали в них участие те же самые одиозные (чтоб не сказать круче) лица…
С ходу хочу сказать, что греет мне душу то, что на свете есть такие замечательные парни, как 17-летний Мухаммед Зуаби, житель Израиля, родственник той самой Ханин Зуаби, хулиганствующего, я бы сказала, депутата Кнессета от арабской партии «Балад», все действия которой и призывы словно бы специально направлены на уничтожение еврейского государства.
Мухаммед в отличие от своей двоюродной сестры (?) публично выступает с осуждением терроризма, ХАМАСа и бесстрашно заявляет, что считает себя сионистом, а поведение своей родственницы — провокациями. Но, увы, приходится защищать парня чуть ли не тройной охраной, оберегая от мести его соплеменников. Опять же, повторяю, это всё в моей «спокойной» Хайфе.
Между тем его визгливая родственница (слышала по видеоролику её вопли о бесправии арабов в еврейском государстве), сама получающая неслабую депутатскую зарплату и все связанные с этим статусом привилегии, словно бы и знать не хочет о том, что Мухаммед имеет здесь все права на учёбу, на работу, на достойную жизнь. Ведь признание этого факта лишило бы её возможности позировать перед теле- и фотокамерами. Ей мало льгот, мало долготерпения еврейского государства, которое она поливает постоянно грязью со всевозможных трибун. Ей нужна ещё и слава, которую она легко может добыть в сентиментальных сердцах (не удержусь от колкости в адрес моих соплеменников) за рубежом. Те, так же, как Ханин Зуаби (поздравляю вас, родичи мои заокеанские, с таким единомыслием), послали благодарность Обаме за его решение отказать в военной помощи народу Израиля, постоянно подвергающемуся обстрелам ХАМАСа. Знайте, спокойные, благополучные «родичи»: дети Израиля, живущие в бомбоубежищах, на вашей общей совести!
Что делает в еврейском парламенте террористка (а её так и называют депутаты), прибывшая на турецком судне «Мави Мармара» бок о бок с головорезами (они же — «миротворцы»), вооружёнными дубинами и заточенными металлическими прутами для прорыва блокады Газы? Блокады, хоть немного предохраняющей нашу страну от проникновения убийц и диверсантов из Газы. Именно в братской близости с бандитами, оравшими: «Убирайтесь в свой Освенцим!», с ними, избивавшими израильский морской спецназ, стояла Ханин Зуаби, депутат еврейского парламента от арабской партии «Балад»…
Что делает в еврейском государстве мадам, поддерживавшая тайные связи с чиновниками ХАМАСа? Об этом есть документы и фотографии.
Что делает в Кнессете особа, которая при звуках израильского гимна «Ха тиква», когда все депутаты встают, с надменной (в скобках — полной ненависти) физиономией покидает зал?
Отчего осталось безнаказанным заявление этой персоны о том, что убийцы троих похищенных наших мальчиков вовсе не террористы. Что это, видите ли, такая у них тяжёлая жизнь?
Отчего сошло ей с рук то, что во время недавно инициированной ею антиизраильской демонстрации в Хайфе она бросалась на полицейских с кулаками, обзывая их собаками?
Говорят, что Ханин Зуаби на полгода лишили возможности участвовать в парламентской деятельности. Но наш новоиспеченный президент Руби Ривлин в своём спиче, озаглавленном «Израильская демократия сильней Ханин Зуаби», выразил надежду, что решение это так и останется бумагой на столе юридического советника.
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 3,40 из 5)
Загрузка...
