В ходе пасхального седера евреи выпивают четыре бокала вина — в соответствии с «четырьмя языками спасения», четырьмя обещаниями, которые дал Творец Моше Рабейну и всему еврейскому народу: «Я выведу вас из-под ига египтян, и избавлю вас от служения им (в любой форме), и спасу вас великими чудесами, и возьму вас к себе (избранным) народом». Соответствуют они и четырём главным нашим послеегипетским изгнаниям: Вавилону, Персии-Мидии, Греции и Риму. Последнее, римское изгнание продолжается по сей день — вспомните хоть о римско-католической церкви, сильнейшей в христианском мире и главной в странах Запада, и о римском праве — основе современной юриспруденции.
Есть у этих четырёх бокалов несчитано значений. Здесь и «четыре чаши спасения», упомянутые в четырёх пасуках Танаха, использующих слово «чаша» в сходном контексте; и четыре мира; и четыре эпохи: нынешняя, время Машиаха, воскрешение из мёртвых и будущий мир; и четыре избавления в нашей истории…
Но сейчас мне бы хотелось напомнить о пятом бокале, который мудрецы связывают с пятым, пока ещё по-настоящему не исполненным обещанием Всевышнего: «И введу вас в землю, которую Я поклялся дать Аврааму, Ицхаку и Яакову». Наливают его самым большим и по обычаю большинства общин сегодня не пьют на седере. Кто выливает, кто оставляет для утренней трапезы, кто возвращает обратно в сосуд… Называют его «бокал Элиягу» — ибо в пасхальную ночь мы особенно ждём прихода пророка Элиягу — вестника нашего союза со Всевышним, посланца, который должен известить о приходе Машиаха за один-два дня до самого великого события.
Сейчас я хочу предложить вам стихи цикла, посвящённого Исходу и Возвращению на Святую землю. С их автором, Фредди Зориным (Бен-Натаном) вы уже не раз встречались на этих страницах. Оправдаюсь тем, что мне лично, да и, судя по отзывам, многим нашим читателям его поэзия очень нравится — пишет Фредди глубоко, насыщенно и прекрасно владеет палитрой рифмы и ритма. Но сейчас главное не это — он, израильтянин почти уже с 25-летним стажем, всем сердцем любит Землю Израиля и ощущает своё и нашего народа возвращение на неё как исход и приход. То есть — пишет и о «пятом бокале».
Конечно, сегодняшний Израиль — это ещё галут: Храм не построен, у руководства — отнюдь не праведники, евреи Торы в некотором смысле всё ещё находятся на своей земле в духовном гетто. Но всё же …
Фредди Зорин (Бен-Натан)
Берег родного дома
Берег Слоновой Кости,
Берег Фрака и Трости,
Берег Чалмы и Четок,
Берег Сплошных Решеток,
Берег Ранчо и Гетто,
Берег Вечного Лета,
Берег Кофейной Ветки,
Берег Карт и Рулетки,
Берег Рикш и Притонов,
Берег Шаткого Трона,
Берег Длинных Спагетти,
Берег Сигар и Рома…
И лишь один на свете
Берег Родного Дома.
Замкнувшийся круг
На мне — небесного цвета талес,
И небу душу открыть готов.
Как долго предки мои скитались,
Покинув землю своих отцов.
Они прошли пол земного шара.
Искали рай, находили ад.
Память о них Мадрид и Варшава
Где-то в извилинах улиц хранят.
Всегда повинен неоспоримо
В безрогом стаде рогатый тур.
И за ермолкой огнем и дымом
Тянулся злобы бикфордов шнур.
Где только наша не пропадала!
Что Рим, что Крым —
все одно — изгой.
Даже под кистью
у Марка Шагала
Не обрели мои предки покой.
Блуждали они, словно звезды,
ночью,
И Млечный Путь был недалеко.
А может, просто Тевье-молочник
В раздумье выплеснул молоко?
Кисельной пристани не искали —
За хлеб, за крышу спасибо, рок…
Но заносил то Гитлер,
то Сталин
Над головами у них сапог.
И вот надежда их и потомок —
Едва разжалась
властей клешня —
Решился выбраться из потемок,
Рискуя ослепнуть в сиянье дня.
И словно из векового гетто,
Свой род выводил на свободу я.
Лучом надежды, полоской света
Была мне, Израиль, земля твоя.
И круг замкнулся у той
отметки,
Где вновь поднимется
Храма твердь,
Где нам завещали
когда-то предки
Увидеть счастье и умереть.
***
Вот маленький камешек
Мертвого моря.
Случайно ли сходство
прожилок и строк?
Найти бы воистину,
может быть, смог,
О прошлом и будущем мысля
и споря.
Но разве мы сами — не книга такая,
Где накрепко связаны
нити времен:
Отец — поселенец и прадед —
гаон,
И предки, что видели чудо Синая?
И радости дни, и столетия горя
В тебе, наша плоть, наша
древняя кровь.
В родные места
прикатившийся вновь,
Я — маленький камешек
Мертвого моря.
Стансы в духе Бродского
Ни страны, ни погоста,
Ни разбитой мечты…
Но не слишком ли просто:
Разводные мосты?
Разомкнулись пролеты
Над широкой рекой.
Где твой берег и кто ты,
Свой кому и чужой?
Кипарис галилейский,
Явь связуя и сон,
Шпилем адмиралтейским
К небесам устремлен,
И стирает приметы
Где-нибудь в Араве
Дымка ближе к рассвету,
Как туман на Неве.
Как бы нас ни меняла
Жизнь в далеком пути,
Никогда от начала
До конца не уйти.
И возможно ль такое,
Чтоб дотла у межи
Сжечь мосты за собою,
Не обуглив души?
***
О времени и пространстве
Что можно узнать из книг?
Народ скитаний и странствий
К родимой земле приник.
Но не молоком и медом
Она истекает, нет!
И снова по небосводу
Разбрызган кровью рассвет.
Пора бы расправить плечи,
Но давит тяжесть невзгод,
И слезы роняют плечи,
И не завершен Исход.
И пули летят с обочин
Дорог не чужой страны,
И дом, как шалаш, непрочен,
А Храм — из одной стены…
Мы изгнанных из Эдема
Несем на себе печать.
С пространством у нас —
проблема,
А время не хочет ждать.
***
Это участь твоя,
Авраамово племя,
Измерять шаг за шагом
пространство и время,
На пути, где не встретится
житель окрестный,
И надежда — как горсточка
манны небесной.
До воды бы дойти и,
не зная в ней брода,
Устремиться к волнам
в час последний Исхода,
Поклонившись сперва
нашим древним святыням…
Может, вечен Исход,
если длится и ныне?
Мы когда-нибудь выйдем
из плена пустыни?
«Мы когда-нибудь выйдем
из плена пустыни», —
Отзывается гулкое эхо,
при этом
Возвращая вопрос
не вопросом — ответом!
Пусть на явь не похож сон
про райские кущи,
Но дорогу к свободе
осилит идущий.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
