Галина с юмором пожалилась мне, что муж дразнит её: «Бодливой корове Б-г рогов не даёт», — намекая на «русский» вид, курносый носик — и чистопородное иудейство с «сильной тягой к еврейскому». Она из Гомеля, некогда — одного из важных центров еврейского расселения и еврейской образованности в Российской империи. Кстати, первое деятельное участие нашей самообороны в отражении погрома произошло здесь (1903), как и шумный судебный процесс над погромщиками и защитниками (одновременно!). Так что тамошние иудейцы — ребята крепкие, голыми руками не возьмёшь. Забодают. Правда, почти все уже разъехались, нынче нашего брата там 0,75 процента от общего населения (в конце XIX века было — 55 процентов!). Так что знай: если где видишь еврея, бодающего охальника — это наши, гомельские.
А на иврите слово «гомель» — милосердный. Галина мельком описывает, как они с супругом помогали устроиться в Америке своим позже прибывшим 60 родственникам, и больше внимания заостряет на занятиях — мол, рисует, программирует, играет на аккордеоне; на оптимистическом своём отношении к миру… Признайтесь, много вы, милый читатель, найдёте граждан, готовых надолго сделать свою «крепость» бесплатной гостиницей для (слава Б-гу!) многочисленной родни? Когда Микеланджело лепил Моисею рога — он, конечно, пошёл за неверным переводом слова «керен» (здесь это не «рог», а «луч») — но не сильно и промахнулся. Тора не раз использует «рог» как символ мощи народа Израиля («и рога орикса у него» — Йосифа, «поднимется рог (сила, великолепие) Израиля»…). А самый страшный, самый непобедимый еврейский «рог» — милосердие. Это — когда значения «луч» и «рог» срастаются.
Что же до её поэзии — она продолжение, как и водится, характера. Стихи Галины Лейбович очень точны ритмически, насыщены одновременно смыслом и образами… Точнее, смыслы и образы в них не разделить — одно выражает, вызывает и обрисовывает другое. И — ощутим оптимистический взгляд на мир, на себя в мире. Даже через трагическое. Повторяя ещё одну шуточку её мужа: «Ты — оптимистическая трагедия».
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com
Галина Лейбович
Думаю, всё в жизни неспроста.
Что-то даст плоды.
А что-то — всуе.
Не напишешь с чистого листа
И для красоты не дорисуешь.
День пройдёт.
И век пройдёт. И внук
Эхом отзовётся. Всё весомо.
Ты сегодня. Здесь. Не зря. Не вдруг.
Карандаш в руке. А если сломан?..
Синагога
И было сходство
с белокрылой стаей
в собранье этом.
Странным опереньем
был талеса покров,
покрой.
Порой
одно из крыльев,
как внезапным ветром,
взметалось,
но покачиваньем мерным
пригвождено,
катилось вниз на плечи.
Катилось вниз,
законом тяготенья
держа их здесь.
Никто не улетал.
Порой,
одно из крыльев
медленно сползало
костюмом маскарадным,
обнажая
обыденное платье.
Маскарадным
и это платье было для души,
невидимой.
Стояли души в ряд,
и виделась готовность
в рай иль в ад,
в огонь иль в воду,
стаей, как стояли,
беспрекословно.
Голоса взлетали.
Был певчим род.
Был певчим рот, и, если
не знали вы гортанных
этих слов,
вы всё равно подтягивали песне.
Казалось, и для вас он не был нов,
мотив молитв,
нетрудный и нетрубный,
утробный, когда все
вдруг замолчат,
а в воздухе всё та же
монотонность,
от моно-каждый, и от мoно-Он,
от моно-жизнь есть
моно-защищённость
нас, моно, небесами.
Монoлог
(они произносили или Б-г ?)
зачитывался вслух иль про себя,
без артистизма
и без аффектаций,
всегда едино, без импровизаций,
тянулись звуки
вечных интонаций.
Никто не звал.
Но принадлежность к нации
росла в душе прорвавшимся
зерном:
ты был еврей.
И это был твой дом.
***
У Б-га за пазухой, в лоне,
Где солнце лучом золотит,
И знают все липы в районе —
Сегодня им время цвести.
На космоса ткани — песчинкой,
Пылинкой — в пустыне небес,
И будь каждый атом просчитан,
И мы — с чертежами, и без,
Одной принадлежностью
к миру —
Так неисчислимо дано:
И дети, и тронули лиру,
И руки — собрали в одно,
И снег, и цветы увядают,
И близкие смотрят в глаза,
Где любят, смеются, прощают,
Где формулы — мыслей азарт,
Где книги, и с первого шага —
Любимы, и листья с дерев,
Где мама на снимке, и влага
дождя, и игрушечный лев…
Где счастье случайно обронит
Тебя — на поверхность
в горсти …
Где знают все липы в районе —
Сегодня им время цвести …
Newtown
Капроновой тонкости души,
где солнышко — карандашом…
Ухода порядок нарушен.
Дитя — почему ты ушёл?
И школа стеклянная. В школе
Распались окошечки рам,
И дети лежали на воле,
И в маленьких дырочках ран
сочилась их жизнь, утекая,
пол в школе был устлан детьми,
и места огромного рая
не хватит их всех поместить…
Капроновой тонкости души,
огромный нетронутый мир…
Вчера — засыпали с подушкой,
Сегодня — бери, хорони…
Ещё не остыли их ручки,
Ещё поцелуй на щеке…
Пускай эта школа научит,
как жить без ладошки в руке.
Ещё не собрали игрушки,
Носки у кроватки ещё,
Ещё возле парты, послушны,
но страшен по радио счёт…
Дитя… И один —
слишком много…
Дитя — одного — не отдать…
Дитя, если б знать у порога,
как прятали бы, если б знать…
Летят… так замедленно…
дружно…
А мир — остаётся… лишён…
Капроновой тонкости души…
И солнышко — карандашом…
12/18/2012
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
