Ирине Яковлевне Шольц посвящается…
Броня была колдуньей. Колдовала она в семиметровой кухне хрущёвской пятиэтажки. Не то чтобы семейство её сына из четырёх человек постоянно было голодно, просто Броне нравилось сотворять что-нибудь эдакое, никем доселе не творимое. Броня извлекала из холодильника банки, коробки, пакеты, смешивала их содержимое, досыпала, доливала, нарезала — и жарила на сковородке. Или ставила в духовку. А иногда тушила в утятнице. И в доме воцарялся запах.
А потом это жареное или печёное перекочёвывало на стол. Тогда на запах сбегались к столу взрослые и дети, жевали, мычали от удовольствия, закатывая глаза, качали головами и причмокивали.
Броня за стол не садилась. Она стояла рядом, скрестив руки на груди, — невысокая, полноватая, в синей шерстяной кофте и тёмной юбке до колен, простых чулках «в резинку», бархатных тапках и переднике. Смущаясь от похвал, поправляла перламутровую заколку на седых волосах, улыбалась и уносила со стола опустевшую посуду.
К чаю Броня подавала пироги: песочный с фруктами, разрешеченный румяными полосками теста, или яично-жёлтый бисквит, посыпанный разноцветным пшеном, или дрожжевой с маком, или…
Вершиной её колдовства стал пирог «из ничего». Когда дотошная соседка выясняла у Брони, из чего готовится такой воздушный пирог, та раскрыла секрет:
— Воздушные пироги готовятся из ничего.
Внучка уточнила:
-Бабушка приготовила пирог из ни-че-го! Из ни-капусты и из ни-яйцев!
Дважды в неделю Броня ходила на рынок. Продавщицы в молочном ряду, поддев деревянной лопаткой тонкие пласты домашнего творога, протягивали их Броне на пробу. Она снимала с лопатки влажный пористый кусочек, нюхала его и, положив в рот, размазывала языком по нёбу, одобрительно кивая:
— Сегодня неплохой получился, правда, кислит немного, — и переходила к следующей лопатке. — А этот суховат, такой для сырников годится, ну а мне просто на завтрак нужен, чтобы со сметаной.
Сметану, густую, с кремовым оттенком, Броне наливали ложкой на тыльную сторону ладони. Она слизывала эти большие капли и, отыскав подходящий вкус, ставила перед продавщицей литровую банку. Сметана лилась в банку широкой лентой, и молочница, покачивая бидоном, укладывала один слой ленты на другой.
В висящие на крюках красные мясные шматы Броня тыкала длиннозубой вилкой, рассматривала со всех сторон, и когда выбранный кусок шлёпался на прилавок, придирчиво поводила носом.
Кур Броня покупала у старого еврея-резника. Кашрут она не соблюдала, но считала, что резать кур, тем не менее, нужно по определённым правилам. Бронины куры были огромными и белокожими. Согнутыми ляжками и прижатыми к тушке крыльями они напоминали младенцев. Курицу резник заворачивал в белую бумагу — газет Броня не признавала.
Всё купленное она складывала в две большие сумки, которые именовала кошёлками, и везла автобусом до самого дома. Помочь Броне было некому, и она тащила тяжёлые кошёлки, часто останавливаясь и ставя их на землю. Отменить походы на рынок или хотя бы уменьшить количество покупок Броня не соглашалась. План колдовства продумывался заранее, и она ни за что не хотела его менять — ни качественно, ни количественно.
В Брониной стряпне были блюда, которыми она особенно гордилась. Одним из них, непревзойдённым, по всеобщему признанию, стал куриный холодец. Он выходил у Брони прозрачным, тонко пахнущим чесноком и лавровым листом, с большим количеством мяса. Холодец был крепким от множества сваренных в бульоне ножек, но нежным на вкус. Куриный бульон Броня варила несколько часов, уваривая жидкость наполовину. К концу варки мясо само отваливалось от костей. Броня аккуратно разрезала его и раскладывала на огромном глубоком блюде. И вот тут в святая святых — кухню — допускались внуки. Им разрешалось прикоснуться к таинству колдовства, а именно — заняться обгладыванием костей. Мясистые лапы, крылья и хрящики делились поровну, и уже через несколько минут на отдельной тарелке покоился вываренный добела и расчленённый куриный скелет.
Скелет не представлял собой никакой ценности, его, как правило, выбрасывали, пока однажды школьная учительница биологии не дала Брониному внуку задание: сделать зоологическое учебное пособие.
Для максимальной наглядности пособия в этот раз купленная курица была особенно крупной, количество варёного мяса значительно превысило холодечную потребность, а посему оно пало жертвой Брониного колдовства в виде мясного паштета. Кости же, тщательно обглоданные и высушенные, Броня пронумеровала и, согласно нумерации, пришила к куску плотного картона.
Наглядное пособие «Скелет домашней птицы», завоевав первое место на школьной выставке, навечно осталось экспонатом в кабинете биологии, пережив и биологичку, и саму Броню.
В праздники Броня умудрялалась наколдовать столько, что стол казался накрытым скатертью-самобранкой. Любимым праздником был у Брони новый год.
Новогодняя суета начиналась обычно за пару дней до. Меню, составленное Броней, утверждённое и дополненное на домашнем совете, учитывало восьмерых взрослых и четверых разновозрастных детей. Традиционные салат оливье, винегрет и селёдку под шубой Броня вычеркнула из своего списка, оставив за собой, не считая пары-тройки паштетов, лишь форшмак, жаркое, наполеон и, разумеется, холодец.
Но пришедшую на рынок утром двадцать девятого декабря Броню ждал удар: резник заболел. Металлическую дверь его лавки охранял суровый амбарный замок с прилепленным к нему пластилином тетрадным листком:
«Граждане! За курями ходите до Васи «. До Васи Броня не пошла, а пошла прямо к администратору рынка, выклянчила у него адрес резника и уже через час стояла перед низкой калиткой резникового дома. Резник ничуть не удивился Броне, отвёл её в курятник и сипло предложил:
— От, мадам Броня, вибирайте, какая на вас смотрит!
Пока резник подвергал курицу подобающему обряду, Броня чаёвничала с его женой, нахваливая айвовое варенье, и купила у неё пару десятков свежеснесённых яиц. Домой она вернулась около полудня и только часам к восьми, покончив с домашними делами и, бормоча одной ей понятные заклинания, принялась творить.
К полуночи готовый, пока ещё жидкий, холодец на неизменном блюде был водружён на верхнюю полку холодильника и оставлен там до той поры, когда сделается украшением новогоднего стола. На сей раз, ожидая, пока остынет бульон, Броня накроила оранжево-морковных звёздочек, кружочков и треугольников и симметрично разложила их на блюде вместе с кусочками мяса и несколькими веточками петрушки. Залитое прозрачным бульоном, это походило на картинку в калейдоскопе.
Новогодняя трапеза началась интенсивным поглощением холодных закусок. Все расселись за уставленным многочисленными салатницами и прочими тарелками столом, Броня расчистила значительную площадь в его середине и отправилась на кухню за холодцом. Она торжественно внесла блюдо в комнату и в паре шагов от стола повернула его, поставив вертикально, к замершей от восторга компании. Компания дружно ахнула. «Бронечка, постойте так, это ж произведение искусства, такое обязательно нужно запечатлеть, щас-щас, свету мало, включите свет, воот, хорошо, Броня, улыбочку, ещё разочек, что вы все так кричите?..»
Как-то сразу отлипнув от краёв, холодечное великолепие разноцветной медузой соскользнуло с блюда и смачно плюхнулось на паркет, разлетевшись по нему множеством осколков, в каждом из которых, будто только того и ожидая, немедленно вспыхнули мерцающие красно-зелёно-жёлтые огни ёлочной гирлянды…
В семейном альбоме, рядом с фотографией учебного пособия по зоологии, — фото, датированное 31 декабря 1975 года. На фото — Броня с совсем ещё целым, но уже начавшим своё смертельное скольжение холодцом.
Автор — Ирина КОЗАКОВА (Хайфа)
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
