Продолжение. Начало в №1083
Сломав человека, нацисты применяли другой, особо подлый метод, используя этого человека как приманку для поимки других. Они заставляли этого человека идти по улице в нееврейском обличье, а гестаповцы в штатском следовали за ним по пятам. Когда другие переодетые евреи узнавали его и подходили обменяться приветствиями, гестаповцы налетали на ничего не подозревавших людей.
Поэтому, когда бы я ни шел по улице, я никогда ни с кем не заговаривал. Я следил за тем, чтобы не подавать вида, если я узнавал кого-то из прохожих. При виде другого еврея я внутренне радовался, что он тоже уцелел. Но взаимных приветствий не было, когда мы проходили друг мимо друга. Я признавал других евреев только в потайных переулках или за закрытыми дверьми, предприняв много предосторожностей, чтобы убедиться, что за нами не следят. Я никому не доверял.
В те неистовые годы мы вновь убеждались в предвидении наших мудрецов, даже в интерпретации стиха Псалмов: «Каждый день нас убивали ради Твоего имени» (44:23). Это относится к обрезанию. Комментаторы были озадачены этой фразой. Разве дети умирают от бриса? Как наши раввины связали этот стих с обрезанием? В годы Холокоста мы, к несчастью, раскрыли ответ. Тысячи евреев скрывались под нееврейским обличьем. Когда мужчина подозревался в том, что он еврей, это было просто проверить. Когда обнаруживали, что он обрезан, его убивали с исключительной жестокостью. Среди опознанных таким образом и затем убитых было несколько моих близких друзей и других знакомых из еврейской общины Прессбурга. Так очень многие евреи были убиты ради «Его имени».
Я примыкаю к Сопротивлению
Однажды на улице я заметил человека в нееврейской одежде, чье лицо показалось мне очень знакомым. Когда он подошел ближе, я узнал в нем реба Меира — друга семьи из нашей прессбургской общины. Я чуть было не вскрикнул от радости, ведь я уже свыкся с мыслью, что мне не суждено свидеться с людьми из моей прошлой жизни. Его облик казался мне чудесным видением.
Мне пришлось приложить все усилия, чтобы сдержаться и не окликнуть его. К счастью, он меня не узнал, иначе сам мог позвать меня. Поравнявшись с ним, я прошел еще пять-шесть шагов, затем развернулся и пошел за ним следом. Я мысленно отмечал всех, кто был поблизости, проверяя, не следят ли за ним. Трех-четырех кварталов мне было достаточно, чтобы понять, что гестапо не использует его как приманку. Догнав его, я пошел рядом, а затем предложил ему последовать за мной в соседний переулок. Я надеялся, что он сообразит, что, если бы я собирался указать на него гестапо, не было бы нужды уводить его в потайной переулок.
К счастью, он пришел к тому же выводу. Вдали от посторонних глаз реб Меир смог наконец разглядеть мое лицо и тотчас же меня узнал. Увидеть в живых кого-то из прошлой жизни для нас обоих было непередаваемой радостью. Тем из нас, кто выжил и сохранил веру, приходилось справляться с отчаянием в различных его формах. Одна из самых ужасных вещей, в чем выражается потеря надежды, — это разрыв человека с его прошлым. Мы потеряли стольких, кто связывал нас с нашей историей, что было тяжело находить в себе силы, чтобы идти дальше. И потому встречи, подобные этой в глухом переулке, имели гораздо большее значение, чем могла бы иметь встреча юноши и уважаемого друга семьи при других обстоятельствах. Для меня эта встреча словно вновь утвердила мою причастность к общине — еврейской общине.
Мы поделились рассказами о наших друзьях и семьях. Его опечалила судьба стольких моих родных. Он сказал, что вся его семья избежала нацистов и пока была в безопасности. Они нашли приют в доме одного нееврея.
Однако, как объяснил реб Меир, у него была ужасная проблема. Его хозяин прибрал к рукам все их деньги и, в конце концов, все их золото, серебро и драгоценности. Было маловероятно, что он выдаст их нацистам, так как ему тогда придется отвечать за то, что он вообще прятал эту семью. Но, осознав, что из этой еврейский семьи больше нельзя выкачать платы, он выставит их из своего дома. Если реб Меир вскоре не соберет недельную арендную плату, он и его семья окажутся на улице, где их быстро подберет гестапо и отправит в лагерь.
У меня с собой были деньги, и я их все отдал ему. Реб Меир горячо поблагодарил меня, но отметил, что их хватит только на одну неделю арендной платы. Его семье понадобится гораздо больше на длительный срок, и ему придется искать пути, как собрать дополнительные средства. Он был омрачен слабыми шансами изыскать такую крупную сумму. Я сказал ему не беспокоиться и обещал принести необходимые ему деньги. Его глаза выражали недоверие. Я сказал, что мы встретимся через неделю, и я передам ему деньги. Я объяснил ему, где мы встретимся и каким следовать предосторожностям, чтобы никто не узнал о месте нашей встречи. Моя уверенность приободрила его, и он согласился.
Мы разошлись, по очереди выйдя из переулка и направившись в разные стороны. Я всегда старался выглядеть «нормально», всегда бдительно высматривал людей, передвигающихся вместе (даже если их разделяло расстояние), и людей в штатском, которые, казалось, наблюдают за окружающими. Гестаповцы — самые рьяные гонители евреев — часто патрулировали улицы, одетые в штатское. Я всегда был начеку, высматривая любую форму. Я стал весьма искусен в умении менять направление шагов, будто я что-то увидел в витрине или узнал знакомого на другой стороне улицы.
Неделю спустя я ждал реба Меира в обусловленном месте. Перед встречей я всегда очень нервничал. Это было самое опасное время. Если человека, с которым я договорился встретиться, схватили с момента нашей прошлой встречи, я не мог ожидать, что наш секрет останется в тайне. Нельзя было рассчитывать, что кто-то мог устоять против пыток гестапо. Это — то, что они умели лучше всего. Зачастую следователи дразнили слабой надеждой, что выдать другого еврея — единственный способ спасти жизнь свою и своей семьи.
Поэтому, когда я ждал, я понимал, что возможно, жду гестапо. Я пытался дать себе шанс на спасение, выбирая такие места встреч, где было несколько выходов, ведущих к путям отступления через задворки. Я принял решение не сдаваться покорно, если мое контактное лицо явится в сопровождении гестапо. Ради свободы я брошусь наутек. Возможно, мне удастся сбежать, а если нет — гораздо лучше, если меня пристрелят в спину, чем если меня схватят и будут пытать.
Реб Меир пришел вовремя, но, к моему ужасу, с ним кто-то был. Увидев, как я расстроен, реб Меир заверил меня, что его товарищ был надежен и тоже очень нуждался в моей помощи. Он представил незнакомца как прессбургского еврея по имени Йосеф, у которого была в точности та же проблема, как у реба Меира. У Йосефа закончились деньги, и он ожидал, что неевреи, прячущие его и его семью, выкинут их на улицу. У меня было недостаточно денег, чтобы позаботиться о них обоих, но я отдал им все, что у меня было. Я заверил их, что смогу достать нужные им деньги, и мы договорились встретиться опять на следующей неделе.
Я дал обещание, в возможности выполнения которого не был уверен. Мне нужно было решить две основные задачи. Во-первых, мне необходимо было разработать надежный способ, как добывать деньги на постоянной основе. Во-вторых, мне предстояло придумать безопасный способ встречаться с этими людьми для передачи денег, в которых они нуждались.
Перевод Элины РОХКИНД
Продолжение следует
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
