…На бойне той я был солдатом
И с бойни той пришел назад.
Какую я тянул упряжку
Сквозь дождь и снег, и день и ночь!
Сказать, что это было тяжко, —
Неправда: было мне невмочь…
Александр СОБОЛЕВ
Конечно, война началась раньше 22 июня и закончилась не 8 мая. Мой тренер, Александр Васильевич Черепков, 12 мая брал Прагу, а в Курляндии бои продолжались до июня. И августовская война с Японией, атомные бомбардировки. Затем война холодная… А начало? Да прекращалась ли она для Империи? На востоке — конфликты (с 1934-го), завершенные полномасштабной битвой летом 38-го у озера Хасан, полугодовые бои на Халхин-Голе в 39-м; на Западе — раздел с немцами Польши, нападение на Финляндию (39-й), Прутский поход и присоединение (возвращение?) Бессарабии и Северной Буковины (40-й)… Главные игроки на европейской и мировой карте продолжили, после полутора-двух десятилетий «мирной» тренировки мышц, разборки Первой мировой. Хищники расчищали ковер, чтобы схватиться в рукопашной.
Что же до победителей… Не раз ехидно вопрошали: как же это, потерпевшие военное поражение Германия и Япония — лидеры мировой экономики с высоким уровнем жизни, а СССР… Не будем о грустном. Граждане не понимают основной стратегии этой войны. Если у Германии с ее сателлитами основные силы бросались на борьбу с парой «нетитульных» наций (особенно нашей с вами, иудейской) и внешними конкурентами, то для Советской Империи это была, в первую очередь, война с собственным народом. Блестяще выигранная правящей кликой.
Сомневаетесь? Вспоминаем. Большой террор — обезглавлена и вся страна, и ее армия — убито больше 40 тысяч только офицеров и генералов. Загнанных в лагеря — на порядок-два-три больше. Брошенные в топку Великой Отечественной несчитанные миллионы («войну выиграли загранотряды»). «Жуков едет — готовьте гробы» — солдатская поговорка. Научный руководитель моего диплома, профессор Айзенберг, рассказывал, что его летом 1941-го в составе полутора тысяч студентов, аспирантов и доцентов — молодого научного цвета Ленинграда, бросили без подготовки на фронт с одной винтовкой на троих — «добудете в бою!». После первого короткого боя осталось 200 бойцов, войну закончили шестеро. Мой знакомый 14–15-летним мальчишкой работал на оружейном заводе, оттуда «ежедневно вывозили по две телеги с трупами» — подростков гибло больше, чем на фронте. Судьбы миллионов военнопленных, сменивших немецкие лагеря на советские (а около 300 тысяч — расстреляно!); депортации народов…
Но большие цифры меньше трогают сердце, чем одна судьба. Те, кому сейчас за 40, помнят самую сильную антивоенную песню на русском — «Бухенвальдский набат». И фамилию композитора, лауреата (за нее, в частности) всего, что только возможно, — Вано Мурадели. Не мне знать счета, но не исключаю, что эта песня, прошедшая по всему миру и переведенная на множество языков, остановила больше кровопролитий, чем целые дипломатические корпуса. Ее автор, Исаак (литературный псевдоним — Александр) Соболев, инвалид войны, человек, который, по словам его жены, «именно на фронте впервые и на всю жизнь осознал себя гражданином и патриотом всей планеты Земля». Инвалид Великой Отечественной, старший сержант, пулеметчик стрелковой роты, множество ранений и две контузии. «Работник войны». Вся его большая еврейская семья погибла в местечке Полонное, Волынской губернии-области, откуда он сам родом.
Внук кантониста — отсюда и «классическая» русская фамилия. Жена, русская женщина Татьяна, с которой они счастливо (но бездетно) прожили душа в душу сорок лет, журналистка, немало рассказывала о «еврейских погромах в советской культуре». Жертвой одного из них, непрерывного, являлись Таня с Исааком.
Исаак Соболев имел все шансы стать «знаменитым». Талантливому поэту однажды предлагали ни больше ни меньше, как заменить самого Маршака в подписях под карикатурами Бориса Ефимова в «Правде»! Ведь «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Отказался, помешала совесть. В партию не вступил. Пытался публиковаться, найти литературную работу… Но — за все 50 лет поэтического призвания Исаак не написал ни одной строки в восхваление Сталина (и прочих) и любимой Коммунистической партии — разве такое можно было вытерпеть? Она же, как-никак, «ум, честь и совесть нашей эпохи» — зачем тебе еще другие ум, честь и совесть? В правоте серпасто-молоткастых бонз вы убедитесь, прочитав стихи Соболева. Интересно, в какие партии сегодня он бы наотрез отказался вступить? В каких странах?
Соболев даже не стал официально «писателем», не разжился членским билетом того союза, где «в Тульской области до революции был всего один писатель — Лев Толстой, а теперь аж 86!». С ним заигрывали, «кидали дурочку» партийные и литературные бонзы: «Немедленно принять!», «Сейчас же трудоустроить!», «Срочно в печать!» — все-таки инвалид войны, «Бухенвальдский набат»… Но почему-то как-то ничего не получалось. А когда однажды, расчувствовавшись, французский богач захотел подарить автору стихов машину, ему доходчиво так объяснили, что «у автора все есть». Наивный француз не понял, что это означает «все, что мы ему позволим» — обитать инвалиду с женой в холодной хибарке и питаться на гроши.
Война со звериным антисемитским немецким фашизмом для Исаака продолжалась четыре года. Война с ложью и подлостью, продажностью антисемитской советской коммунистической системы — 50 лет. Его почти сделали «мертвым при жизни». К счастью, «воскрешение из мертвых» — не только «литературный образ».
Вот несколько слов его супруги, свято хранившей память о муже, умершем в 1986-м, и издавшей в «вегетарианские времена» его произведения и свои воспоминания о нем «В опале честный иудей».
«– Откуда у Александра Владимировича такие удивительные для нашего времени черты характера, как честность, порядочность, помноженные на поразительную смелость и принципиальность?
– Я думаю, что это у него было врожденное, от Б-га. Его поддерживала, давала силы для работы на будущее глубокая вера в неизбежный, позорный крах коммунистического правления несчастной страной.
– Вы к кому-либо обращались за финансовой поддержкой по изданию стихов и романа Александра Владимировича, вашей книги о нем?
– Нет, никогда ни к кому не обращалась. Публиковала все за свой счет, отказывая себе во всем. Унижаться перед власть имущими и клянчить милостыню мне, вдове Соболева, не пристало.
(Но существовала куда более глубокая, помимо антисемитизма, причина, побуждавшая поэта стремиться продолжить и закончить земное пребывание в Израиле.) Невольно думаю, что, не отдавая себе толком в этом отчета, он подчинялся «зову предков», как истинный еврей. Прожив десятки лет среди русских, он сохранил то подлинно еврейское, что вобрал в себя с молоком матери и от чего отказаться его не заставила бы никакая сила. И это нечто заставляло его интуитивно стремиться к воссоединению со своим народом».
Война за право быть человеком включает в себя не только право не быть сожженным в Треблинке или закопанным в яму на Колыме. 22 июня этой войны случилось еще во времена Адама. А День Победы — дай Б-г, в самом скором будущем.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com
Исаак (Александр) Соболев
Стихи и отрывки
…Я сроду не бывал в продаже,
нет, на меня не выбить чек…
* * *
Кровь твоя на траве,
на песке, на снегу.
Нет, не только
твое Отечество —
Вся планета, все человечество
Перед тобою в долгу,
в неоплатном долгу.
Кто-то с фронта вернулся
счастливый — целый!
Кто-то мертвый —
бессмертный — в землю зарыт.
Ну а ты возвратился,
в общем и целом,
Ничего. Так, не жив
и не мертв — инвалид!
* * *
С тобой мне ничего не страшно,
с тобой — парю,
с тобой — творю,
благословляю день вчерашний
и славлю новую зарю.
С тобой хоть на гору,
За тучи,
И с кручи — в пропасть,
Вместе вниз.
И даже смерть нас не разлучит.
Нас навсегда
Венчала
Жизнь.
БУХЕНВАЛЬДСКИЙ НАБАТ
Люди мира,
на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
гудит со всех сторон —
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон,
колокольный звон.
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь,
и восстали вновь.
И восстали, и восстали,
И восстали вновь!
И восстали, и восстали,
И восстали вновь!
Сотни тысяч заживо сожженных
Строятся, строятся
в шеренги, к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят, с нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган —
Это, вихрем атомным объятый,
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет, это стонет
Тихий океан.
Это стонет, это стонет
Тихий океан.
Люди мира,
на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
гудит со всех сторон —
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон,
колокольный звон.
Звон плывет,
плывет над всей землею,
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир!
Берегите, берегите,
Берегите мир!
Берегите, берегите,
Берегите мир!
* * *
… Я не мечтаю о награде.
Мне то превыше всех наград,
Что я овцой в бараньем стаде
Не брел на мясокомбинат…
ПРАВДА
Непобедимая, великая,
Тебе я с детства дал присягу,
Всю жизнь с тобой я горе мыкаю,
Но за тебя — костьми я лягу!…
РУСЬ
Не берусь исцелить тебя, Русь,
Не берусь, я и думать
об этом не смею.
Будь хоть я тыщу крат
Гиппократ,
Будь хоть я Моисеем —
все равно не берусь!
Утонула в кровище,
Захлебнулась в винище,
Задохнулась от фальши и лжи…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А под соколов ясных
Рядится твое воронье.
А под знаменем красным
Жирует жулье да ворье.
Тянут лапу за взяткой
чиновник, судья, прокурор…
Как ты терпишь, Россия,
паденье свое и позор?!
К ЕВРЕЯМ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
О нет, не в гитлеровском рейхе,
а здесь, в стране большевиков,
уже орудовал свой Эйхман
с благословения верхов…
Не мы как будто в сорок пятом,
а тот ефрейтор бесноватый
победу на войне добыл
и свастикой страну накрыл…
* * *
Этот голос звучит не из Рая,
За тысячи километров…
Слушаю голос Израиля,
Голос далеких предков…
* * *
… Вдруг околел тиран усатый,
И в грязь упал дамоклов меч,
а не на головы евреев.
И чудом выжил мой народ.
Но уничтожены ль злодеи?
Нет, жив антисемитский сброд.
Он многолик, силен и властен,
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А потому стократ опасней…
* * *
КУДА ШАГАЕШЬ, ЧЕЛОВЕК?
Очнись! Безумьем ты объят.
Стучится Разум в двери.
С тревогой на тебя глядят
Деревья, птицы, звери.
Ты слышишь зов полей и рек,
Владыка на планете.
Куда шагаешь, человек?
Куда шагаешь, человек?
Опомнись, ты на свете
Один за все в ответе!..
* * *
Сегодня, надеждой объятый,
в предчувствии светлых свобод,
встречаю я семьдесят пятый
вот-вот наступающий год.
Все мною испытано в меру,
сверх меры познал я беду.
Я знаю, я знаю, я знаю —
все сбудется в новом году.
…я вырвусь из долгого плена,
отпраздную свой юбилей
под небом высоким и синим,
быть может, в далекой дали…
Я — сын Украины, России,
но я — гражданин всей Земли.
ЭМИГРАЦИЯ
Граница на замке,
и слово под замком.
И церберы незримо
на пороге.
Ты с этим, современник мой,
знаком,
идущий по предписанной
дороге
порой, чего греха таить,
ползком.
Тебе заранее готовит
кто-то речь,
шагай в гурте,
как тысячи и тыщи.
А если сам посмеешь
пренебречь —
отхлещут и кнутом,
и кнутовищем…
Свобода? Что за чушь?!
Сомненья? Что за бред?!
Будь счастлив,
что набитая утроба.
Желания? Чего тебе желать?..
Хошь — водочки
до одуренья пей,
а хошь — футбол покажет
телевизор…
Законность? Да, написан
и закон…
Да вот карает часто правых он,
недаром говорят: закон —
что дышло…
И крутится
и вертится Земля,
и вдаль летит твоя
шестая света
в созвездии Московского Кремля.
А я кричу: «Карету мне! Карету!»
На время эмигрирую в себя.
* * *
Заря прогнáла ночи тень,
красны восхода переливы.
Да будет светел этот день!
Да будет этот год счастливым!
Чтобы свобода больше мне
ночами долгими не снилась,
чтоб наяву, а не во сне
она в судьбе моей явилась.
Чтоб я о ней уж не блажил,
а наслаждался ею вдосталь,
свободно жил, дышал, творил
ну лет, по меньшей мере, до ста!
Подготовил Арье ЮДАСИН
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
