|
Когда-то давно, лет десять тому назад было издано несколько трудов на тему выявления профиля террориста. Или так: профиля потенциального террориста. Как по мне, так это практически невозможно. Однако, также как мы знаем, что у людей, которые едят каждый день еду из Макдоналдс повышен риск сердечно-сосудистых заболеваний, также можно выявить факторы риска тех людей, которых особенно любят вербовать в террористы. Один из этих факторов риска я затрагиваю здесь. Кому интересно-добро пожаловать.
В результате бостонского теракта, как, впрочем, после любого другого теракта в Америке, Израиле, Европе или где-либо, многие поднимают заново вопрос: кто становится террористом? Или даже проще: кто становится радикалом?
Одно из наиболее ходовых мнений заключается в том, что человек из обеспеченной семьи не становится радикалом и не ищет путей взорвать «неверных» лишь за их иной образ жизни или идеологию. На этом мнении основывается теория президента Израиля Шимона Переса, например, который стал автором идеи и книги «Нового Ближнего Востока», которая основывается на простой формуле: нет нищеты — нет террора.
Книга, написанная в начале 90-х годов, в преддверии соглашений Осло, несла в себе удобную и красивую идею. Которая работала. Как оказывается, исключительно на автора. Ибо, если судить по историческим развитиям событий, радикализация ислама не отталкивалась от финансовой безнадежности, а как раз от культурной.
Речь идет о той культурной теории, по которой ислам, являясь единственно правильным образом жизни для всего человечества, если жить по понятиям, обусловленным Кораном, не доминирует миром вот уже много веков, и эти два факта (или понятия, смотря для кого) не укладываются в головах исламских радикальных теоретиков, которые видят в нынешнем строении мира обиду для своей религии.
Ваги Саад, египетский проповедник салафитского толка, проживающий уже 8 лет в Италии, у которого мне довелось взять интервью в начале этого года, уверен, что именно «ислам спасет мир от западной коррупции», по его словам. На мой вопрос, о какой именно коррупции он говорит, Саад уточнил: «Европейская экономика находится в упадке. Подумайте сами, все от Аллаха. Он их наказывает за то, что они берут проценты. Представьте, человек всю жизнь работает на одни только гигантские проценты, которые он вынужден выплачивать нечистым европейским банкирам лишь за то, что когда-то он взял небольшую сумму, чтобы построить дом своей семье».
«Ислам спасет мир. Ислам и есть решение для всех бед мира» — уверен Саад, повторяя лозунг Братьев-Мусульман «Аль-Ислам ху аль-халь» («Ислам и есть решение» – арабский).
Итак, почему братья Царнаевы, будучи нормативными гражданами из хорошей семьи, богатыми студентами престижного американского университета, идут и взрывают две пароварки на многолюдном спортивном мероприятии?
Что движет ими, если теория Шимона Переса о финансовом неблагополучии, как залоге возможного желания расправиться с виновными в этом самом неблагополучии, отпадает?
Идеология
Если можно подвести всех радикалов-террористов под один общий знаменатель, это будет идеология, которая ставит свои ценности превыше всего остального, включая человеческие жизни. Братья Царнаевы, как и многие другие дети иммигрантов с мусульманскими корнями, ходили «с мишенью на спине», если можно так выразиться. В Европе, например, именно так определяют себя многие дети иммигрантов из мусульманских стран.
Омар Масади (имя, по просьбе молодого человека, изменено), который дал мне интервью в одном из парижских пригородов в прошлом году, так и определяет детей и внуков мусульман во Франции. «Все хотят нас завербовать. Французское правительство давит на нас, чтобы мы были французами. А, если зайдешь на любой исламский форум в интернете или просто в мечеть в Сен-Сен-Дени, тебе будут объяснять какое ты дерьмо, что не показываешь всему миру, как надо жить по принципам ислама. То есть, не носишь одежду и бороду, как полагается по шариату, не заставляешь свою сестренку одевать хиджаб и не отправляешься на джихад в Палестину или Ирак. Мы все время ходим с мишенью на спине. Мы как редкое животное. Нас все пытаются перетащить на свою сторону» — говорит Омар, юноша 24 лет из нерелигиозной алжирской семьи, работающий в парижском банке.
Омару было 16 лет, когда он впервые попал в мечеть в своем районе. Через полгода он уже стал религиозным мусульманином, отпустил бороду, стал регулярно ходить на демонстрации против «оккупации Палестины и Ирака» и жертвовать деньги ХАМАС, чьи представители во Франции позиционируют себя как «локальная мусульманская благотворительная организация». Омар один из немногих, кто сдал позиции и сбрил бороду несколько лет спустя. По его словам это случилось, когда он понял, что трудится не на благо ислама и человечества, а, что его, как и его друзей, часть которых сейчас, по его словам, находится в Сирии и борется с режимом Башара аль-Асада, банально используют в собственных целях радикальные лидеры.
Самоидентификация
В данном формате тяжело затронуть все стороны проблемы самоидентификации детей мусульманских иммигрантов в Западной стране. С другой стороны, для наглядности, можно провести параллель между ними и знакомым нам миром, а именно тех особенностей самоидентификации, которые известны нам, детям иммигрантов в Израиле. Главная проблема состоит в том, что, по большому счету, дети иммигрантов никогда не становятся «своими» нигде. Они совмещают в себе две самоидентификации — домашнюю и внешнюю. Такими являемся мы — двуязычные русские израильтяне, в той или иной степени. Но, в большей степени, таковыми являются мусульмане в западных странах. Почему в большей? Потому что мы, к примеру, не испытываем конфликта между двумя культурами, носителями которых мы являемся — русской и израильской в такой мере, в какой испытывают его мусульмане в Америке и Европе.
Их главная проблема заключается в том, что Ислам и Запад вот уже два века как идеологически противопоставлены друг другу и являются противоположными полюсами, особенно, если учесть то, что ислам вот уже 100 лет открыто ведет борьбу против таких столпов западной идеологии как глобализация, свободная экономика, демократия и либерализм.
В данном случае, прочитав, что Тамерлан Царнаев, задолго до своей поездки в Чечню в январе этого года, где его снабдили знаниями и прочими необходимыми атрибутами для совершения терактов (кстати, научится строить бомбу замедленного действия можно и в интернете на любом джихадистском форуме, главное уметь задать правильный вопрос), начал требовать от своей девушки повиновения и облачения в «скромные одежды» вместо американских джинсов, никто не удивился. Ведь, всем понятно, что для того, чтобы стать террористом, нужно вначале стать радикалом. И тут уже никто не попытается создать профиль потенциального радикала-исламиста. Потому что им может стать каждый.
Однако, если бы мы задались таким вопросом, я бы опять подвела итоги под общий знаменатель, который повышает шансы обращение в радикальный ислам в той или иной среде. Этим общим знаменателем станет ребенок мусульманских иммигрантов. Именно он ходит с мишенью на спине. Именно его в большей степени ищут исламские радикальные пропагандисты, внушая ему, что «Запад — зло.» Что он на Западе «не свой». И что это достаточно веская причина, чтобы искать иные пути именно в радикальном исламе, который диктует до самых мелких деталей, как именно надо всем жить, завязывать шнурки и обращаться с другими людьми, в зависимости от того насколько они «свои» или «не свои».
Естественно, что тут надо сделать поправку и на тех, кто не имеет никакого отношения к исламу и, обращаясь в него, впадает в крайность и, как истинный неофит, пытается стать святее всех святых, но мотивы новообращенцев мы оставим уже на другой раз.
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
