Реувен МИЛЛЕР
Ох, и бурными выдались для наших предков первые недели Исхода! Сам Г-дь, шествовавший в огненном столбе впереди толпы беженцев, вывел их из Земли Египетской. Фараон с войском рванул в погоню и нагнал, уже, было, их, на берегу Тростникового моря. Но море, благодаря Г-ду, расступилось перед евреями, и они благополучно перешли на противоположный берег, а погоня, в полном составе утопла. И много еще чудес явил Г-дь евреям. И жажду утолял: то опресненной водой, то из источника, благодаря Г-ду, забившего из скалы от удара посоха Моше. И манной небесной накормил, и перепелами. И к соблюдению святой субботы начал приучать… И преградили путь сынам Израиля воины Амалека, и победили их евреи в той, первой стычке … И начал Моше, по совету тестя своего, Итро, создавать систему общественного управления…
А на третий месяц по выходе сынов Израиля из страны Египетской, пришли они в пустыню Синай. И явился им Г-дь на горе Синай, и передал через Моше дому Яаковлеву свои главные Заповеди и Законы… И Моше пересказал народу все слова Б-га, и со старейшинами соорудил жертвенник о двенадцати камнях, по числу колен Израилевых, и вознесли они жертву всесожжения, и освятили Завет с Г-дом…
Все эти события: от бегства из Египта до Синайского Завета заняли пятьдесят дней. И потому на пятидесятый день от начала Песаха мы празднуем Шавуот – День дарования евреям Заповедей и Законов Б-жьих.
Семь недель — от второго дня Песаха до Шавуот называются Омером. Омер – это, вообще-то, мера объема или массы, но на этот период она превращается в меру времени, состоящую из 49 суток. Наполнение же омера в его физическом смысле, по разным данным, составляет от двух до четырех килограммов ячменя: то ли зерна, то ли, уже смолотого до состояния манки, а то и тончайшей, 33 раза просеянной муки. Не знаю, как тебе, мой читатель, но мне, мельнику, не очень ясно! Говорят, что это – та самая норма, которую Г-дь установил для сухпайка манны небесной.
И, согласно Торе, у евреев установилась традиция – сжав колосья первого урожая, а они созревают в Эрец Исраэль в конце мая-начале июня, вносить омер ячменя в Храм для жертвоприношения. Поэтому, Шавуот – также и праздник урожая.
В мае и съедобные, и дикие злаки наливаются зерном. Земля Израиля желтеет. Наши пейзажи в это время напоминают картины, написанные на другом конце Средиземноморья Ван-Гогом и Милле.
В Шавуот принято читать Книгу Рут, трогательную историю, связанную с сезоном жатвы. Рут, бедная вдова, моавитянка, после смерти мужа-еврея, последовавшая за свекровью в земли Иегуды, на «западный берег реки Иордан», подбирает опавшие колоски на полях, чтобы не умереть с голоду. Затем она батрачит на полях некоего фермера Боаза, родственника ее покойного мужа.
И между ними возникает любовь, с хеппи-эндом и, в отдаленной перспективе — великим правнуком — царем Давидом…
На семь недель Омера календари: и еврейский, и, тем более, григорианский, как бы отбрасываются, и отсчет времен идет по дням Омера, насыщенным памятными датами и праздниками.
18-й день Омера — День Независимости Израиля, который на этот раз полуюбилейный, 65-й. Ему предшествуют Дни памяти Катастрофы и героизма еврейства во Второй мировой и памяти военнослужащих ЦАХАЛа – Армии обороны Израиля, погибших за нашу еврейскую Родину. В этом году День Независимости, к тому же приходится на 8-9 мая – незабываемый День Победы во Второй мировой…
На 33-й день празднуем ЛаГ ба-Омер (буквосочетание «ламед-гимел», читаемое «ЛаГ», означает число 33 в ивритской транскрипции). И этот праздник, как любой у евреев – со слезами на глазах. В нем скорбь о смерти в эпидемии множества учеников р. Акивы – великого еврейского подвижника, который после разрушения римлянами Второго Храма, рискуя жизнью, нес свет иудаизма в еврейские массы, деморализованные поражением от язычников и депортированные по всему античному миру. Но в этот же день, несколько десятков лет спустя повстанцы бар-Кохбы одержали победу над римлянами и известили о ней всю страну цепочками костров. Один из участников той победной битвы, мудрец Шимон бар-Йохай, ученик р.Акивы, скончался также в Лаг ба-Омер…
А на 43-й день Омера мы празднуем День Иерусалима — годовщину освобождения и объединения нашей столицы в результате победы над арабскими оккупантами в Шестидневной войне 1967 г.
И завершает дни Омера Шавуот – «красный день календаря». Для израильтян, у коих национальный спорт – еда, «белый праздник». На столе – изделия из теста, молочное, рыба, холодные белые вина…
Зато, в День Независимости и ЛаГ ба-Омер наши чревоугодники гуляют брутальнее – главные блюда укладываются в формулу «аль а-эш» — «на огне»: мясо в разных вариациях, рыбы, овощи. Дымы мангалов и костров. Напоминает древние, танахические жертвоприношения.
Вспоминаю прошлогодний ЛаГ ба-Омер. Наши приятели, дважды земляки, ныне «помещики», владеющие в поселении Адам половиной двухэтажного коттеджа с небольшим двориком, пригласили попраздновать на природе. Мы с радостью и удовольствием откликнулись, ибо городские условия плохо подходят для лаг-ба-омерских пикников.
От нашего иерусалимского дома до Адама — рукой подать. Километра полтора – по прямой, его крыши краснеют на вершине соседнего холма.
Но прямой дороги нет, местность очень пересеченная. Более того, серой змеей, уродующей волшебный пейзаж Иудейской пустыни, по восточной окраине Иерусалима протянулся так называемый «забор безопасности», и Адам оказался по ту сторону его. Поэтому добирались в объезд. Дорога к ишувам (поселениям) Иудеи и Самарии была запружена. Их жители торопились до захода солнца успеть домой, завершить приготовления к празднику… Миновали махсом (КПП). Пограничник заглянул в окно нашей машины, махнул рукой, и мы выехали в Иудейскую пустыню…
У ворот ишува охрана, что-то вроде народной дружины. Звоним хозяину, и по его подтверждению, нас пропускают внутрь. Едем по улице среди красивых новых домов и продолжающейся застройки.
А вот и жилище наших приятелей.
Как они обжили его и благоустроили, этот их дом на родине! Все утопает в цветах, со вкусом разбиты клумбы. Хозяин нанимал рабочих лишь для подготовки земли, все остальное – они сами, с дочерью…
Хозяйка на кухне – готовит разнообразные салаты. А вот, мариновать мясо для «аль а-эш» – работа мужская. У нашего дважды земляка выработано свое – среднеазиатско-израильское «ноу-хау» подготовки мяса, уже неоднократно и успешно испытанное на родных и знакомых.
Приезжает еще одна приглашенная пара. Эти привозят замаринованного канадского саломона (лосося).
Солнце ушло к городу, нависающему над ишувом, и скоро оно спрячется за наши дома. Загружаем в багажник разный древесный строительный мусор, который рачительный хозяин приберег для сегодняшнего костра. Погружаемся со всеми маринадами, соленьями, салатами, пирогами, винами, водками, коньяками, водами и соками, гитарами для певуний – хозяйки с дочерьми — и спускаемся к краю ишува.
На зеленой еще траве несколько ребят пасут и выгуливают двух лошадей и пару ишаков, но по заходу солнца они уводят животных. Сегодня у пастухов есть дела поважнее ночного – пора зажигать праздничные костры.
И вот вспыхивает первый костер – в городе, немного пониже нашего дома, в религиозном квартале. И мы разжигаем свой. А через несколько минут во всю ширь панорамы города полыхают десятки огней.
Хозяин, тем временем, наладил мангал. Первым на решетку идет канадец — мистер саломон. Он жарится практически мгновенно, не дай Бог его передержать!
Следующим номером, пока что, для разгонки, на мангал лягут нежнейшие маринованные куриные крылышки…
И вот уже ломти ароматного саломона на одноразовых тарелках. В пластиковых станканчиках налито – каждому по потребности, и мы выпиваем за радостный праздник еврейского народа, за его право жить и праздновать на своей земле. Громкое «лехаим» разносится по простору.
Впрочем, мы на лугу не одни. Возле нас горят еще не менее полдюжины костров, и это, как выяснилось, только начало! Вокруг пламени на каких-то старых диванах и стульях, для которых эта праздничная ночь станет последней — к утру все они обратятся в пепел, располагаются семьи: светские и религиозные, говорящие на иврите и еще десятке языков…
Мы не торопимся, хотя всю ночь сидеть не удастся. Утром – на работу. Потому, после саломона и еще одного стаканчика – за здоровье детей (имея в виду всю нисходящую линию: детей, внуков) — перерыв, предаемся болтовне на разные легкомысленные темы.
Меня же неотступно гложет мысль о том, что вот он Город, рядом. Вот его огни, вот его костры. Но мы отделены от него бетонным забором. Чья злая воля провела его именно так? Ведь провозглашавшаяся идея забора была: МЫ – ЗДЕСЬ, а ОНИ – ТАМ. А что вышло? Что ЗДЕСЬ, то есть, на территории Израиля, ИХ полно, а МЫ, то есть жители того же Адама, оказались ТАМ, за забором!
А ведь жителей Адама решатся отнести к «религиозным фанатикам», «оккупантам», «фашистам», «паразитам» разве лишь самые оголтелые представители прогрессивной правозащитной общественности. Ведь эти поселенцы, в массе своей – высокообразованные специалисты хай-тека, достаточно аполитичные любители высокого качества жизни, которую они и создают для себя нелегким, но высокооплачиваемым трудом. И ведь не самозахватом и не самостроем они оказались здесь. Землю-то для строительства им выделило государство?..
Я не завожу разговор на эту тему, боясь расстроить наших приятелей, лишь догадываюсь, что творится в их душах…
…Хозяин переходит к шашлыкам. Дымы мангала с шампурами-шипудим, где нанизаны куски индейки, но маринованные, на узбекский манер, с курдючным салом, напомнили о запахах города нашего рождения… И вот, первые шашлыки готовы, пьем за хозяев. Возгласы восхищения вкусом шашлыков. Пьем еще: персонально за хозяйку, персонально за хозяина, за нас, гостей…
У соседнего костра дети запевают израильскую песню, наша молодежь ее подхватывает. А мы – так, в меру возможности. Зато потом поем что-то из нашей молодости: из Окуджавы, из Высоцкого… И вдруг хозяйка запевает лермонтовское:
…Ночь светла, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит…
От горизонта до горизонта Иудейской пустыни пылают костры. Костры еврейского праздника. Но на части холмов — мертвенный свет почему-то излюбленных арабами галогенных ламп и зеленая иллюминация минаретов, периодически разражаюшихся децибеллами нечленораздельного воя…
…Заполночь возвратились в нашу городскую квартиру, продымленную, кострами, разведенными вокруг дома. Так и не спалось до утра. Мешали и дым, и шум веселья подростков, затихший лишь к утру. Но более всего доставал вопрос: неужели-таки сбудутся планы корыстных безумцев, и Адам «свернут», точнее, свернут ему шею, и постигнет его судьба поселений Гуш-Катифа?
Иерусалим.
Фото автора. Фоторепродукции с картин В.Ван-Гога и Ж.-Ф. Милле.
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
