Лиора ЗИВ-АМИ
Это еще одна глава из книги «Кто я?». Через 25 лет после Исхода многие события видятся совсем иначе, чем виделись тогда, когда все это происходило. Поразительно, как много было знаков, указывающих на Исход. Не видеть в этом Руку Творца, значит, не быть реалистом. Забыть тех, кто помогал и укреплял веру, даже не ведая об этом, значит, не признавать Б-га и искать Его во всем сущем.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО
Первую такую встречу я хорошо помню.
Это случилось, как только мы решили, что пора выходить из подполья и идти в народ. Целью хождения в народ было привлечение евреев к сионизму.
Один из методов состоял в том, чтобы в общественном транспорте открыть книгу на иврите и у всех на виду начать ее читать. Предполагалось, что обязательно рядом окажутся евреи, которые заинтресуются: «это вы по-еврейски читаете?» Потом уже можно познакомиться, разговориться, пригласить и т.д.
И вот однажды села я в троллейбусе на видное место, открыла книгу на иврите и огляделась. У окна стояли два еврея. Книгу они заметили, но сделали вид, что к ним это не относится.
Зато заинтересовался книгой молодой парень, который сидел напротив. Он подсел ко мне и шепотом спросил:
— Вы на иврите читаете?
Я опешила. То, что парень не был евреем, было написано у него на лбу, так что в его внимании я была заинтересована меньше всего. Я молча кивнула головой, а про себя подумала: «Привет. Только тебя мне не хватало.»
И вдруг, наклонившись ко мне, он сказал совсем уже тихо:
— Я там был.
— Где?
— В Израиле.
Глаза его сияли, когда он рассказывал, что работая в Иордании он как-то раз с друзями оказался в Эйлате. Он был в восторге от всего — от моря, от деревьев, от людей. Я слушала его, затаив дыхание, не произнося ни слова.
Вдруг он оглянулся:
— Ух, мне пора выходить.
И пожав мне руку, с улыбкой прошептал:
-Все у Вас будет хорошо.
КОНЕЦ СВЕТА
Как-то раз мой муж зашёл в кафе и садясь за столик, позабыл снять шляпу. Тут же сидевшая рядом женщина спросила его:
-А почему Вы шляпу за столом не снимаете?
Мой муж кипу на голове не носит — тогда не носил, не носит и сейчас. Но он был отказником и взыграло в нем отказничье: произнести во всеуслышанье слово, которое все привыкли произносить полушёпотом, как нечто неприличное, что нужно скрывать.
-Потому, что я — еврей.
Услышав громкое «еврей», женщина изменилась в лице. Как выяснилось, вовсе не потому что она не видела евреев — в то время трудно было не встретить еврея практически в любом большом городе.
Наклонившись к мужу, женщина доверительным шёпотом спросила:
-Скажите, а в Иерусалиме есть еврейские солдаты?
Она, очевидно, полагала, что если еврей сидит за столом в шляпе да ещё и принародно заявляет о том, что он — еврей, значит у него не иначе как прямая связь имеется с Иерусалимом.
Мой муж опешил от такого поворота событий:
-А почему Вы спрашиваете?
-Да говорят вот люди, когда в Иерусалиме будут еврейские солдаты, наступит конец света.
И это после 70-ти лет атеистической пропаганды!
Женщина была настолько встревожена, что мужу ничего иного не оставалось, как войти в роль представителя Иерусалима, чтобы развеять ее страхи.
— Не волнуйтесь — сказал он. — В Иерусалиме нет еврейских солдат.
Я вспомнила об этом эпизоде, когда мы впервые оказались в Иерусалиме.
Мы шли к Стене Плача и постоянно встречали солдат израильской армии. Множество солдат.
— Смотри — сказала я мужу. — А может эта женщина права? Может и в самом деле наступает конец света?
ПОПУТЧИЦЫ
Эти две женщины оказались моими случайными попутчицами.
Я возвращалась домой из Москвы с тяжелым баулом, заполненном книгами. Практически все они относились к «антисоветской литературе» из-за своей тематики — еврейство и сионизм.
Уже на вокзале мне вручили еще какой-то пакет с брошюрами, который я с трудом впихнула в баул, после чего он окончательно утратил свою форму и стал для меня практически неподъемен.
До вагона меня проводили, а дальше мне предстояло справиться самой.
Еле дотащив баул до своего купе, я открыла дверь. В купе у окна сидела женщина. Она была аккуратно причесана, в строгом костюме и взглянула на меня так, как-будто я не в купе вошла, а к ней в кабинет на прием. «Чиновница» — машинально отметила я про себя.
Мы поздоровались друг с другом и я принялась закладывать баул в ящик для чемоданов. Благо у меня была нижняя полка и весь пустой ящик был в моем распоряжении.
Не успела я сесть на полку после возни с баулом, как в купе вошла вторая моя попутчица.
«Классная руководительница» — машинально зафиксировала я.
Смерив присутствующих взглядом, она быстро оценила обстановку.
-Чья нижняя полка? — спросила она таким тоном, каким, наверное, всегда выясняла у своих воспитанников, кто из них подложил учительнице кнопку на сидение стула.
Я чувствовала, что мне уготована участь прослушать лекцию на тему «старикам везде у нас почёт». Не желая быть вызванной к директору за ужасный проступок — обладание нижней полкой, — я сделала привентивный ход:
-Нижняя полка моя, но если Вы захотите, я Вам её уступлю.
Она хотела. Сразу обмякла, мышцы на лбу расслабились. И пока её приготовленный гнев медленно сменялся милостью, я успела быстренько выскользнуть в корридор.
Общаться не хотелось.
Утром я сосредоточилась на решении важной проблемы — как разложить книги в бауле так, чтобы его можно было поднять. Я пыталась наощупь придать своему грузу какое-то подобие прямоугольной формы, но у меня ничего не получалось. Необходимо было выложить несколько книг и поэтому я решила выложить те из них, которые были официально разрешены — старые молитвенники. Нащупав, я извлекла их из баула и положила на полку.
Вдруг слышу:
-Это у Вас Библия?
Оказывается, «чиновница» заинтересовалась моим грузом.
-Библия — нехотя ответила я, хотя это была не Библия, а сборник новогодних молитв. Мне просто не хотелось вступать в разговор.
-А можно посмотреть? — продолжала разговор она.
-Можно.
Она взяла книгу в руки и через многовение я услышала:
-Да это не по-русски.
-Это на языке оригинала — холодно, но не без удовольствия заметила я.
-И вы это понимаете?
-Понимаю.
Это, конечно, было большим преувеличением. Читать к тому времени я уже умела и даже знала значение некоторых слов. Но разобраться в тексте без русского подстрочника я, конечно, не могла. Однако признаваться в этом мне не хотелось. К тому же я ведь была уверена, что всё равно буду знать этот язык, так что можно было позволить себе некоторый аванс.
Видно, мои слова произвели не неё впечатление. Она явно искала повод, чтобы продолжить беседу, которой я стремилась избежать. И хотя на её вопросы я отвечала очень сдержанно, каждый мой ответ побуждал её к новым вопросам.
Мы познакомились. Я не ошиблась: «чиновница» работала в одном из министерств и возвращалась домой из московской командировки, а «классная руководительница» была учительницей русского языка, которая первый учебный год проводила на пенсии.
Через некоторое время мы уже оживлённо беседовали и я была поражена тем, что «классная руководительница» увлеклась беседой не меньше «чиновницы». Я не ожидала от них такого интереса к религии и не ожидала от себя, что окажусь способной ответить на многие вопросы. Они были потрясены моими знаниями, хотя «знаниями» моя поверхностная осведомлённость могла выглядеть только на фоне тотальной безграмотности рядового советского человека в этой области.
Говорили мы о Библии, о бибилейских сюжетах и как-то незаметно перешли на деликатную тему — евреи и христианство. Инициатором была «чиновница» — ее почему-то очень интересовало, по какой такой причине евреи не захотели признать Христа.
Я объяснила ей, что о христианстве знаю не больше, чем большинство из нас. Все свои знания я почерпнула исключительно из иудаизма.
Но она не спрашивала о христианстве. Она спрашивала об евреях.
— Не уверена, что я могу отверить на этот вопрос за всех евреев. — сказала я. — Могу только объяснить, почему бы лично я никогда не стала христианкой.
Вообще-то я никогда об этом не задумывалась, так как вопрос этот меня никогда не волновал. И тем не менее ответ у меня был готов практически сразу. Я говорила о том, как я понимаю взаимоотношения человека с Б-гом. Я много думала об этом и просто воспользовалась собственными мыслями.
— В Писании есть рассказ о том, как праотец Яаков перед смертью взял клятву со своих сыновей, что возвратят они его тело на родину и похоронят рядом с его родителями. А мудрецы объясняют, что опасался Яаков, как бы он в глазах египтян не стал больше, чем человеком. Вопрос ведь не в том, был ли Иисус. Вопрос в том, больше ли он, чем человек. Насколько я понимаю, для евреев существует Б-г и человек, и между ними не может быть ничего и никого.
Мы продолжали нашу беседу, но теперь уже на единственную тему — об евреях. Спрашивала только «чиновница». «Классная руководительница» молчала, но по ее сосредоточенному взгляду я видела, что интересует ее эта тема нисколько не меньше, чем «чиновницу».
Разговор становился все более откровенным и немного замявшись «чиновница» задала ТОТ САМЫЙ вопрос. Каждая из нас понимала, что этот вопрос находится за красной чертой — Израиль и «палестинцы».
К тому времени через мои руки прошло уже столько информации, что я могла оперировать фактами.
И я решила не излагать им свою версию израильско-палестинского конфликта, а обратиться к фактам и логике.
— Вот вы говорите, что Организация Освобождения Палестины имеет полное право сражаться за свою землю. А вы знаете, что эта организация была создана еще в 1964 году, то есть за 3 года до Шестидневной войны, когда эту землю захватил Израиль. Как вам кажется, что имела в виду эта организация в 1964 году под «освобождением Палестины»?
Я ждала, чтобы в попытке ответить на этот вопрос они ощутили всю нелепость самой его постановки. Как только я почувствовала, что они готовы выслушать ответ, рассказала им то, что знала.
— Освободить они собирались всю землю от евреев. Всю — в том числе и ту, на которой находится еврейское государство. И даже не скрывали, как именно будут «освобождать» — сбросят всех евреев в море. Скажите, а вы бы хотели, чтобы от вас освободили землю, на которой находится ваше государство? Или евреям свое государство не положено?
— Все считают, что Израиль должен вернуть «палестинцам» землю. А вы знаете, что в этом случае «палестинцы» смогут обстреливать израильский парламент? Вы помните, как после войны с финнами Советский Союз потребовал, чтобы граница с Финляндией была отодвинута от Ленинграда на безопасное для города расстояние? А ведь Ленинград не столица и правительство там не заседает, да и финны никогда не намеревались сбросить ленинградцев в Балтийское море и обстрелять ленинградский горсовет. Вы можете себе представить ситуацию, при которой, например, Кремль окажется в зоне неприятельского огня?
Я задавала риторические вопросы, которые не требовали ответа. Они это понимали и я видела, что они мне поверили. Правда, завоевать их доверие мне помогало и ставшее уже патологическим недоверие, которое к тому времени все люди испытывали к советской пропаганде. Как-то само собой подразумевалось, что если советские пропагандисты называют что-то черным, значит оно обязательно должно быть белым. А Израиль они рисовали исключительно черной краской.
Тем не менее все это меня не слишком радовало. Я чувствовала, что этой темы вообще не должна была касаться, но вошла в раж и просто не могла остановиться. Мне было жаль, потому что задушевность, с которой я беседовала с ними до ЭТОГО САМОГО вопроса, была надломлена из-за мысли, что не давала мне покоя — «донесут на меня или не донесут?»
Мы продолжали беседовать, но я уже не могла отвлечься от собственных переживаний: «ну кто тянул меня за язык? зачем я вообще согласилась на этот разговор? не хватает у меня неприятностей, так новые нужны?».
Поезд подходил к перрону и мы стали готовиться к выходу. Я выволакивала из ящика свой баул под внимательными взглядами моих попутчиц. Наконец, поезд остановился и мы начали прощаться друг с другом.
Попрощались очень тепло. И вдруг «чиновница» хватает одну из ручек баула и как-то неожиданно страстно говорит:
— Я Вам помогу. Я вижу, что у Вас баул тяжелый.
Я растерялась. Во-первых, потому, что она, хоть и была женщиной статной и крепкой, была намного старше меня. Во-вторых, мне неприятно была то, что я невольно вводила ее в заблуждение. Она ведь не могла знать, что предложила мне помощь в доставке в наш город «антисоветской литературы». Наконец, я не могла избавиться от опасения, что ее поведение может быть простой провокацией. Стыдно было за свою подозрительность, но за годы отказа я к ней уже привыкла.
А она помогла мне сесть в трамвай и, на прощанье улыбнувшись, помахала рукой.
РАЗГОВОР ПО-СОСЕДСКИ
Они были нашими соседями. Приехали из села и получили от государства квартиру в нашем доме как «лимитчики» — согласились выполнять нужную городу работу на стройке.
Наши пути в жизни не пересекались — они вертелись на своей орбите, а мы на своей. Поэтому их появления у себя дома я не ждала. Впрочем, если бы они пришли, чтобы что-то спросить или попросить по-соседски, я бы не удивилась. Но они пришли поговорить о важном, как они сказали, вопросе.
Помявшись и взглянув на мужа, соседка вдруг спросила какими-то особым, лисьим голоском:
— Что же это вы от нас уезжаете? Или плохо вам было у нас?
Я растерялась, так как не ожидала, что это и есть «важный вопрос». Тем не менее решила разговор поддержать.
Ответить на последний вопрос мне было достаточно легко, потому что я не собиралсь на него отвечать.
— Ну как нам у вас было, вы и сами знаете. Так что нечего и говорить на эту тему.
Совсем иное дело второй вопрос. Он заставил меня задуматься.
— А почему уезжаем?
Ну что им ответить? Как-будто в мгновение ока передо мной промелькнул весь мой путь за 8 лет отказа.
Сказать, что воссоединяемся с тетей? Ведь с этого наш путь начинался. К тому же в случае нашей семьи действительно так оно и было. Но в эти сказки о «воссоединении семей» никто давно уже не верил. А мне хотелось, чтобы мне верили.
Сказать, что имеем право уехать в соотвествии с Пактом о правах человека? Этот этап мы тоже прошли в отказе. Но теперь все это выглядело нелепо. Если этот закон относится к каждому человеку, то почему этим «каждым» может быть только еврей, а украинец не может?
И вдруг я сказала то, что на душу легло, то, что теперь было единственной правдой:
— Вы Библию читали?
— Читали — ответили они.
Вряд ли, конечно, они ее читали, но, очевидно, мои слова оказались для них такой неожиданностью, что они выпалили, не вполне понимая, к чему я клоню.
— Ну так вот. Там сказано, что придет время и все евреи вернутся на Землю Обетованную. Просто время пришло. И не только я от вас уезжаю. Евреи со всего света возвращаются домой — я с Украины, а другие из других мест — из Аргентины, из Румынии, из Сирии, из Эфиопии.
Они изменились в лице, как-будто знали и признавали ту правду, которую знать и признавать не желали многие евреи.
И вновь я услышала слова:
— Чем мы можем помочь?
НА ПАМЯТЬ
Подругами мы с ней не были. Дружили наши родители — отцы служили в одном полку и подружились тогда, когда нас с ней еще и на свете не было.
После демобилизации отцов наши семьи разъехались. Моя семья уехала в Одессу, а ее семья в Москву. Но связи не теряли. Виделись почти каждый год.
Национального вопроса мы с ней никогда не касались. Хотя о ее позиции в этом вопросе я догадывалась.
Как-то раз в разговоре она сказала:
— В Москве куда ни плюнешь, попадешь то на армянина, то на татарина.
Она наверняка сказала бы и «на еврея» и была бы права. Но она разговаривала с еврейкой и поэтому о евреях не упоминула.
— Да, проблема — сказала я. — Впрочем, наверно, также говорят и латыши в Риге — куда не плюнешь, попадешь на русского.
Разговор на этом прекратился.
Но разговор этот я запомнила. И перед отъездом у меня возник вопрос — сказать ее семье или не сказать, что уезжаю я в Израиль?
Это был последний мой визит в Москву. Я приехала, чтобы завершить советский этап своей жизни — уладить кое-какие дела, оформить документы на выезд, попрощаться с друзьями и знакомыми.
Визит к ним домой я отложила на конец своей поездки, потому что никак не могла решить, как мне с ними прощаться.
Наконец, придумала. Если разговор пойдет, скажу все, как есть, скажу, что уезжаю в Израиль. Если разговор не пойдет, ничего не скажу. Потом сами поймут, что я прощаться приходила.
Я позвонила и дверь сразу же распахнулась. Из кухни неслись запахи этого гостеприимного дома, в котором меня ждали.
Мы обнялись и она сразу же потащила меня в кухню — кормить.
Дома она была одна. Мама уехала, а отец должен был вскоре прийти. Мы сидели, ели и непринужденно болтали. И вдруг я почувствовала — можно говорить.
— Знаешь, а я ведь прощаться пришла.
— Уезжаешь, что-ли?
— Да.
— Надолго?
— Навсегда.
Она замолчала и после перерыва спросила, понизив голос.
— Куда же?
— …В Израиль.
Она залилась краской. Овладев собой, она повернула разговор таким образом, чтобы ее реакцию можно было объяснить одной-единственной причиной — заботой обо мне.
— Да ты что! Там же война все время идет. Ну куда ты поедешь?
— Ты не поверишь. Это трудно объяснить, но представь себе — существует, оказывается, такая вещь. Голос крови называется.
Я очень хотела, чтобы она меня поняла. Я говорила, а она слушала, не прерывая.
В дверь позвонили и она вышла в прихожую.
Вернулся домой ее отец и я тоже пошла в прихожую, чтобы поздороваться с ним. Я и слова сказать не успела, как она выпалила:
— Представляешь, папа. А она прощаться пришла. В Израиль уезжает. Голос крови заговорил.
Ее отец смотрит на меня с изумлением.
— Ну давай, рассказывай, что это у тебя за голос такой.
В гостинной мы усаживаемся поудобней и теперь я уже ему объясняю, что такое Голос крови и о чем он говорит. Она вышла в спальню и через некоторое время вернулась, неся что-то в зажатом кулаке.
Когда она подошла ко мне и разжала кулак, я увидела на ее ладони маленькое серебрянное сердечко.
— Если бы я знала, приготовила бы для тебя подарок. А так, вот — возьми на память. Будешь в своем Израиле нас вспоминать.
Я обомлела. Я уже давно чувствовала, что это — Исход. Да разве я одна?
К тому времени мы уже знали, что такое гематрия и не считали случайным совпадением то, что числовое значение букв, входящих в слово Египет (на иврите Мицраим) равно числовому значению букв, входящих в слово СССР .
И теперь, глядя на это серебрянное сердечко, я вспомнила предание, в котором рассказывалось, что перед исходом Б-г расположил сердца египтян к евреям, они откликнулись на просьбу евреев и дали им серебрянные и золотые вещи.
Я ничего не просила. И были мы не в Египте.
И тем не менее это был Исход.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
