Лара Эль-Тор

Август был необычен — Одессу посетила холера. Загадочная, неведомая бацилла, романтично именуемая «Эль-Тор».
Большинство гостей города и милых родственников в панике сбежали, упаковав себя, как шпроты, в жестяные банки плацкартных вагонов.
Наступила невиданная дешевизна. Город засиял — везде тщательно промыли покрытия дорог, тротуары и фасады домов. И даже листву деревьев. Просеяли песок на пляжах. Срочно отремонтировали канализацию, и вода Одесского залива приобрела девственную, манящую прозрачность океанских пространств, омывающих далекие архипелаги.
Купаться в море было запрещено, но ведь Одесса всегда жила и, надеюсь, будет жить по своим правилам. Первое из них — делай что хочешь. Второе — делай с оглядкой. Так что и купались, и загорали в свое удовольствие.
Вечером — в театр. Мой друг, только что вернувшийся из армии, провел нас без билетов в полупустой зал. Впрочем, назвать жалкий портклуб театром было бы слишком наглым допущением. Зато спектакль был вполне настоящим.
«Как пройти на Дерибасовскую» оказалось представлением двух талантливых молодых актеров. Автором — неизвестный не только мне Жванецкий. Через пятнадцать минут я понял: автор — гений.
Потом неспешная прогулка от городского ангела и любимца Дюка по ночному Приморскому бульвару — с бесконечными остановками, встречами, розыгрышами, смехом.
Платаны Пушкинской были роскошны, но пахло от них, как и все в этом волшебном городе, дурманящим запахом белой акации. Это, впрочем, было загадкой — акация отцвела месяца два назад.
Жизнь была забавна и таила новые сюрпризы. Каждая минута, которую удавалось урвать у сна, стоила того.
Через несколько недель мне выпал жребий провести неделю в гостинице. Зачем жить в чужом, старом, запущенном здании, находясь в родном городе? Наступило время возвращаться в институт, в Москву. В условиях холерной блокады сделать это иначе, чем доказав семидневно невинность содержимого наших кишечников, было невозможно. Впрочем, сдать ежедневный анализ при кормежке на сорок семь копеек оказалось не просто. Хотя публика в нашем весьма условном отеле подобралась ушлая, в основном студенты.
Мы не терялись. Издавали стенгазету под девизом: «Сдал анализ сам — сдай за соседа». Дружно распевали свой вариант роскошного романса Окуджавы из «Белого солнца пустыни»:
…Ваше благородие,
Госпожа холера,
Судя по фамилии,
Вы жена Насера.
Двадцать граммов хлорки
В арабский коньяк —
Не нужна касторка,
Пронесет и так!..
Всеобщее внимание привлекала пара влюбленных. Они постоянно целовались и обнимались, не размыкая объятий даже при обязательном посещении уборной. Им предстояло лететь в разные города, и сцена расставания в аэропорту вообще приобрела накал греческой трагедии. Точеная красавица тихо рыдала и кусала губы до крови.
Минут через сорок, уже в самолете, Лара (так ее звали) оказалась моей соседкой. Сообщила, что летит через Москву транзитом в Среднюю Азию, что билета из столицы у нее пока нет. Вполне деловито выяснив, что я снимаю комнату в Скатертном переулке, прямо у Никитских ворот, спросила, можно ли переночевать. И не дождавшись согласия, изобразила глубокий сон на моем плече.
Впрочем, кто бы отказался?
Мы договорились, что Лара будет представлена моим любопытным соседкам по коммунальной квартире как двоюродная сестра. Нарушив соглашение, она бойко назвалась невестой. Но у меня уже была невеста, и я совершенно не собирался ее менять. Это никак не входило в мои планы. Я понял, что, вообразив себя джентльменом, оказался обыкновенным идиотом, незаметно подцепившим бациллу пострашней Эль-Тора.
Вторую половину ночи вместо любовной лирики я объяснял Ларе, что у меня нет абсолютно никаких шансов заполучить московскую прописку. Она снова тихо рыдала и кусала губы до крови.
Под утро разумно сообщила, что замуж за меня не пойдет, но улетит в свою Среднюю Азию не сегодня, а когда-нибудь. И что для нас будет, безусловно, здоровее познакомить ее с правильным москвичом.
Правильный москвич на примете был. Ему нравились бойкие красивые одесситки, тем более на полголовы выше его.
Через три дня всеобщее внимание на Арбате привлекала пара влюбленных. Они постоянно целовались и обнимались. Заметив меня, девушка зарыдала, закусив губы до крови, и еще крепче прижалась к избраннику. Такого блаженства, наблюдая любовную сцену, я давно не испытывал.
Окончив институт, я уехал из Москвы, а Лара — нет.
P.S. Вспомнил: поляки называют такой тип женщин «холерой».