Перевернутый мир

Все, кто хоть что-либо слышали о Пуриме, знают, что его великий принцип: «все наоборот». Пьют тут, и порой основательно, не тамбовцы, ирландцы или эстонские лесорубы, а ешивобохуры в галстучках. «Вошло вино — вышла тайна (мироздания)!» Приличные хасиды в лапсердаках и матроны в париках вдруг преображаются ведьмами да пиратами, чтение священной книги заглушают свистом и гоготом… В общем, «иерусалимское казачество гуляет».
Сделаем-ка и мы наоборот и проиллюстрируем праздник Пурим стихами русского поэта без примеси еврейской крови. Написанными как будто на совсем другие темы. Стихами звучания скорее трагического. Дело в том, что мир наш мудрецы называют «перевернутым», и задача Пурима — в шуме и веселье дать человеку шанс увидеть жизнь в ее настоящей пропорции. А Борис Чичибабин отмотал «пятерку» в сталинских лагерях именно за нежелание жить в перевернутом мире и прозывать черное — белым. Появлялся же он, один из лучших мастеров русской словесности XX века, перед публикой только тогда, когда делались попытки, робкие и недолгие, хоть в чем-то звать черное — черным.
С прошедшим праздником Пурим вас, дорогие читатели! И пусть наконец в этом мире смелые и порядочные люди, совесть народов, станут «властителями дум и выбросят уже ненужные трещотки «юродивых», а действительные клоуны слезут с авансцены и отправятся на причитающееся им место!
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com

Борис Чичибабин

КЛЯНУСЬ НА ЗНАМЕНИ ВЕСЕЛОМ
Однако радоваться рано —
и пусть орет иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орет, — а я-то знаю:
не умер Сталин.

Как будто дело все в убитых,
в безвестно канувших на Север —
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться, —
не умер Сталин.

Пока, во лжи неукротимы,
сидят холеные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждет доносчик, —
не умер Сталин.
И не по старой ли привычке
невежды стали наготове —
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
Пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков, —
не умер Сталин.

А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чертом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?

Клянусь на знамени веселом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин!
1959

* * *

Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове,
и все друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать,
как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить
в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…

Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя — как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто — ни завтра,
ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я — просто я.
А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Б-гом.
1965
Подготовил Арье ЮДАСИН