Мы не успели, не успели, не успели оглянуться —
А сыновья, а сыновья уходят в бой.
Владимир ВЫСОЦКИЙ
В жизни Яакова случилась беда: его единственную дочь опозорили. Как это произошло? Ей захотелось посмотреть на танцы сверстниц. Увидел Дину сын властителя города Шхем и обалдел: она отличалась невероятной чистотой, ему совершенно не понятной. Шхему была доступна любая женщина в городе, так почему же он польстился на дочь Яакова?
Из-за чистоты. И ныне грубых и грязных людей, как магнитом, тянет осквернить неоскверненное. Вот недавний пример: жил в Москве некий экстрасенс лет сорока, больной венерической болезнью, но личность, видимо, харизматическая, способная влиять на людей. Создал он группу «Русской сексуальной йоги» и под видом «обмена энергиями» насиловал своих учениц. Предпочитал 16-летних девочек, попутно заражая их. Сейчас он в бегах, а вся деятельность его «энергетических групп» заключалась, по мнению милиции, только в удовлетворении похоти. Причем именно с самыми чистыми и наивными. Уж не дух ли Шхема воскрес?
Шхем не боялся мести Яакова: что там какая-то семья кочевников, в его руках — целый город с армией! Но ради чего терять лицо да и при случае рисковать судом или кинжалом из-за угла? Однако глупость дурака — а как еще можно назвать человека, который готов провести десять лет в тюрьме за пять минут сомнительного удовольствия?! — толкает людей на страшные преступления.
После насилия Шхем вдруг влюбился в Дину и стал уговаривать ее выйти за него замуж. Или просто пришел в себя и все-таки испугался мести сыновей Яакова?
В мое время в Грузии было очень популярно воровать красивых девушек. Пару раз похищали и частных учениц моей супруги. Но там дело всегда кончалось браком, так как опозоренная девушка никогда не смогла бы выйти замуж.
В случае же, описанном Торой, конфликт между чистотой и скверной неразрешим. Семье служителей святого Б-га нельзя родниться со скотами.
Сомневаюсь, что дочь Яакова смогла бы полюбить насильника. И ее братья, разрушив город Шхем, просто мстили за собственное оскорбление. Они преподали урок на поколения будущим шхемам.
Шхем посылает к Яакову своего отца Хамора. Имя-то какое — «хамор» на иврите «осел»! И тот предлагает объединить народы, искупить вину деньгами, проникновенно говорит о любви сына. Сыновья Яакова не хотят, чтобы их отец пачкал себя общением с развратником или его папашей-покровителем. Шимон и Леви берут переговоры на себя. Впрочем, на Востоке братья и ныне помогают сестрам даже чаще, чем родители.
Шимон и Леви решили, что дело здесь не просто в поруганной чести семьи и оскорбленной сестре. Они видят прецедент на века: вместо того чтобы в дальнейшем люди стали говорить: «Надругались над еврейкой, и ничего страшного», — пусть лучше эти погибнут, чтобы другим неповадно стало! Тем более что горожане не только не требовали справедливости, не собирались наказывать злодея, нарушившего один из важнейших принципов человечества, «закон сыновей Ноаха». Наоборот, они с явной симпатией отнеслись к поступку любимого принца. Да еще, судя по словам «их имущество будет нашим», затевают какую-то гадость, планируют перебить приезжих и завладеть их достоянием.
Шимон и Леви применяют военную хитрость — они в качестве условия объединения требуют сделать обрезание всем жителям города. И на третий день, когда взрослый обрезанный слабее всего, убивают мужчин. Есть множество комментариев, оправдывающих их решение. Например, насилие над женщиной приравнивается к убийству.
Однако Яаков считает их поступок проявлением необдуманного гнева и потому недопустимым. Люди могут решить, что это сделано с ведома Яакова, и ополчиться на всех евреев. Своей местью братья настроили против себя окружающие народы, а это опасно.
Действительно, все народы — знакомая картина! — дружно выступили с гневным осуждением «варварства еврейских агрессоров». Громадное войско вышло мстить за невинно убиенных, и сам Яаков вынужден сражаться. Спасая евреев, Всевышнему пришлось вселить страх в сердца их противников. Ведь Он-то, читая в каждом сердце, знает, на чьей стороне правда!
Казалось, столько проблем! Из-за чего все, собственно, приключилось? Дело-то житейское, молодая дурь… Не так просто, вспомните, что из-за попустительства насилию над одной женщиной в будущем будет почти истреблено колено Биньямина. Творец бережет честь дочерей Израиля пуще Своей собственной. И даже разрешает стереть Свое святое Имя при испытании «соты», женщины, заподозренной в супружеской неверности. Чтобы восстановить ее доброе имя!
А Яаков, строго осуждая Шимона и Леви, вместе с тем поручает им самые главные роли в еврейском народе. Левиты — хранители Торы, а шимониты — учителя детей. Почему? Потому что «не будь слишком сладким — съедят». Учитель и хранитель должны уметь не только поощрять, но и в главном проявлять несгибаемую твердость.
Однако основное не в этом. Не мне спорить с Яаковом, и если он осуждает поступок своих детей, то так все и есть. Главное, что Шимон и Леви совершили это во Имя Небес. А Яаков — на то он и отец, чтобы их поправить, указать и даже отругать.
Теперь время рассказать одну современную историю. Я не помню, от кого я ее слышал и про кого ее рассказывали, была ли она на самом деле, или ее кто-то придумал. А может, я просто прочитал ее в какой-то книжке?
История эта про одного московского олигарха-еврея. Мне говорили, что среди бизнесменов много евреев, а он, как и некоторые из бизнесменов, верующий человек. Наверное, ради них на Рублевском шоссе открыли большую синагогу?
У этого бизнесмена был отец. Его похитила шайка бандитов. Обращались с ним хорошо, кормили кошерной пищей, потребовали выкуп и, наверное, получили. Отца освободили. В течение года вся шайка была уничтожена. Я не знаю, как это происходило, возможно, они даже предлагали вернуть выкуп обратно, возможно, предлагали еще столько же, возможно, вся история выдумана. Я слышал, что сыну, оплатившему уничтожение шайки, дали десять лет. И он уже вышел, а отец его скончался. И сын сделал много добрых дел в его память.
Что это было? Месть? Ни в коем случае! Бизнесмены не тратят деньги на глупости. Мудрый расчет? Да. Ведь что ни говори, как ни осуждай Яаков Шимона и Леви, кончается-то этот эпизод Торы их словами: «А что, позволить им обращаться с нашей сестрой как с блудницей?»
И где путешествие?
Мы говорим, когда нам плохо,
Что, видно, такова эпоха,
Но говорим словами теми,
Что нам продиктовало время.
И мы привязаны навеки
К его взыскательной опеке,
К тому, что есть большие планы,
К тому, что есть большие раны,
Что изменяем мы природу,
Что умираем в непогоду
И что привыкли наши ноги
К воздушной и земной тревоге,
Что мы считаем дни вприкидку,
Что сшиты на живую нитку,
Что никакая в мире нежить
Той тонкой нитки не разрежет.
В удаче ль дело, в неудаче,
Но мы не можем жить иначе,
Не променяем — мы упрямы —
Ни этих лет, ни этой драмы,
Не променяем нашей доли,
Не променяем нашей роли, —
Играй ты молча иль речисто,
Играй героя иль статиста,
Но ты ответишь перед всеми
Не только за себя — за Время.
Илья Эренбург.
1958