Скажите, какая жизненная позиция наиболее опасна? Правильно: «Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — во все века сжигали люди на кострах». Однако технологии меняются, появились возможности сжигания дистанционного, на каком-нибудь форуме.
Михаил (Моше) Марголин владеет лирой, которую я бы назвал въедливой. Ему не интересно констатировать, переживать, обдумывать — ему надо еще и разобраться. И определить, какие отзвуки, до тонкостей, он будит во мне. О чем бы он ни писал — о семейной истории, о цикле еврейского года, о войне, об игре с внучкой… Что поделаешь, «за то вас, пархатых, и не любють — во все вам надобно влезть!».
А поскольку человек — это «малый мир», заглядывая в него (особенно если это сам ты), рискуешь натолкнуться на замаскированное и в мире большом. Обратите внимание хотя бы на первый стих подборки — он не про «Сэнди», стих написан в 2004 году, как реакция на рекламные сплетни про «скорое затопление Бруклина». Увиденное же… на восемь лет вперед.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com
Михаил Марголин
В огнях гремучих
Все… не видно домов соседних;
Ливень — стекла водой залиты:
Говорили с утра намедни
О сердитых дождях открыто.
Говорили и предвещали,
Что зальет Нью-Йорк с головою,
Но рецепта так и не дали,
Как управиться с той водою…
Я спокоен — мы к ночи дома,
Дети вымыты после чая.
Только в кухне моей знакомо
Я слова для стихов строгаю.
Это буднично и не ново
И слова мои не для славы —
Я использую воздух слова,
Так как жив и имею право.
Просто люди, увы, забыли,
Что решаются все проблемы
Если силой, то честной силой,
В коей Б-г наш и в коей все мы.
Нас не тронь — так и мы не тронем,
Ну а если террор тотальный —
Пошатнутся злодеев троны,
Породнившись с судьбой фатальной…
Вот опять от дождя со стоном
Я — до судеб земли и дальше…
Как легко за столом кухонным
Побеждать дух вражды и фальши.
Но опять колыхнулось небо,
Словно ломаный график биржи,
И мгновенную вспышку света
Убаюкала тьма бесстыже.
А дождина ломает ветлы,
Как евреев в веках горючих,
И не видно разводов светлых
Среди неба в огнях гремучих.
За полнамека до прозренья
Летели в небе гуси-лебеди,
Перекликаясь в стае звонко,
За полминуты до поэзии,
За полшага до горизонта.
Вот так и я бегу по радуге,
Держа в руке стихотворенье,
За полмгновения до радости,
За полнамека до прозренья.
Еще чуть-чуть — и все дозволено,
И можешь сам, своей рукою,
Омыть частицу милой родины
Из строчки вытекшей слезою.
О мир, позволь мне этой милостью
Хотя бы раз себя утешить,
Чтоб на столетья залучилась бы
Моя земля сияньем этим.
Еврейская Пасха
Пасха, еврейская Пасха…
Разнообразные яства.
Памятью дней хранима,
Старше седого Рима,
Горстка мацы лежит.
Весть о библейской муке,
Что ты расскажешь внукам?..
Смолкли все разом… Глухо
Древняя песня звучит.
Что в ней? — Я слов не знаю,
Я языка не знаю,
Сердцем лишь понимаю
Мысли и чувства певца.
Трепетно благоговея,
Слова сказать не смею,
Я перед вами робею —
Честные слезы отца.
Вдруг, словно ток по лицам,
Словно удар по лицам,
Звонко, шально разлился
Детский невинный смех.
Что они знают, дети?
Что им до песни этой?
Что им до муки этой,
Парализующей всех?..
В окнах, накрасив губы,
Солнце смеялось грубо;
В синей небесной юбке
Не разыскать конца.
Мир помогал усталым…
И за столом смеялись.
В рюмке с вином смешались
Честные слезы отца.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
