Из грязи – в князи
Библейская мистерия со сновидениями, начавшаяся в разделе «Ваешев», достигает кульминации. Раздел «Микец» открывается третьей парой пророческих снов: «И было: по прошествии двух лет (которые Иосеф продолжал отбывать в тюрьме, несмотря на успешное разъяснение двух снов египетских царедворцев) Фараону приснилось…» (Берешит, 41:1).
Фараона растревожили два сна, увиденные в одну ночь и показавшиеся ему двумя вариантами одного и того же сюжета: семь тощих коров съели семь тучных буренок и семь тонких, высохших колосьев поглотили такое же количество крепких налитых колосьев, выросших на одном стебле.
Толкования придворных мистиков не устраивают египетского правителя. Главный виночерпий вспоминает об умном еврее Иосефе, тот разъясняет ситуацию – Египту и всему ближневосточному региону предстоят семь урожайных и семь голодных лет, Фараон признает в нем «дух Б-га» и назначает его премьер-министром с диктаторскими полномочиями («по слову твоему управляться будет народ мой, только престолом я буду выше тебя»).
Скоро, очень скоро, всего через каких-нибудь девять лет, сыновья Яакова придут из голодающего Ханаана в Египет за хлебом и поклонятся неузнанному Иосефу: так исполнятся два первых сна их проданного в рабство брата – о кланяющихся снопах и звездах.
Но что означает в этой истории загадочное вступление: «по прошествии двух лет»? Почему Фараон не увидел раньше свои вещие сны? Впрочем, где сказано, что он их не видел?…
Чтобы встреча состоялась
То лето выдалось особенно жарким в Украине. Основатель хасидизма Баал-Шем-Тов медленно брел с группой своих учеников по выжженной солнцем степи. У них кончались запасы воды, а на дрожащем от знойного марева горизонте не было видно никаких признаков жилья или водного источника.
«Учитель, – обратился к Баал-Шем-Тову один из учеников, – что мы будем делать? Нам нужна вода».
«Прежде всего нам нужен «битахон», уверенность, что Б-г не оставит нас в беде, – ответил Баал-Шем-Тов. – Тогда будет и вода».
На третий день пути им повстречался пастух. Он подошел к еврейским странникам и спросил, не видели ли они его овец. Баал-Шем-Тов прикрыл глаза, через несколько секунд открыл их и уверенно сказал пастуху, указывая взглядом на юг: «Твои овцы вон там. Пойдем, я отведу тебя к ним».
Через двадцать минут они подошли к заросшему камышами ручью, где мирно паслось пропавшее стадо. «Спасибо, – сказал обрадованный пастух, – я ищу их уже третий день».
Баал-Шем-Тов мягко кивнул. «Учитель, – спросил его все тот же неугомонный хасид, – ясно, что именно Б-г послал нам этого пастуха, чтобы привести нас к воде. Но одну вещь я не понимаю: Почему этому пастуху пришлось блуждать три дня? Почему он не потерял своих овец сегодня?»
«Этот пастух, – ответил Баал-Шем-Тов, – три дня кружил вокруг нас, ожидая, когда мы, наконец, проявим «битахон», поверим, что Б-г с нами, что Он выручит нас, даст нам воду. Пастух мог прийти вчера или даже позавчера. Всевышний был готов свести нас с ним в любой момент. Но мы испытывали страх, неуверенность, и только сейчас, когда мы стали по-настоящему уповать на Творца, только от Него ждать спасения, эта встреча состоялась».
Мидраш рассказывает, что Фараон видел сны про коров и колосья каждую ночь в течение двух лет, пока Иосеф томился в заточении, но, проснувшись, он их сразу забывал. Лишь «по прошествии двух лет» египетский правитель запомнил их и настолько впечатлился, что потребовал расшифровки.
Но если вся цель фараоновых сновидений состояла в том, чтобы призвать Иосефа из тюрьмы для их расшифровки, зачем ему потребовалось видеть их два года изо дня в день? Почему ему было недостаточно всего раз увидеть их в тот момент, когда пришло время освободить Иосефа?
История с Баал-Шем-Товом подсказывает нам ответ. Иосеф мог выйти из тюрьмы каждый день в течение двух последних лет неволи. Каждую ночь Фараон видел одни и те же два сна – благую весть для еврейского раба. Однако все это время Иосефу чуть-чуть не хватало «битахона». Он продолжал надеяться, что не Б-г, а придворный виночерпий, которому он предрек освобождение, вспомнит о нем и в благодарность замолвит о нем словечко перед владыкой Египта. Лишь «по прошествии двух лет» эта надежда полностью улетучилась, Иосеф стал уповать только на Б-га, и в результате Фараон вспомнил наконец свои еженощные сновидения.
Пророк Иермиягу сформулировал эту мысль с предельным лаконизмом: «Благословен человек, полагающийся на Г-спода, – Г-сподь будет ему опорой» (17:7). Мудрецы говорят, что Машиах уже много лет топчется у нашего порога. Он может прийти каждый день. Агенты Б-жественной «службы Спасения» давно здесь; они ходят кругами вокруг нас, ждут, когда избранный народ признает, наконец, что только Тот, Кто избрал его, может даровать «вечную свободу», рассеять мрак в казематах материализма и бездуховности, который мы по недоразумению считаем светом.
Дай-даейну
Вторично посылая в Египет сыновей вместе с Биньямином, Яаков напутствовал их такими словами: «Пусть Всемогущий Б-г («Кэль Ша-дай») даст вам милость в глазах того человека…» (43:14).
Все в нашем мире тонко уравновешено. Даже философские мировоззрения сбалансированы. Один смотрит на мир, как на бесподобный Шедевр Б-жественного творения; он видит руку Творца в каждой песчинке, в каждом дуновении ветра; любое событие гармонично укладывается в сюжет глобальной пьесы, поставленной Главным Режиссером. Для другого наша жизнь – это бессмысленная стихия, сцепление случайностей.
Какой взгляд нам ближе? Каждый выбирает сам. Только нам дано видеть в мире безупречный порядок или безнадежный хаос. Б-г создал это равновесие мнений, чтобы мы могли воспользоваться своей свободой выбора. Если бы рука Б-га была слишком отчетливо видна, мы не смогли бы ее игнорировать. Каждый из нас превратился бы в придворного лакея, застывшего в смиренном поклоне перед Царем царей.
Но если бы Б-г лишил нас всех признаков Своего Присутствия, мы впали бы в отчаяние и безучастно отдались бы бурному потоку жизни, ни на что и ни на кого не надеясь.
Равновесие, о котором мы говорим, выражено в имени Б-га – «Ша-дай», которое в приблизительном переводе означает: «Тот, Кто сказал миру: «Хватит!» Создав мир, Всевышний положил началу мощному процессу, который, если его не контролировать, развивался бы до бесконечности. Но Б-г хотел безупречного баланса в природе, чтобы у каждой вещи и у каждого явления была своя противоположность, чтобы всего в мире было не слишком много и не слишком мало. Поэтому, когда мироздание достигло точки абсолютного равновесия, Он сказал: «Дай! Хватит!»
Эта концепция дает нам ключ к пониманию загадочного мидраша (образного комментария) на недельный раздел «Бешалах». Когда Б-г рассек Красное море, чтобы спасти евреев от преследования египтян, ангелы спросили Его: «Разве Твое имя не Ша-дай?» Что они имели в виду? Какая связь между Именем Б-га и рассечением моря?
Ангелы хотели сказать Творцу: «Ведь Ты создал мир именно в таком виде, в гармонии естественного и загадочного, чтобы за человеком всегда сохранялась свобода выбора. Совершив столь грандиозное чудо, как рассечение морских вод, Ты слишком ярко раскрылся, лишил людей возможности сомневаться, нарушил тонкий баланс, выраженный в Твоем имени Ша-дай.
В этом разделе Яаков-авину был вынужден отправить Биньямина в Египет вместе с братьями за зерном. Перед расставанием он сказал им: «Пусть Кэль Ша-дай даст вам милость…». Иначе говоря: «Пусть Тот, Кто сказал миру «Хватит!», скажет то же самое – «Дай! Хватит!» и моим страданиям».
Яаков имел в виду, что невзгоды – потеря любимого сына Иосефа, безвременная кончина не менее любимой жены Рахели, матери Иосефа, за которую он работал 14 лет, а теперь еще и угроза потерять ее второго сына Биньямина – поставили его на грань отчаяния. Он боялся, что может утратить веру в гармонию мироздания, что непрекращающаяся сердечная боль попросту убьет его. «А я как был без детей, так и останусь!» Сколько безнадежного страдания в этих словах! Яаков молил Творца восстановить в его судьбе принцип баланса добра и зла, радостей и невзгод, выраженный в имени «Ша-дай».
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
