Еврейский Мир

Дипломатия — это как борьба на спортивной арене. Победу присуждает публика. По очкам и по своим ощущениям. Но есть и правила. В классической борьбе, которая у нас там называлась то французской, то греко-римской, правила построже — болевые приемы не разрешаются. Зато в вольной борьбе, зародившейся в Англии и подхваченной в Америке, болевые приемы разрешены и нередко используются как «принуждение к миру».
Это понятие — «принуждение к миру» — было придумано в России в оправдание вторжения ее войск в Грузию. Прозвучало из уст тогдашнего президента Медведева, и все, кто читал «1984» Джорджа Оруэлла, увидели пример бессовестного двоемыслия: дескать, «война — это мир». Но если не доводить до войны и обойтись без двоемыслия, то понятию «принуждение к миру», в том числе и посредством болевых приемов, можно найти применение в дипломатической практике, например, вокруг Ирана, Сирии, КНДР, Афганистана, Ирака «и далее везде» вплоть до палестинцев-джихадистов. Везде, естественно, своя специфика, поэтому в выборе средств принуждения к миру и в допустимости тех или иных болевых приемов в политической борьбе возможны различные решения.
Как видите, читатель, я уже перехватил у г-на Медведева выражение «принуждение к миру», чтобы придать ему нравственный смысл. Между прочим, это тот самый нравственный смысл, который вдохновил в августе 2008 года Николя Саркози, председателя Совета Европы в то время, рвануть в Москву, чтобы принудить к миру с Грузией именно Россию. Мирный план, который Саркози навязал тогда Медведеву, предусматривал вывод российских войск за линию, предшествующую началу боевых действий, но он так и остался на бумаге, военное присутствие России в Абхазии и Южной Осетии с тех пор возросло и укрепилось, так что миротворец Саркози, покрасовавшись, вскоре трусливо отступил. Се ля ви, как говорят французы, в России, дескать, что хотят, то и творят, и ничего с этим не поделаешь.
А можно ли найти какой-то способ воздействия на Россию, который заставил бы ее держаться в рамках международного права и общепризнанных договоренностей? Можно, сказал сенатор-демократ Бенджамин Кардин, предложив схему воздействия не прямо на государство, а опосредованно на отдельных его граждан, преступивших закон. Америка не собирается их судить и наказывать, но просто откажется с ними дружить и оказывать им гостеприимство. Имеет право? Несомненно.
И вот сенатор предложил «закон Магнитского», предусматривающий меры воздействия на должностных лиц, виновных в злостном нарушении прав человека. Первоначально список этих лиц включал причастных к делу адвоката Сергея Магнитского, убитого в московском тюремном изоляторе «Матросская тишина», но законопроект предусматривает и расширительное его применение. А меры воздействия на российский чиновный люд предложены такие, что ни с какой стороны не придерешься: непредоставление виз на въезд в США — это вполне законная прерогатива Госдепартамента, арест или замораживание сомнительных активов в американских банках — это прерогатива юстиции и государственных контролирующих органов. Да, по смыслу это походит на болевые приемы, однако в рамках правил. Добропорядочных российских граждан эти меры не касаются, но те, которых эти меры могут задеть, уже напуганы.
Многие — и здесь, и в России — выражают мнение, что этот закон заменит известную поправку Джексона — Вэника. Это вовсе не так: поправка была способом давления на государство, закон же этот призван воздействовать избирательно — только на нехороших людей этого государства. На тюремщика, уличенного в избиении подследственного, на недобросовестного следователя, на судью, который вынес неправосудный приговор и т.д. Это мелкие людишки, пешки, образно говоря, — чего же высшая российская власть за них так вступается? Почему из России грозят какими-то симметричными или асимметричными ответами Америке и даже сам Путин просил Обаму не допустить принятия готовящегося закона?
А дело в том, что как только те пешки почувствуют, что за ними следят, даже из-за океана, они впредь будут осторожнее, и это отразится на их послушании. А за пешками, как известно, стоят более значимые фигуры, и волна непослушания во всех государственных структурах может взметнуться до самых верхов. Эта волна, настигая ныне еще послушных, может принудить их к миру — если не с совестью, то хотя бы с общечеловеческими нравственными установлениями, которыми они до сих пор бездумно пренебрегали.
Чем эти послушные люди сейчас более всего озабочены, так это, как говорят нынче в России, тремя «Д»: деньги, дом, дети. Деньги в западных банках. Дом в Европе или в Америке, где после лихой российской жизни можно будет под старость обрести безопасность и райскую жизнь. Дети — наследники накопленного капитала — уже теперь живут на Западе и обучаются там в престижных университетах. Этим трем «Д» болевыми приемами грозит американский законопроект, который уже одобрен комитетами Конгресса и вскоре может стать законом. Если президент этот закон подпишет.
И вот тут может случиться заминка. Полагаю, что президент не хочет, чтобы ему на подписание представили этот закон. Он что-то обе­щал Путину через Медведева, потом и ему лично. Подпишет закон, тогда вся его «перезагрузка» отношений с Россией, которую он превозносил как крупнейшее свое внешнеполитическое достижение, у всех на глазах обратится в пустую и провальную затею. Это накануне выборов опасно, так что подписать такой закон он не может.
Но и наложить свое вето на одобренный Конгрессом закон ему тоже никак нельзя, поскольку — редкий случай! — в его подготовке наряду с республиканцами самое активное участие принимали его однопартийцы, ратующие за права человека. Для них это незыблемый приоритет, поэтому президентское вето в данном случае может их сильно огорчить и внести раскол в ряды его сторонников.
Что же делать? «За» — нельзя, «против» — нельзя… Президенту более всего в сложившихся условиях будет выгодно воздерживаться от принятия решения по этому делу до ноябрьских выборов. Это тоже не просто, но, как показала практика последних трех лет, возможно. А практика такова, что три последних года страна живет без утвержденного Конгрессом бюджета. Как это? Казалось бы, без бюджета жить невозможно. Но сколько бы решений по этому вопросу ни принимала Палата представителей, где в большинстве республиканцы, лидер демократического большинства в Сенате Гарри Рид просто не принимает их к рассмотрению. Большинство у него небольшое — 53 против 47, но пока у двери в Сенат, как швейцар, стоит непреклонный лидер большинства, нежелательному для президента законопроекту он ходу не даст. Вот и с «законом Магнитского» Барак Обама, думаю, надеется на услужливость Гарри Рида — тот как-нибудь ухитрится и прохождение законопроекта затормозит. Удастся ли дотянуть до выборов — трудно сказать, ибо дело уже далеко зашло.
К тому же тот, кого Обама просил подождать с «перезагрузкой» до ноября и не беспокоиться насчет того, что ему было обещано, нежданно занервничал и заторопился. Аресты, обыски и суровые законы, спешно принимаемые российской Думой под диктовку Путина, с точки зрения Обамы несвоевременны, но Путин, напуганный общественными протестами, решил до ноября не ждать и пресечь их незамедлительно самыми суровыми мерами. И вот, когда в США близятся выборы, все здесь видят, что обамовская «перезагрузка» потерпела полный крах. Что, между прочим, и следовало ожидать, поскольку наш президент, как и мадам госсекретарь, относительно России, ее истории, устоев и нынешнего состояния пребывают в детском неведении — таково мое о них представление, и по всему видно, что оно верно.
Кратко поведаю о принятых Думой законах. В один день, 13 июля, были приняты два закона: о некоммерческих организациях и о клевете, причем сразу во втором и третьем чтениях, без обсуждения и без участия заинтересованных организаций, чьи интересы этими законами затрагиваются. Согласно первому из этих законов, российским некоммерческим организациям, получающим финансовую помощь из-за рубежа и занимающимся политической деятельностью, присваивается статус иностранных агентов со всеми вытекающими из этого статуса процедурами регистрации и контроля. Прежде всего под этот статус и соответствующий ему пресс попадут правозащитные организации.
Второй из принятых законов — о клевете — уже существовал в России и использовался большей частью для зажима критики. В декабре прошлого года Медведев, будучи президентом, для улучшения имиджа страны перевел его из Уголовного кодекса в Кодекс об административных правонарушениях. Партия «Единая Россия» проголосовала за это единогласно. Прошло полгода, тот же Медведев стал лидером этой партии, и вот уже «его» партия проголосовала, опять же единогласно, за возвращение уголовной ответственности за клевету, причем с резким увеличением штрафа — до пяти миллионов рублей. Такими штрафами послушные российские суды окончательно задушат остатки независимых СМИ.
Конгресс США, Госдепартамент, Совет Европы, лидеры ряда государств, общественные организации и эксперты предостерегали власти России от принятия таких законов, однако безрезультатно. «Избранный Вашингтоном алгоритм действий идет вразрез с принципами верховенства права, невмешательства во внутренние дела суверенного государства и не соответствует духу и букве российско-американских пониманий», — отбрил Америку российский МИД. Так обамовская «перезагрузка» наткнулась на камень российской «суверенной демократии».
На защиту этой «суверенной демократии» Путин, озабоченный делом Магнитского как болевым приемом в единоборстве, послал в Вашингтон четырех своих мальчиков-сенаторов, снабдив их какими-то доводами. Они пытались встретиться с Бенджамином Кардиным, но он отказал им в аудиенции. В те же дни Парламентская ассамблея Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, несмотря на возражения российских представителей, приняла резолюцию «Законность в России: дело Сергея Магнитского», открывающую процесс, аналогичный идущему в США.
Наш президент и вся его команда, очевидно, всем этим немало обеспокоены, и я не сомневаюсь, что принятие Конгрессом закона по делу Магнитского они постараются либо предотвратить, либо внести в него такие поправки, которые сведут на нет его смысл. В противном случае закон создаст в отношениях с Россией серьезную дипломатическую проблему, а главное — высветит электорату «перезагрузку» как явный внешнеполитический просчет действующего президента.

Оцените пост

(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться