«Внимание, внимание! По улице идет Желтая Женщина с желтым чемоданчиком. Закрывайте окна и двери — по улице идет Желтая Женщина с желтым чемоданчиком!» Меня не надо было предупреждать дважды — я знал, что в желтом чемоданчике находятся желтые перчатки. О том, что происходило дальше, лучше было не думать. Я смотрел на входную дверь. Ручка двери начала медленно поворачиваться. Меня сковал ужас — я покрылся холодным потом и не мог пошевелиться. Я знал — дверь открывает Желтая Женщина с желтым чемоданчиком в руках.
«Спасите! Помогите!» — мой крик о помощи разбудил меня. Пять часов утра. Рыжий котенок Proxy смотрел на меня широко открытыми зелеными глазами. Сон! Опять сон! Опять какой-то ужасный, непонятный сон. Прошлой ночью мне снилось, что я не хотел до последней минуты уходить с Моисеем в неизвестность Синайской пустыни из обжитого Египта. Стена воды, пропустившая евреев посуху через море, обрушивалась вниз, поглощая меня вместе с колесницами фараона. Ну почему не получается посмотреть какой-нибудь легкий эротический сон?! Снятся сны беспокойные — пророческие, метафорические, гиперболические, предсказывающие, предостерегающие, позволяющие заглянуть на уровни, закрытые для большинства людей. Вначале было интересно. Но потом груз информации стал давить на психику и хотелось кричать: «Я хочу жить, как все! Хочу смотреть каждый вечер бейсбол и телесериалы. Ездить в отпуск на солнечный остров и кушать там в буфете All You Can Eat. Читать глянцевые журналы про сексапильных актрис и актеров. Я хочу жить, как все нормальные люди вокруг!»
«Я хочу жить, как все нормальные люди вокруг!» — сказал я себе, заказывая водку с апельсиновым соком в баре на Ист-Хаустон стрит. Я устроился поудобнее на высоком стуле и начал следить за бейсболом на экране телевизора над стойкой. «Фуфел какой-то, а не игра, — была первая мысль. — Этот бросает, этот отбивает, остальные стоят». Но я был настроен серьезно и продолжал следить за игрой.
– That was f-ing good! — закричал я, как это делают любители бейсбола, после удачного удара одного из Yankees. Я хлопнул по плечу сидящего рядом человека в кепке, поднял стакан в виде тоста в его сторону, повторил: — That was f-ing amazing! — и чуть не поперхнулся водкой с соком. Передо мной сидел Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Я быстро сообразил, что это был один из переодетых персонажей, с которыми люди любят фотографироваться на улице, видел таких Лениных-Сталиных на Красной площади в Москве.
– А где твой дружбан, Иосиф Виссарионович? — спросил я, смеясь.
– А Сталин, молодой человек, умер и, как все нормальные и ненормальные люди, похоронен возле кремлевской стены. Позвольте представиться: Владимир Ильич Ульянов-Ленин, — сказал мой новый знакомый. — Зовите меня просто Ильич. Я вас, молодой человек, помню, в Мавзолее видел, в марте 1986 года, с группой павлодарских школьников — было дело?
– Было. Семен Львович, можно просто Сема, — сказал я.
Мы чокнулись, и я решил выяснить, кто передо мной на самом деле.
– B Нью-Йорк к нам, что, в гости? Надолго ли? — спросил я.
– Надолго или нет, все зависит… Пойдемте-ка выйдем на улицу.
Мы вышли из бара в шумные сумерки Ист-Сайда.
– Вон, — мой новый знакомый указал рукой куда-то на крышу дома, — что там видите?
Я посмотрел в сторону дома номер 250 на Ист-Хаустон.
– Ничего, часы на крыше. И все.
– Правильно, и все потому, что я — тут. Обычно я на крыше стою, памятником прикидываюсь. А дом называется «Красная площадь» — не знали, молодой человек? Добро пожаловать в Большое Яблоко, — Ильич рассмеялся, мы вернулись в бар.
Было глупо отрицать явное — это был В.И. Ульянов-Ленин собственной персоной, вождь мирового пролетариата и мой новый знакомый, for better or worse.
После вступительной беседы о погоде, экономике и политике я задал собеседнику прямой и давно мучавший меня вопрос:
– Как же так получилось, Владимир Ильич, с революцией? Столько крови, столько страданий. Царскую семью расстреляли, порубили, сожгли. Страна в разрухе, жертв — миллионы. С вашей, как говорится, подачи, a?
Окончание следует
Леви ПЕРЕПЕЛИЦА,
Бруклин, Нью-Йорк
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
