Еврейский Мир

Владимира Снегирева, спецкора «Российской газеты», можно смело назвать журналистом-экстремалом: более 30 лет он ведет прямые репортажи из самых горячих в мире точек.
В этом году вышла в свет книга «Вирус А. Как мы заболели вторжением в Афганистан». Политическое расследование (читается как детектив — на одном дыхании!) лауреат премии Союза журналистов Владимир Снегирев написал совместно с Валерием Самуниным.
Снегирев — один из крупнейших в России знатоков Афганистана. Занимается историей вторжения «ограниченного контингента» советских войск почти тридцать лет — беседовал с десятками людей, работал с документами, архивами, выезжал в поисках недостающих фактов на Запад, в том числе в Голландию и Германию, где живут сейчас бывшие афганцы.
– Казалось бы, об Афгане известно многое, но из вашей книги узнаешь столько нового… — заметила я, встретившись с Владимиром Снегиревым в Старом городе Иерусалима в дни его недавней командировки в Израиль.
– На самом деле реальная жизнь гораздо богаче, интереснее и увлекательнее, чем любая выдумка, — уточнил мой собеседник. — Мы с соавтором настолько хорошо изучили ситуацию, что афганская история сама вела нас в процессе написания книги.
– В книге «Вирус А» вы детально, поэтапно описываете афганское болото, причем в тексте фигурирует и такое нежурналистское, казалось бы, определение, как «мистика». И действительно, есть в этой стране нечто мистическое: после того как бывший Советский Союз наступил на афганские грабли, США наступили на них вторично. Более того, как мне кажется, США увязли в афганском болоте не меньше, а даже больше, чем в свое время СССР…
– Афганистан действительно во многом мистический феномен, — говорит Владимир Снегирев. — Можно, конечно, пытаться объяснять, что в случае с Советским Союзом поражение было связано с такими-то причинами, а в случае с США — с другими. Но — независимо от того, с чем связаны просчеты СССР и США, — в обеих афганских историях есть элемент мистики. А британцы сколько лет барахтались в этом болоте!.. Страна, не имеющая полезных ископаемых, ничего, кроме наркотиков, фактически повергла три сверхдержавы: вначале Британию, затем Россию, а сейчас — и США.
В профессиональной биографии каждого репортера, работающего на передовой, непременно имеется эпизод, который навсегда останется в его памяти. Для Владимира Снегирева это поход в Афганистан в целях освобождения советских военнопленных. Предпринял его Владимир со своими друзьями-англичанами — журналистами Рори Пеком и Питером Джувеналом.

По лезвию бритвы
…Ноябрь 1991 года. Кабул еще находится под властью Наджибулы.
– Было известно, что после ухода советской армии в 1989 году в Афганистане осталось много военнопленных, — рассказывает Владимир Снегирев. — Их судьбой мало кто занимался.
Именно тогда, в период «гласности» и «перестройки», был создан Комитет по делам воинов-ветеранов во главе с Героем Советского Союза, легендарным в России человеком, будущим президентом Ингушетии Русланом Аушевым.
– Он мой близкий друг, мы почти как родственники, я и уговорил его помочь мне и моим британским друзьям-журналистам, с которыми я познакомился в Багдаде во время операции «Буря в пустыне», — рассказывает Снегирев.
Пек и Джувенал чувствовали себя в Афганистане уверенно — много раз, подобно Снегиреву, вели оттуда репортажи, но понятно, что все эти годы они находились по другую сторону фронта, были с моджахедами, а в Афган проникали из Пакистана.
– Несмотря на это, мы (коллегиальность превыше идеологических расхождений. — Е.К.) подружились. Однажды Рори и Питер сказали: «Владимир, тебе не стыдно? Вы, русские, ушли из Афганистана, бросив пленных на произвол судьбы».
«Как?!» — удивился Снегирев.
«Вот так, — констатировали англичане. — Мы встречали советских военнопленных под Кандагаром и в других районах… Они до сих пор там томятся…»
– Я вернулся в Москву и пошел к Аушеву. Говорю: «Руслан, как же так?! — вспоминает Снегирев. — Кому как не нам надо им помочь».
Аушева не надо было уговаривать. Вскоре разработали план — столь же дерзкий, сколь и рискованный.
– Я списался со своими коллегами-англичанами — оба к тому моменту вернулись из Ирака в Лондон, — рассказывает Снегирев. — Они согласились приехать в Москву, чтобы отправиться в Афганистан через границу в Таджикистане. После перехода границы мы должны были взять лошадей и тайными тропами в горах добраться к Ахмад-Шаху Масуду, чтобы провести с ним переговоры. Масуд за годы войны вообще никого из советских не принимал, но Рори и Питер были с ним лично знакомы и гарантировали успех нашей миссии.
До того Снегирев неоднократно бывал в Афганистане, откуда вел фронтовые репортажи, но сейчас по совету англичан ему пришлось по­думать о том, чтобы изменить свою внешность. Отрастил бороду, приоделся как афганец.
– Сам нелегальный переход границы осуществить было очень непросто, на это потребовалась санкция высшего советского руководства, в частности Михаила Горбачева, — вспоминает Владимир. — Нас забросили на вертолете в район высокогорного памирского поселка Ишкашим в Таджикистане. Благодаря вмешательству сверху границу нам открыли — и мы оказались на чужой территории.
На всю жизнь запомнил Владимир первую ночь на афганской земле. Внезапно он проснулся от удушья.
– Высота большая, воздуха не хватает… Сверху еще видны огни нашего поселка Ишкашим, мы в трех-четырех километрах от него, а что впереди? Куда мы идем? Что нас ждет? Зима… Вокруг все в снегу… Никто из нас понятия не имел, чем закончится эта авантюра.
На мгновение Владимиру захотелось бросить безумную затею освобождения военнопленных и поспешить обратно («Кто бы меня упрекнул? Наоборот, сказали бы, что проявил благоразумие», — объясняет он).
Наутро британско-российская троица наняла у местных жителей лошадей и двинулась в путь. Снегирев старательно играл отведенную ему роль финна («Если б хоть кто-то из афганцев заподозрил, что я россиянин, — убили бы на месте без всяких разбирательств»).
За две недели по горным тропам, иногда по пояс проваливаясь в снег, журналисты дошли до лагеря Масуда, расположенного в глухом ущелье в провинции Тахар.
– На первой же встрече с Масудом я был вынужден признаться, кто я, — говорит Владимир. — Трое суток мы вели с ним переговоры. И он в конце концов освободил троих наших пленных, которые к тому времени содержались в неволе по шесть-семь лет.
Четвертый — рядовой Коля Быстров — успел к тому моменту принять ислам и взять себе имя Исламуддин. Он служил у Масуда телохранителем и в тот раз наотрез отказался возвращаться домой. Нашли журналисты еще двух бывших советских солдат, но и те отказались возвращаться: оба женились на афганках и приняли ислам.
Из книги Владимира Снегирева «Рыжий»: «А я к тому времени сделал очень горький вывод. Большинство из уцелевших и все еще живущих в Афганистане наших солдат — это не захваченные в ходе боевых действий пленные, а добровольно перешедшие на сторону противника перебежчики. И переходили они к врагу не потому, что осознали преступный характер войны, а потому, что не в силах были терпеть порядки, царившие в “ограниченном контингенте”» (стр. 304).

Из СССР в СНГ —
без «пересадки»
Самым неожиданным, впрочем, стал финал этой полной драматизма истории: российско-британская команда репортеров отправилась в неизвестность из Советского Союза. А вернулась в совершенно иную страну: за время их отсутствия СССР распался.
– По условиям нашего возвращения, командиры всех погранпунктов были предупреждены, что для нас граница должна быть открыта, — рассказывает Владимир. — Возвращаемся мы в декабре — холод, снег. Переплыли через реку (вода ледяная!) на плоту, который прямо под нами и развалился… Из последних сил плывем к берегу и видим: на нас направлены стволы. Пограничники кричат: «Стой! Лежать!» Вот-вот откроют огонь: шпионы! Оказывается, командир именно этого пограничного пункта, как назло, ушел в отпуск и не предупредил своего сменщика, что для троих «отморозков» — двух британцев и русского — граница должна быть открыта…
В Москве у трапа самолета журналистов встречал Руслан Аушев.
– Он пожал нам всем по очереди руку и говорит: «Вам нужно присвоить звание Героев Советского Союза», — вспоминает Владимир Снегирев. — Но где он, Союз?!.
– Как сложилась судьба освобожденных вами солдат?
– Один из них, молдаванин Леня Вылку, живет в Париже, другой, украинец Назаров, вернулся к себе в Донецкую область, а третий, русский Сережа Фатеев, — в Кузбасс, откуда был призван в армию. Хорошая и очень грустная человеческая история! Обычные солдаты. Я привез им в Афганистан письма от родных — как же они были счастливы… Я по сей день поддерживаю с ними связь. Думаю, этим нашим походом действительно можно гордиться. Мне, кстати, показалось очень правильным то, как у вас, в Израиле, относятся к проблеме пленных солдат. Знаю, что история со сделкой по освобождению капрала Шалита вызвала много споров, но мудрое государство только так и должно вести себя по отношению к своим воинам.
– А как реагирует жена на ваши рискованные (мягко говоря) похождения?
– В 1991 году еще не было сотовых телефонов, а взять с собой рацию мы не могли. И целый месяц жена не получала от меня никаких известий… Вообще никто не знал, где мы и что с нами… Мне кажется, Таня привыкла к моим «спецкомандировкам» и относится к ним с пониманием и уважением. Это мой выбор, моя жизнь. И (по крайней мере внешне) жена держится спокойно.

Биографическая справка
Снегирев Владимир Николаевич. Родился в 1947 г. в Томской области. Окончил журфак Уральского госуниверситета. Работал в «Комсомольской правде», «Собеседнике», «Правде», «Труде», «Экспресс-газете».
В 1981 г. от «Комсомолки» прилетел в Афганистан, где остался на год. В течение следующих 20 лет не раз возвращался туда. Прошел многие горячие точки — от Ирака («Буря в пустыне», 1991 г.) до Чечни.
Автор ряда книг, в том числе об Афганистане («Вторжение», «Рыжий», «Вирус А» и др.). Лауреат премии Союза журналистов СССР, награжден орденами Дружбы, Красной Звезды и «Знак Почета».

Фото автора

Евгения КРАВЧИК, лауреат израильской премии им. Кеннета Абрамовича

Оцените пост

(голосовало: 3, средняя оценка: 2,67 из 5)

Загрузка...

Поделиться