рабби Ботеах: ПРИШЛО ВРЕМЯ ПРЕКРАТИТЬ ВОЙНУ С ШАРПТОНОМ

Ещё одна «переводная» статья рава Ботеаха, в моём исполнении. На сей раз, я скорее скептичен к её основной идее; увы, еврейско-негритянские отношения ещё, кажется, далеки от стопроцентно нормальных, и раны, нанесенные в последние десятилетия, будут заживать ещё долго, а в кризисные времена—даже дольше, чем должны бы. Тем не менее, я счёл полезным представить этот материал нашим читателям; и могу добавить к нему такой факт: в 1999м году, когда полиция Нью-Йорка застрелила психически больного Боро-Парковского хасида Гидеона Буша, именно Шарптон приезжал поддержать выступления протеста ортодоксальных евреев—хотя и получил предсказуемый отказ от «помощи». Лично мне этот крайне спорный деятель всё-же представляется в первую очередь не расистом или антисемитом, а оппортунистом и искателем возможностей для пиара; врядли расист-антисемит приехал бы поддерживать «обоснованные жалобы» членов ненавистной ему общины.
————

В августе 1991 года расовые беспорядки вспыхнули в Краун-Хайтс, и невинный еврейский студент был убит в ответ на случайную смерть чернокожего ребёнка. После этого убийства, преподобный Эк Шарптон приехал в район и ещё более возбудил уже заведённую толпу, вынуждая даже сегодня, спустя 20 лет, некоторых в еврейской общине требовать вечного бойкота Шарптону. Мой друг рав Марк Шнайер стал объектом критики за приглашение Шарптона к участию в дискуссии в синагоге Хэмптона

Десяток лет назад, я вызвал Шарптона на публичные дебаты, каковой вызов он принял, и после нашей бурной и откровенной дискуссии пригласил его в кошерный ресторан. А после событий 11 Сентября, я позвонил препободному и пригласил его съездить в Израиль для встречи с жертвами палестинского террора, дабы содействовать излечению ран обеих наших общин. И он снова удивил меня соглашением. Всё, однако, пошло прахом, когда без уведомления организаторов поездки, Шарптон устроил себе встречу с Ясером Арафатом в Газе. Поездка обернулась фиаско, и мы с Шарптоном вернулись домой, едва разговаривая друг с другом [примечание переводчика: при всём уважении к автору статьи, и безусловно занимая однозначно сторону Израиля в конфликте с террором, должен всёже заметить, что желание третейского наблюдателя побывать на обоих сторонах конфликта, вполне законно].

Но именно когда я уже собирался списать его со счетов, он вновь удивил, пригласив на встречу и по сути извинившись за выставление меня в столь неудобном свете.
Преподобный способен на такое: когда вы уже думаете, что он заинтересован только в себе— он поведёт себя вполне благородно и трогательно

Перенесёмся в канун нынешнего Нового года, вечер Пятницы, с Шаббатом на носу, в 4:30. Я получаю звонок от замечательного Алеф института, с сообщением о еврее-докторе, отбывающем тюремных срок по обвинению в убийстве, и находящемся в тяжелом состоянии здоровья. Активисты стремились добиться помилования от уходящего губернатора Паттерсона. Меня они попросили связаться с Шарптоном, дабы испросить его воздехствия на губернатора, в последние часы его пребывания в оффисе. И хотя львиная доля города уже замерла в преддверии Нового года, преподобный Шарптон любезно согласился принять звонок. Я сказал ему, «Преподобный Эл, наши отношения знавали светлые и тёмные времена, но мы всегда уважали друг друга, и я знаю что у вас доброе сердце. Есть еврейский доктор, заключенных ужые в течение 17 лет за смерть пациента, находящийся в тяжелом состоянии сам и недавно похоронивший собственного ребёнка. Не могли бы вы заступиться за него перед губернатом Паттерсоном»?
Преподобный тут же согласился и попросил переслать ему детали дела, так как время истекало. Позднее, я слышал что этого доктора не помиловали, но перевели в более удобоваримое заведение.

Несомненно, многие из действий Шарптона на заре его карьеры были возмутительны и бесчестны, от истгории таваны Броли и до фиаско Краун-Хайтс. Как несомненно и то, что в последние годы он демонстрирует огромный личный и профессиональный рост. Например, в недавнем письме рабби Шнейеру он заметил, что «совершал ошибки в течении своей карьеры»— что можно считать признанием вины. Правда, тут же, увы, добавил что «Краун-Хайтс..одной из этих ошибок не является».

Непризнание вины в подстрекательстве погромов не делает ему чести, пусть даже он и не ответственен за смерть Янкеля Розенбаума. Но, рискуя накликать на себя осуждение многих в нашей общине, включая семью Розанбаумов—подлинных носителей боли Краун-Хайтса—я считаю что время настало двигаться дальше, и не позволить этому зияющему пробелу подорварть вновь обретённые взаимоотношения с Шарптоном. Со времени нашей израильской поездки, он ни сказал ни единого слова против евреев и Израиля, и даже персонал израильского консулата сообщает мне, что поддерживают с Шарптоном тёплые отношения и считают его другом.

Крупные еврейско-афроамериканские конфликты недавнего прошлого, в общем и целом остались позади, и заострение внимания на длящемся десятки лет споре с Шарптоном мешает сосредоточиться на новой сути отношений наших общин, определяемой такими выдающимися новыми лидерами, как мэр Ньюарка Кори Букер. Во времена когда Америка избрала чернокожего президента, противостояние с евреями—самый последний пункт повестки дня для афроамериканской общины. Не стоит позволять одержимым юдофобам вроде Фаррахана, поддерживавшего до упора Каддафи и, кстати, до сих пор не объяснившего собственной роли в смерти Малкольма Экса, удерживать нас в тёмном прошлом.

Как община, нашей позицией всегда должно быть одобрение других, когда оно заслуженно; критики, когда необходима; и поддержка бывших противников, выказывающих способность стать союзниками