Два монстра, два Шрека — как они сами себя любовно и нежно называют — Петр Подгородецкий и Роман Трахтенберг — создали творческий союз. Назвали его “Моржи” со скандально неполиткорректной уточняющей расшифровкой — “Морды жидовские” и записали альбом “Кошерные песни о главном”. Им, впрочем, простительно, ибо в их случае это самоирония. Однако натянутую скандальность перевешивает другое обстоятельство — парадоксальность. На первый взгляд мало что объединяет — кроме, конечно, происхождения — этих знаменитых персонажей. Ну, может быть, еще пузатость и далеко не модельная внешность.
Один — музыкант-клавишник Петр Подгородецкий — культовый субъект рок-мифологии, творец “золотого века” в истории “Машины времени”, нашей главной рок-группы и рок-жемчужины. Давно оттуда уволен, но вписан за дела свои во все летописи драгоценным пером.
Другой — Роман Трахтенберг — господин весьма скандальный. Не в смысле поорать, как Маша, например, Распутина — по поводу и без повода, а стремный — по характеру и образу своих творческих дел. Профессиональный и дипломированный матерщинник. Кандидат наук, защитивший диссертацию по ненормативной лексике и этой самой лексикой зарабатывающий на жизнь. Во времена расцвета в Петербурге его клуба “Хали-гали” он слыл там интеллектуалом. Но Петербург, как говорит Роман, город думающий. А Москва — купеческая деревня. Посему здесь его знают, “но любить, конечно, не любят”. В Москве вообще мало кого любят. При этом он остается человеком щепетильно интеллигентным и, допустим, своим излюбленным матом изъясняется только за деньги и в специально отведенных местах с большими предупреждающими плакатами “Осторожно, ненормативная лексика”. На публике, на открытом воздухе если приходится работать, не позволяет себе даже “жопу” с “говном”, потому что рядом могут быть дети и бабушки, которые не хотят такое слышать. Поэтому он всегда говорит, когда вздыхают о запретах на группу “Ленинград”: “А не х.. петь на улице матом…”
У него была давняя мечта записать альбом танцевальных еврейских песен, но не было с кем. На одну из вечеринок зарулил Подгородецкий — водки выпить. Там они и решили работать вместе.
Сегодня в саду “Эрмитаж” они откроют песочный памятник “Моржам”, то есть себе, любимым. А “ЗД”, прослушав альбомец “Кошерные песни о главном” с 12 треками, еще раз убедилась, что милая сердцу каждого россиянина с ранних лет т.н. советская эстрада — не что иное, как сплошной ремейк еврейской народной музыки. Теперь на еврейскую народную музыку они с Подгородецким сварганили примодненные ремейки, дабы не только плющить частные вечеринки и свадьбы, но и уколбасить клубящуюся в модных заведениях публику. Тут очень пригодились познания и навыки виртуозного Подгородецкого, электронщика и клавишника.
Готовится дебютный клип на песню “Чирибим” — на редкость циничный, потому что, как признается г-н Трахтенберг: “Мы с Подгородецким — крайне циничные персонажи, но очень честные и искренние”.
Поток сознания г-на Трахтенберга об их совместной работе с г-ном Подгородецким во время личного общения доставил “ЗД” незабываемое удовольствие, которым мы хотим сегодня поделиться с читателями.
“Семь сорок” в стиле транс
— На альбоме часть песен мы поем на идише, часть на русском языке с оригинальными текстами. К работе я отношусь ведь очень профессионально, безо всякой самодеятельности. Поэтому пошел в институт иудаики и сделал подстрочный перевод, например, песни “Чирибим”. Оказалось, что это религиозная шуточная песня про хасидов. Смысл ее трудно передать нашей публике, поэтому мы просто взяли стихи Роберта Бернса в переводе Самуила Маршака и сделали, на мой взгляд, стопроцентный хит с рэперами и стебаловом…
Диск называется “Кошерные песни о главном”. А какие кошерные песни без “Хава нагила”! Там очень простой текст — “давайте веселиться”. Мы и веселились. Изгалялись по полной программе, работая со звуком. Ко мне приходил раввин. Я говорю: “Сейчас я покажу вам “Хаву нагилу”. Включаю вступление. Он спрашивает: “Хава нагила”?”. Я говорю: “Хава нагила”. Еще секунд через 30 он опять спрашивает: “Это “Хава нагила”?”. Я говорю: “Ну да!”. Еще через некоторое время он опять: “Ты точно уверен, что это “Хава нагила”?”. Я отвечаю: “Да не путаю я ничего. Это вступление. А сейчас мы грянем”. Он смеялся до слез…
Весь проект заточен под танцевальную еврейскую музыку. Эта ниша абсолютно пуста. Есть Иосиф Давыдович Кобзон, есть хор Турецкого. Но Кобзон даже шуточные еврейские песни поет, как “День Победы”…
Одна песня очень удивит — из кинофильма “Юность Максима”. Все думали, что это народная песня, а она — еврейская. И смысл в ней был тот же самый — “где эта улица, где этот дом…”. Только была еще синагога.
Над песней “Я тебя люблю” экспериментировали многие, даже Фрэнк Заппа.
Идея родилась давно. Еврейская песня стала известна у нас благодаря сестрам Берри, но они не самые лучшие исполнители. Это такая попсовая группа, как “Фабрика звезд”, как группа “Корни”. А вот сестер Эндрюс или Брюса Адлера у нас вообще никто не знает, только очень узкий круг посвященных. А сестер Берри привезли на гастроли в Советский Союз, и про них все узнали. В 68-м году они приехали, сразу были выпущены пластинки, песня “Тум-балалайка” стала известной. Правда, когда Мулерман (который пел “Хмуриться не надо, Лада…”) спел эту песню на концерте, то его попросили из страны уехать. То, что было разрешено американским сестрам, нашим евреям было запрещено. Поэтому пластинки, сразу после их отъезда, исчезли с прилавков. И вновь были выпущены уже после краха СССР…
В еврейских песнях — бездна мелодики, которой сейчас дефицит на российской эстраде. А этим песням всем по сто и больше лет. Они живы, их поют. И нам бы с Петей было очень приятно, если бы эти песни крутились на дискотеках. Чтобы люди под них начали танцевать. То, что в кабаках их начнут петь, это совершенно точно…
Не страшно, что “Семь сорок” напоминает “Настоящего полковника” Аллы Борисовны. Узнаваемость в таких случаях — очень хорошо. Пускай нам дают “Серебряную калошу” за то, что мы сперли чего-то у кого-то. Лишь бы говорили…
Танго-кокаин
— Петя Подгородецкий открыто заявляет, что это последний его проект. Если все пойдет, то, поработав года полтора, он спокойно уйдет на пенсию, на заслуженный отдых. Он уже устал. Он близок мне по духу, и он — один из лучших эстрадных музыкантов, если говорить о клавишниках, который понимает, что делает. То, что он был в “Машине времени”, все знают. А он же еще работал и в “Воскресении” с самого основания, когда там даже не было Константина Никольского, и в “Поющих гитарах”.
Петя — хороший человек. Выгнали его тоже за дело, если хотите знать мое мнение. Я бы его тоже выгнал. Когда я посмотрел юбилейный концерт “Машины времени” 99-го года, то Петя был там единственный живой персонаж, которому все время хотелось чего-то. Все остальные — жалкое зрелище, стоят на сцене, и ты видишь, как им хочется только одного — спокойной старости. Играть не умеют, но, по всей видимости, по этому поводу уже давно не парятся. Когда Макаревич начинает играть какое-нибудь соло, слеза прошибает. Я закончил музыкальную школу, но я же не лезу играть. Зачем мне играть, когда вот есть Петя Подгородецкий, пускай он и играет. Я бы с удовольствием и не пел. Но нельзя. По-другому не получается. А Макаревич исполняет соло, как дети в музыкальной школе. Глупости, в общем.
Хотя Макар — талантище, безусловно. И как композитор, и как поэт. Слова-то к песне “Поворот” на музыку Подгородецкого написал Макаревич. Он чувствует тему. Это конъюнктура, но высокопробная. Не такого, конечно, пошиба, как, например, группа “Любэ”… Хотя есть поклонники у группы “Любэ”. Например, мой сын. Любит надеть мою дембельскую форму и пойти на концерт. Ребенку 11 лет, ему мой китель — как шинель. Ремнем ее перетянет и чешет колбасить. Нравится ему. Хотя я понимаю, что это — четко просчитанная конъюнктура, как вот та же “Москва, звонят колокола”. Газманов ведь не дурак и понимает, что делает… Я же — честный человек, ничем не прикрываюсь и честно говорю, что мне было бы очень приятно, если бы еврейская музыка попала на российские дискотеки.
Что-что? Подгородецкого выгнали из “Машины времени” из-за кокаина? Опустился вконец? Я это знаю. Но Петя сейчас не употребляет кокаин, он совершенно адекватный, нормальный человек, с которым я все время спорю, но с которым мы обязательно приходим к консенсусу. У нас в этом проекте абсолютное партнерство безо всяких претензий на чье-то лидерство…
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
