Продолжение. Начало в №997
…Когда Рамил вернулся домой, свет в комнате был погашен и Джефф лежал на кровати с закрытыми глазами. Рамил быстро разделся, лег и вскоре захрапел. А Джефф не спал, хотя чувствовал себя изможденным. Но физическую усталость перекрывало острое чувство восторга. То, что он испытал сегодня вечером, потрясло его. Нет, он не был девственником, но в какое сравнение могли идти робкие, неуклюжие опыты с одноклассницами с тем захватывающим дух взрывом страсти и наслаждением, которое подарила ему Фариза? Ни в каких самых смелых фантазиях он не мог придумать такое… Она владела им, как виртуоз своим инструментом, она делала с ним, что хотела… нет, что он хотел — почему-то она знала это лучше. В своих затеях она была неистощима, и каким-то образом у него на все хватало сил… Длилось это три с половиной часа, в половине двенадцатого позвонил Рамил и сказал, что идет домой. Она наскоро оделась, поцеловала его на прощание и выскользнула за дверь. А он погасил свет, лег в кровать, закрыл глаза и притворился спящим.
Дежурство в «Хилеле» пришлось на ночное время. Устроители выставки под кодовым названием «Маршрут 202», или просто «202», опасались разгрома выставочного зала, поэтому и было установлено круглосуточное дежурство. В прошлом выходки против «Хилеля» уже случались: год назад камнем с улицы разбили окно, а два года назад кто-то написал на стене здания: «Смерть евреям». Кем были эти таинственные «кто-то», не составляло труда догадаться хотя бы по хорошо знакомому стилю лозунга: «Смерть евреям!» напоминало «Смерть Израилю!», «Смерть Америке!», «Смерть Бушу!»… Среди каких элементов нужно искать в кампусе авторов этих лишенных изобретательности призывов, было всем понятно, но администрация университета явно не желала доводить дело до большого скандала. В обоих случаях злоумышленниками были объявлены «какие-то экстремисты», и все было «заметено под ковер», как говорят американцы.
Обязанности дежурного были предельно просты: «Если что заметишь, тут же вызывай охрану». Так что вполне можно было почитать учебник — приближался очередной экзамен. Вот только время дежурства досталось Джеффу неприятное: с полуночи до восьми утра.
Джефф сидел в вестибюле рядом с главным входом за столом с телефонами, сигнал тревоги был укреплен в красном ящичке на стене. Отсюда ему виден был вход в выставочный зал. Дверь в зал была заперта, и ключа от этой двери у Джеффа не было. Он знал, что «202» уже находится там. Выходящие в сад окна зала были тщательно зашторены, и в обязанности Джеффу вменялось время от времени обходить здание вокруг и удостоверяться, что в окна никто не залез.
Первые два часа прошли сравнительно легко: Джефф погулял по коридору, тщетно попытался заглянуть в дверную щель зала (очень хотелось хоть издали поглядеть на остатки автобуса), потом обошел здание «Хилеля» и снова сел на свое место в коридоре первого этажа. Он раскрыл принесенный с собой учебник и погрузился в чтение. Видимо, он не был так уж увлечен статистическими расчетами, потому что через некоторое время ему стало казаться, что он слышит какие-то звуки или, точнее, шорохи, которые доносились со второго этажа. Он замер с книжкою в руке, прислушался. Что за черт, какие-то звуки, не похожие на шум отопления или водопровода. Скорее похоже на шаги… У Джеффа бешено заколотилось сердце, лоб вспотел. Что делать? Вызвать охранников? Ну а если это просто ночные шорохи, как бывает в любом здании: скрипят половицы, сохнут обои после ремонта, оседают двери? Ведь засмеют! Нет, надо проверить самому.
Он вспомнил, что здесь рядом, на первом этаже, есть комнатка, где переодеваются бейсболисты «Хилеля». (Его приглашали играть за их команду, но он отказался.) Если помещение открыто, и если повезет… Он потихоньку прокрался по коридору. Комната была не заперта, и там он увидел то, что искал: тяжелую бейсбольную биту. Он привычно охватил рукоятку (вообще-то он любил играть питчером, то есть подающим мяч, но и бэтером был неплохим), и так же беззвучно пошел по лестнице на второй этаж.
Там было темно, Джефф знал, где находится выключатель, но предпочел не зажигать свет. В коридоре второго этажа он внимательно пригляделся и увидел светлую полоску под одной из дверей. Он подкрался к двери — это был кабинет раввина Лубана. Но Лубан давно ушел, что это значит? Он положил биту на плечо, толкнул ногой дверь и решительно шагнул в кабинет. И был встречен громким женским смехом. В дальнем углу кабинета за конторкой сидела Лея.
– Прости, прости, — она старалась унять смех, — ты так грозно выглядишь!
– А что ты здесь делаешь среди ночи? — спросил он строго, пряча смущение.
– Видишь? — она кивнула на груду книг, книжонок, брошюр, газетных вырезок, разбросанных по столам, стульям, даже по полу. — Проспект выставки составляю. Через неделю открытие, а проспект не готов. Вот и сижу ночью.
Прошлый раз она показалась ему хмурой, неприветливой. А сейчас она говорила охотно, и уж такого заливистого смеха он никак не ожидал. Он стоял в дверях, высокий, с тяжелой битой на плече, и не знал, что делать.
– Ну, я пойду, не буду тебе мешать… — сказал он неуверенно.
– Подожди, давай немного поговорим, а то я совсем тут обалдела.
Он поставил биту в угол и, осторожно ступая между книгами и вырезками, приблизился к ее конторке. Некоторое время они молчали.
– Как ты думаешь, они уже знают про выставку? — Лея кивнула в сторону темного окна.
Джефф понимал, кого она имеет в виду.
– Насчет «них» конкретно не знаю. Во всяком случае, в кампусе никаких разговоров на этот счет я не слышал.
– Зев Лубан считает, что объявить нужно в последнюю минуту, буквально в канун открытия. Чтобы у них не было времени сорвать выставку. А уж когда откроем и народ придет, тогда пускай беснуются… Но тогда выставка будет официально охраняться, — и добавила: — Садись на тот стул, книги можно на пол.
Джефф сел.
– А ты сама-то уже видела? Ну, экспонат, «202»… видела?
Улыбка сошла с ее лица, она отвернулась.
– Нет. Лубан мне предложил, давай, говорит, пущу тебя посмотреть, тебе ведь нужно знать, о чем идет речь. А я не могу…
Джефф увидел, как тяжелая тень опустилась на ее лицо.
– Ведь мне все равно придется туда заходить, давать людям пояснения… А не могу…
Они опять помолчали. Она смотрела куда-то вдаль, в ее глазах был ужас.
– Мне писать надо, — наконец проговорила она. — Пожалуйста, дай мне вон ту пачку книг, вон ту, на полу.
«Ей, наверное, трудно нагибаться», — сообразил Джефф, подавая ей книги.
На своем месте дежурного на первом этаже он попытался читать, но не мог сосредоточиться на статистике: мысли возвращались к Лее, к ее глазам, видевшим то, что ни один живой человек видеть не может…
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
