ШКОЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

КАК УЧИЛИ ДЕТЕЙ В ТАШКЕНТЕ

Еврейские дети в Ташкенте разделялись на две группы: одни совсем не ходили в школу, а другие ходили и в субботу. Варианта, когда бы дети ходили в школу и при этом не нарушали субботу, не было.

Был случай в Самарканде в 50-е годы. В субботу сидит в классе ученик, Миша Лернер, и не пишет. Подходит учительница:

– Почему ты не пишешь?

– У меня ручки нет. Учительница дает ему ручку. Но он по-прежнему не пишет.

– У меня нет тетради. Учительница дает ему тетрадь.

И мальчик решился: чтобы избежать соблазна писать в субботу, он выпрыгнул из окна. К счастью, окно было не очень высоко.

Другой случай. Во время войны рав Аарон Хазан на средства Хабада организовал в Ташкенте тайное обучение еврейских детей Торе. Он снял дворик у одной женщины и нанял учителем реб Залмана-Лейба Эстулина, инвалида, потерявшего на войне ногу. Когда рав ходил по домам набирать детей для учебы, ему кто-то сказал:

– Рабби, вам не подобает говорить с такой-то женщиной, она распущенная.

Он сказал:

– Но сын ее пусть учится.

И взял его в школу. И не зря.

Наступил Новый год. Реб Залман-Лейб не хотел, чтобы у еврейских детей стояла елка, дети же понимали это по-своему: значит, елку надо от ребе прятать. Они проводили во дворе своей тайной школы много времени, играли там, ну и вытаскивали елку, когда ребе уходил.

Накануне Нового года в ворота кто-то постучал. Стучавшему неосторожно открыли, и во двор вошла комиссия из райсовета. Видимо, им донесли, что здесь учат Тору. Увидев комиссию, реб Залман-Лейб побледнел – подумал, что он уже на том свете. Не растерялся только сын той самой распущенной женщины. Накануне он спрятал елку, а теперь, прежде чем комиссия успела войти в помещение, наскоро поставил ее, подошел к реб Залману-Лейбу и схватил его за седую бороду. Комиссия видит: играют дети, старичок какой-то сидит.

– Дети, что вы тут делаете? Мальчишка говорит:

– Вот, мы нашли себе Деда Мороза. Совсем как настоящий! И опять дергает за бороду.

Самая главная увидела, как жалко ребе выглядит, и говорит:

– Дети, человек раненый, без ноги, с фронта. Оставьте его, разойдитесь!

Если я об этом не расскажу – кто расскажет?!

ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ОБЩЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Я думал, как мне устроить детей в школу, чтобы они в субботу не писали. Стал расспрашивать знакомых, и один из них, реб Израиль Френкель, сказал:

– Есть еврей, директор трех школ рабочей молодежи: пожарников, танкистов и милиции. Сам он, конечно, закона не соблюдает, но эти школы не работают в субботу.

Пришли мы к этому директору. Сегодня имя его уже можно назвать: Борис Давидович Аксакалов, благословенна память праведника. Я ему рассказал, что жил в Казани, что меня уволили с работы из-за веры в Б-га, и, так как в его школе в субботу не учатся, я хочу устроить сюда своих детей. Он все не понимает:

– А почему вы не хотите, чтобы они занимались в нормальной школе?

– Потому что там надо писать в субботу, а этого делать нельзя.

– Как это нельзя? Вы пишете не для своего удовольствия – это же постановление государства!

Я говорю:

– Все равно. Я хочу воспитывать детей так, чтобы они в субботу не писали.

Наконец он прямо спрашивает:

– Для чего? Ты хочешь выполнить волю Всевышнего, так, что ли? Я говорю:

– Да.

– Тогда, – говорит, – я тебе помогу.

И сразу звонит своему родственнику, тоже директору школы:

– Соломон Ионович, принимай девочку Сару Зильбер. В субботу она писать не будет, учителя станут шуметь. Так я прошу – пусть весь шум останется внутри школы.

– А сына давай мне, – говорит он. Я имел глупость спросить:

– А с какого класса у вас учатся?

– С седьмого.

– Мой сын окончил только четыре. Он говорит:

– Я вас не понимаю. Вы же делаете для Всевышнего, так? А Всевышнему какая разница – седьмой, пятый или шестой? Я принимаю – давай!

И тут же пишет записку, я даже не глянул, и дает мне адрес. Я взял сына и пошел по адресу.

Пуганая ворона куста боится. Я знал, что за мной могут следить и КГБ, и милиция. А тут – прихожу по адресу, а вход по пропускам. Куда я попал? Я же Аксакалова первый раз в жизни видел! Может, он заманил меня в ловушку?

Но в этом здании действительно находилась школа – для милиционеров. Я показал записку – она была адресована завучу, и меня пропустили. Завуч оказалась еврейкой. Она тут же отвела Бенциона в класс на урок. Ученики все высокие, здоровенные, ходят с револьверами, в милицейской форме. А Бенциону – одиннадцать лет, он был тогда маленький, слабый. Я побоялся оставить его одного и сидел с ним в классе два часа. Если кто-то подходил и спрашивал, что он тут делает, я говорил: «Мальчик болен, нужно лечение, вот и пришлось отдать его в эту школу».