Часть 1-я
Очередной опрос общественного мнения, опубликованный 1 октября газетой «Маарив», показал, что лишь 39% израильтян «удовлетворены» проводимой Шароном политикой. Будь на месте израильского премьер-министра кто-нибудь другой, он, скорей всего, постарался бы улучшить показатель своей популярности, совершив какой-либо политический пируэт. Однако израильский «бульдозер», как не случайно именуют Шарона, с презрением относится к подобной тактике. Если он поставил перед собой какую-то цель, то будет продолжать упорно двигаться к её достижению, чего бы это ему ни стоило.
Трудно сказать, упорство это или упрямство, однако, без сомнения, ясно одно: подобного человека гораздо выгоднее числить среди сторонников, чем среди противников. И значит, беда национального лагеря состоит в том, что он не в состоянии направить завидную способность Шарона в выгодном для еврейского государства направлении.
Сегодня израильских евреев, пекущихся о судьбе своей страны, можно разделить на три категории: тех, кто слепо верит всему, что делает Шарон, тех, кто категорически не согласен с его политикой, и тех, кто, как на качелях, беспрерывно движется между двумя полюсами любви и ненависти, не в состоянии разгадать загадку Шарона.
А ведь особой загадки тут и нет. Шарон никогда не скрывал своих планов, и если мы ожидали от него каких-то иных действий, то в этом не его проблема, а наша. Потому что именно мы не хотели принимать всерьёз его слова и действия, придавая им какой-то загадочный смысл.
И хотя сегодняшнее упрямое стремление Шарона ликвидировать еврейское присутствие в Газе кажется многим совершенно необъяснимым, по сути, оно было более чем предсказуемо в тот момент, когда он занял пост премьер-министра. Шарон приоткрывал завесу над своими планами много раз. Говорил об этом сам и через прессу, но представители национального лагеря либо пропускали его заявления мимо ушей, либо делали большие глаза и утверждали, что Шарон не собирается выполнять своих обещаний.
Будучи по воспитанию мапайником, Шарон никогда не ставил идеологию сионизма выше прагматизма безопасности, как он её понимал. Да, он долгие годы стоял в авангарде поселенческого движения. Но делал это не потому, что искренне верил в то, что евреи имеют право жить в любом месте Эрец Исраэль, а потому, что был убеждён: создаваемые на стратегических высотах поселения станут лучшим гарантом безопасности еврейского государства.
Ещё до вовлечения Израиля в ословский самоубийственный процесс Шарон высказывался за отдачу части земель Иудеи, Самарии и Газы арабам. Как он сам признал в интервью газете «Гаарец» в апреле: «Я рекомендовал ликудовским министрам провести раздел территорий ещё в 1988 году. В то время палестинское государство было вершиной мечты палестинцев. Я сказал, что мы должны оставить за собой то, что жизненно важно, и попытаться достичь соглашения, и я предупредил, что если мы этого не сделаем, то нам придётся сражаться за границы 1967 года».
Тяга Шарона к Иудее, Самарии и Газе базировалась не на религиозной или сионистской основе, а на исторической сентиментальности. Это было исключительно верно подмечено Джоном Беннетом, корреспондентом «NY Times», опубликовавшим 15 мая по следам своего интервью с израильским премьером большую статью в «NY Times Magazine». Беннет написал: «Шарон – нерелигиозный человек. … Его ссылки носят библейский характер, но употребление их скорее территориальное и родовое, чем духовное.
Когда я спросил, что значит для него жить, как еврею, он говорил не о Б-ге, а об истории и о названиях мест: Иерусалиме, Хевроне, Горе Табор – названиях из Библии, по-прежнему использующихся для многих мест сегодня. «Это потрясающая история, – сказал он. – Думаю, что все те древние народы, которые жили тогда, исчезли. Больше не существуют, а евреи существуют».
… Вспоминая об одном из древних израильских племён, он сказал: «Когда я путешествую, скажем, в горах племени Биньямина – например, в окрестностях Рамаллы или к западу от Рамаллы – я иногда прикрываю глаза, чтобы не видеть линий электропередач и тому подобных вещей. … И тогда в своём воображении я всегда вижу этих воинов из племени Биньямина, с их пиками, бегущих по этим террасам». И добавил: «И вы знаете, эти террасы, что вы видите, не были построены арабами. Это древние еврейские террасы».
Какое бы место историческая сентиментальность ни занимала в душе Шарона, она не способна серьёзно конкурировать с его мапайным прагматизмом. Шарон хорошо знаком с людской болью, в его личной жизни было много трагедий и смертей дорогих ему людей. Да и по роду своей военной карьеры он многократно стоял перед необходимостью посылать людей на смерть. Поэтому как бы он ни относился к своему детищу – поселенческому движению, в которое вложил массу энергии и сил, если он пришёл к выводу, что оно мешает его планам, он на него спокойно наступит, какую бы это ни причинило боль и ему, и людям.
Как отметил Беннет: «Шарон восхищался, но никогда не разделял всеобъемлющий религиозный энтузиазм поселенцев, которых он направлял на Западный берег и в Газу. Он ухватился за этих зелотов, потому что увидел, что секулярные традиции сионистов-первопроходцев, те, что подтолкнули его родителей поселиться на земле Израиля, исчезают. И вот теперь он вполне готов разочаровать некоторых из религиозных поселенцев в отношении удержания земли, которая ему по-настоящему дорога. Когда я спросил, не причиняет ли ему боль слышать, как его осуждают еврейские поселенцы в Газе, он сказал: «Конечно, это не- лёгкая вещь. Но я решил, что это верный шаг, который должен быть сделан. Я сам об этом думал. Я оценил ситуацию. И верю, что нашёл правильный путь, который послужит интересам Израиля».
Исключительно важно понять: ВСЁ, что делает Шарон, он делает только на основе САМОСТОЯТЕЛЬНО принятого решения. Расхожие домыслы и утверждения о том, что делается это под давлением Америки, всего лишь ничем не подтверждённые домыслы. А то, что они без конца циркулируют в прессе и являются любимой пищей израильских обывателей, говорит о том, что Шарон отлично исполняет свою роль.
5 апреля в интервью газете «Маарив» в редком порыве откровения Шарон сказал: «Все попытки определить, кто оказывает на меня влияние, просто бесполезны. Я сказал бы так: Арик оказывает влияние на Шарона, а Шарон оказывает влияние на Арика. Эти решения я принимаю сам. Это трудное решение. … Вся полоса Газы должна быть эвакуирована в дополнение к части поселений Самарии».
По сути, план Шарона исключительно прост. Рассуждает он примерно так. Коль мировое сообщество пристало к Израилю как банный лист, требуя создания «палестинского государства», значит, надо пойти ему навстречу и заткнуть глотку этим «государством». То, что это будет фикция, особого значения не имеет, ведь никто тогда не посмеет сказать, что у «палестинцев» нет своего государства. А как будут развиваться события дальше, это мы потом посмотрим.
Ещё 22 ноября 2002 года, не боясь навлечь на себя гнев «Ликуда», Шарон сказал, что «считает создание палестинского государства свершившимся фактом». И добавил: «У палестинцев есть министры, есть кабинет министров, есть президент. У них также есть 104 государства, которые признают их право на государственность ещё до того как они его провозгласили».
В этом объяснении Шарона кроется его крайняя неохота наносить удары по институтам управления Палестинской автономией (ПА), о чём он неоднократно говорил. Так ещё в свою первую каденцию 18 февраля 2002 года на требования многих депутатов кнессета уничтожить администрацию ПА Шарон резко ответил: «Вы что, хотите сидеть в Газе и руководить там гражданской администрацией? Я не хочу сидеть в Газе».
Точно такого же рода заявления Шарон продолжал делать и после своего переизбрания. 5 мая 2003 года он сказал в интервью газете «The Jerusalem Post»: «Я не возражаю против палестинского государства как решения для палестинского народа и беженцев. Думаю, это хорошо для нас и хорошо для палестинцев. Не думаю, что мы можем продолжать контролировать другой народ. Я думаю, это плохо для нас и плохо для палестинцев. Сколько можно сидеть во всех этих городах?»
На вопрос корреспондента газеты «Эдиот Ахронот» во время интервью 27 ноября 2002 года, «хочет ли он, чтобы его считали отцом палестинского государства», Шарон ответил: «Вряд ли найдётся израильский политик, возражавший против палестинского государства, которое будет демилитаризованным, имеющим лишь полицейские силы, и чьи границы, включая воздушное пространство, будут контролироваться Израилем».
Другое дело, что «палестинское государство» в видении Шарона – фикция, нежизнеспособный суррогат, в чём он сам ни на секунду не сомневается, ибо понимает лучше других недопустимость для Израиля создания арабского государства на всех землях Иудеи, Самарии и Газы. А посему готов выделить под эту потёмкинскую деревню лишь ту территорию, которая, по его мнению, не ставит под угрозу жизнеспособность Израиля, то есть примерно половину еврейских земель.
Интересно, что Шарон смог «продать» свою идею и Шимону Пересу, вовлекая его в коалицию во время своей первой каденции. Так в июле 2002 года министр планирования и международного сотрудничества ПА Набил Шаат жаловался в интервью лондонской газете «Аль Хайят», что, когда Абу Ала пытался добиться от Переса признать за ПА границы 1967 года, «Перес отказался и вёл речь о незафисксированных границах, охватывающих примерно 40% земель».
Но что ещё более интересно – эту же идею палестинского государства Шарон сумел навязать Джорджу Бушу-младшему. Здесь самое время более подробно рассмотреть взаимоотношения Шарона с американским президентом, особенно в свете того, что подавляющее число как израильских, так и американских евреев ошибочно обвиняет Буша в том, что он оказывает давление на Израиль и выкручивает тому руки.
Ничто не может быть дальше от истины, чем подобные утверждения. Более того, нынешняя американская администрация, по сути, есть та самая «dream team», о которой Израилю можно только мечтать. И один из грубейших промахов Шарона: он не сумел по-настоящему использовать предоставленную ему беспрецедентную возможность оказать влияние на произраильски настроенного американского президента.
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
