– Михаил, чем же таким вы занимались в Питере, что власти не выпускали вас в Израиль почти восемь лет?
– Чиновники не ломали головы над формулировками. «Нецелесообразно» – и весь сказ, – «Нецелесообразно с точки зрения интересов государства». Уже в период перестройки выяснилось, что нашу семью занесли в категорию отказников из-за моего тестя, который, оказывается, некогда работал на режимном предприятии. Его выпустили через полгода после нашей репатриации.
– Чем все же вы занимались?
– Преподавал подпольно иврит, кормился черной работой, создавал детский театр, собирал материалы об истории караимов на юге России – в Крыму.
– А, так вот почему вы летали в Крым этим летом, а я-то решил – отдыхать…
– Да нет – работать.
– Вы докторант того самого Университета, левоориентированная дирекция которого продала недавно 96 дунамов земли арабскому банку?
– Откровенно говоря, я об этом не слышал.
– Да вы что – такой скандал был раздут прессой!
– Я к левому лагерю, к счастью, отношения не имею. Я отношу себя к категории нормальных национально настроенных израильтян.
– То есть к лагерю правых?
– Определение «правые» имеет некий душок. Я – национально нормальный. Как все евреи, которые любят свою страну, которые считают, что у любого еврея есть право жить на Эрец Исраэль, на той земле, где сложился Народ Книги. Наименование Иудея имеет прямое отношение к иудим. Иудея, Шомрон (Самария), Центральная Гора – это исторические центры еврейского народа.
– Как смотрелся Кедумим, когда вы здесь поселились?
– Я приехал в Кедумим, когда здесь стояли 15 караванов. Тогда это был отдельный район – Северный Кедумим, который лежал в трех с половиной километрах от Центрального Кедумима. Сейчас это огромное поселение, в котором больше 700 семей – может быть, уже больше 800. А когда я приехал сюда лет 17 назад, наш участок походил на то, что сейчас называют форпостом, – на нем жили 15 семей. Наша семья была 15-й и в то же время 1-й «русской» семьей.
– Помогите нашим читателям представить себе географическое расположение Кедумима. Во времени они себе это представляют, а вот в пространстве… И с чем этимологически связано название Кедумим?
– Кедумим, наверное, от ивритоязычного Кадум, так называется арабская деревня, которая расположена неподалеку. Оттуда, видимо, Фарук Кадуми, который в свое время был чем-то вроде палестинского министра иностранных дел, когда Арафат обосновался в Иордании. Кедумим расположен вблизи Шхема, в шести километрах по прямой. Поселение лежит примерно на 500-метровой высоте, в средиземноморской зоне, засаженной оливковыми деревьями. И живут здесь, как я уже сказал, нормальные национально ориентированные израильтяне.
– Когда вы говорите, что относите себя к «нормальным национально настроенным евреям», то автоматом исключаете из этой прослойки израильтян, известных под фамилиями Перец, Барак, Мицна, Бург, Бейлин, Бронфман… Вы дистанцируетесь от них – не нормальных и не национально настроенных?
– Я отношу их к разряду израильтян, в сознании которых имеется некий странный перекос. У меня нет и не может быть ни малейшего возражения против проживания Переса, Барака и других названных вами лиц в их собственных домах, но я никак в толк не возьму, почему они возражают, и возражают агрессивно, против моего права жить в собственном доме, где родились трое из пяти моих дочерей. Эти девочки могут с полным правом сказать о себе, как в свое время сказала о себе Голда Меир: «Кто тут палестинцы? Я – палестинка!» Мои дочери – самаритянки, так сказать, в не меньшей степени, чем арабы, которые живут в Самарии. Я не испытываю никаких неудобств от того, что рядом с Кедумимом расположены арабские деревни Кучин и Шхем. Я общался с арабами, когда нес конную патрульную службу. Кстати, этот конный дозор охранял поселение почти пять лет. Наши арабо-израильские проблемы – это проблемы местного значения: кому принадлежит то или иное поле, кто будет пасти овец на той или иной горке, то есть нас не разделяют проблемы, которые можно разрешить только на уровне высокой политики. Со «своими» арабами мы всегда находили общий язык, пока не возникли внешние факторы. Я не мешаю жить арабам, я не требую их крови. И я никогда не соглашусь с ними, если они потребуют моей крови и крови моих близких. Но почему господам Пересу, Бараку, Мицне, Бронфману и прочим левакам мешает жить мое желание спать в своей постели в собственном доме, из окна которого видна гора Эйваль. Я объясняю это странным перекосом психики вышеуказанных политических деятелей. На горе Эйваль, кстати, Иисус установил первый в Израиле алтарь, чтобы принести жертву Господу.
– К числу «внешних факторов», которые испортили ваши отношения с соседями из Шхема, следует, наверное, отнести и план одностороннего размежевания с арабами?
– Я бы не назвал план Шарона планом одностороннего размежевания – это план «трансфера евреев» из сектора Газы и северной Самарии. Давайте, наконец, называть вещи своими именами. Подобно Арафату и его администрации, у которых есть трехэтапный план изгнания евреев из Эрец Исраэль, у правительства Шарона, по всей вероятности, есть многоэтапный план постепенного изгнания евреев из Газы, Иудеи и Самарии. Еврейские поселенцы, в отличие от израильских кибуцников, не захватили ни единого дунама арабской земли в Самарии – они строили дома и теплицы, сажали деревья либо на земле выкупленной, либо на бесхозной земле. Я не считаю себя захватчиком. Я построил дом на земле, на которой никто не жил, здесь не было ни одного оливкового деревца – бесплодная земля на верхушке горы.
– Кого же Ариэль Шарон имел в виду, когда говорил, что пора покончить с оккупацией территорий и вернуть их палестинцам, чтобы они смогли создать свое независимое государство Фаластын?
– Перед тем как обнародовать эту потрясающую мысль, которую помощники Шарона постарались оперативно закамуфлировать, следовало бы выяснить, на чьей земле стоит, скажем, Тель-Авивский университет. И если совестливые политики типа Шарона, Ольмерта и Лапида сочтут возможным вернуть арабам их земли, то пусть начнут прямо с Тель-Авива…
– Михаил, вы разделили взаимоотношения поселенцев с окрестными арабами на два этапа – до и после «внешних факторов». Результатом или следствием этих «внешних факторов» стала «интифада Аль-Аксы». Какой ущерб она нанесла непосредственно поселенцам Кедумима?
– Сам Кедумим, слава Всевышнему, интифада как таковая обошла стороной. Но погиб от рук арабских бандитов наш раввин, когда он шел с экскурсией к алтарю Иисуса бин-Нуна – группу обстреляли.
– Я знаю об этой трагедии. Мне рассказал об этом на второй же день профессор Велвл Чернин, с которым в конце 80-х мы издавали в Риге еврейский журнал «ВЕК». Его сын принял участие в этой экскурсии, и парня подстрелили…
– Были и другие инциденты, когда наши поселенцы и поселенцы из соседних ишувов становились жертвами палестинских боевиков. Я 13 лет проработал в школах, и за это время похоронил семерых учеников и учениц – двоих мальчиков и пятерых девочек. Арабы убили отца моего бывшего ученика – Миллер отвечал за безопасность поселения Итамар. Смерть, как ни банально это звучит, ходит вокруг поселения Кедумим и косит тех, кто живет в соседних поселениях. Доберется ли она до нас? Это вопрос времени. Первой на моей памяти жертвой арабских бандитов стала ученица 6 класса, которая погибла в начале 1989 года во время школьной экскурсии. Я пережил первый траур в школе, увидел первый портрет ребенка в черной рамке, мне пришлось утешать плачущих мальчиков и девочек. Мы играем в рулетку с нечестным крупье.
– Вы были патрульным – а разве не солдаты Армии Обороны защищают Кедумим?
– В любом поселении есть «тревожная группа».
– Может быть, «группа быстрого реагирования»?
– Можно и так назвать ее, группа подчиняется местному координатору по вопросам безопасности, который в свою очередь связан с командованием Армии Обороны Израиля. По сути, группы быстрого реагирования можно считать отрядами самообороны, но в то же время они являются подразделениями, подконтрольными армейскому командованию.
В случае военных действий поселенцев с оружием призывают по месту жительства, и они сразу же вступают в схватку с противником в составе боевых частей под командованием командира ЦаХаЛа. Я позволил себе столь пространное разъяснение, чтобы читатели «Еврейского Мира» поняли разницу между отрядами самообороны и отрядами какой-нибудь ливанской или чеченской милиции. Я сам одно время входил в группу быстрого реагирования.
– Сколько от вас до ближайшей арабской деревни?
– Наверное, не больше километра – нас разделяет ущелье: евреи по одну сторону, арабы – по другую.
– Выходит, и забора безопасности не надо: мы – здесь, они – там. А можете ли вы раздвинуть границы Кедумима, если возникнет естественная необходимость? Американский госдеп вроде бы брови сурово нахмурил: никакого строительства в поселениях!.. Пауэлл даже «соглядатаев» в регион направил, чтобы проследили за демонтажем поселенческих форпостов.
– У нас пока еще есть возможность строиться, не выходя за границы Кедумима. Мы уже заложили несколько десятков домов. Особенность расположения Кедумима в том, что поселение разбросано по горам, между которыми лежит земля, также принадлежащая нам, но командование армии пока не дает разрешения на освоение этой территории. В перспективе Кедумим должен стать городом с 10-тысячным населением. Сейчас в Кедумиме, который расположен на нескольких горных вершинах, соединенных дорогами, более 4 тысяч жителей. Другими словами, перспектива развития у нас есть. Если бы мы получили «добро» от армии, то смогли бы приступить к застройке территории между горками. Увы, не от нас это зависит. На некоторых горках, где расположены кварталы Кедумима, уже возникли трудности, которые сдерживают расширение строительства. Но в конечном итоге нажим из-за рубежа – это еще не приговор Кедумиму. У нас есть внутренний резерв – большая пустующая территория.
– Чем кормится Кедумим? Что производит для израильтян, для зарубежного потребителя?
– На различных работах в поселении занята примерно четверть всего состава населения Кедумима. Кедумим – поселение сельскохозяйственное. У нас есть птицефермы на 10 тысяч кур, теплицы разного типа, в том числе с гидропоникой. Прописаны в Кедумиме и несколько малых компьютерных фирм, был химзаводик, но закрылся. Мы открыли консультативные технологические пункты, музыкальную школу, институт развития ребенка – у нас много учреждений, которые входят в систему минпроса. В одной из наших школ, которая считается самой крупной в районе, готовят сценаристов видеопрограмм. Эта школа получила премию минпроса. В школе на очень высоком уровне преподают математику, биотехнологию, генетику. Одна из моих дочерей окончила театральное отделение этой школы. На выпускном вечере девочки поставили «Ревизора», назвав комедию «Госконтролер».
– И реалии царской России тронули израильского зрителя?
– А девочки перенесли действие в один из местных городов развития, типа Офакима. В такой городок приезжают два жулика и…
– А чем вообще занимается молодежь Кедумима? Не летят ли ваши отпрыски из Кедумима на огни больших городов?
– Мои дочери, к примеру, не рвутся из Кедумима на волю. Когда вспыхнула интифада, я, был такой момент, сломался. Не за себя, естественно, испугался, а за дочерей и жену. И я решил отправить девочек к знакомым в Канаду или в Америку хотя бы на несколько месяцев. Ведь мы в первые месяцы арабского террора оказались овцами, которых отдали на заклание. Но ситуация изменилась, и я долго казнил себя за слабость, тем более что мои девочки выдали мне столько гневных текстов, когда я предложил им покинуть Кедумим, что я вполне мог попасть в реанимацию. «Мы из Кедумима никуда – точка!» И мама их поддержала: «Ты с ума сошел! Никуда мы из нашего дома не уйдем!!».
– Естественная «слабость» для отца пяти дочерей…
– К счастью, я быстро эту слабость преодолел. Наши дети, я имею в виду не только нашу семью, из Кедумима не бегут. Они уходят в армию, уезжают на учебу, но возвращаются, женятся, выходят замуж – и остаются в родном поселении. Мы в Кедумиме решили проблему, которую так и не решили в израильских кибуцах: у нас здесь растет уже третье поколение – из Кедумима не уезжают.
– Девочки растут, будущие мамы, – каким видится вам завтрашний день Кедумима, завтрашний день страны?
– Хоронить себя раньше времени мы не собираемся. Как не собираемся хоронить Кедумим. Правители приходят и уходят, а Израиль остается, еврейский народ остается.
– В какую партию входит оптимист Михаил Эзер?
– Я член партии «Ликуд».
– Принимали участие в августовской конференции, на которой Шарону опять сказали «нет»?
– Я принимал довольно активное участие в подготовке этой конференции, работал с людьми, обзванивал.
– И как вы оцениваете результат голосования на конференции?
– На конференции «Ликуда» в августе произошел партийный мини-переворот. Любой европейский государственный деятель, получив такую оплеуху, причем вторую уже, ушел бы в отставку или согласился бы на требования большинства однопартийцев.
– Любой, но не Ариэль Шарон…
– Ариэль Шарон, очевидно, забыл, что его, в отличие от Эхуда Барака, избирала партия. А израильское законодательство излишне гибко, чтобы напомнить об этом премьер-министру. И Шарон, пользуясь такой гибкостью законодательства, может демонстрировать акробатические трюки. Ни одна развитая страна не позволила бы своему премьер-министру или президенту разрабатывать такие рискованные планы, как план Шарона, то есть план «трансфера евреев».
– Вы слышали, наверное, о том, что спикер кнессета предложил в недалеком будущем сформировать «двухголовое правительство», но на этот раз не правительство Шарона-Переса, а правительство Шарона-Нетаниягу?
– В таком правительстве Ариэль Шарон будет играть роль премьер-министра от партии «Авода», а Биньямин Нетаниягу будет представлять лево-центристское крыло партии «Ликуд». При таком раскладе партия «Авода», лидер левого лагеря, получила бы представительство в правительстве без малейших затруднений и скандалов, связанных со спорами при подписании коалиционного соглашения. Ведь Шарон, лидер правого лагеря, выполняет программу лидеров левого лагеря – Эхуда Барака и Амрама Мицны. Компромисс, который предложил Реувен Ривлин, спикер кнессета, позволил бы стабилизировать политическую ситуацию.
– А вы проголосовали бы за Шарона-Нетаниягу?
– Я проголосовал бы за Моше Фейглина, лидера фракции «Еврейское руководство». Фейглин и ЕР – это единственная альтернатива сползанию партии «Ликуд» влево. На «Еврейское руководство» смогли бы опереться Узи Ландау с его группой «наш «Ликуд».
– По моим сведениям, в партии «Ликуд» обостряется противостояние восточных евреев евреям ашкеназийским. Более того – партия «Ликуд» может со временем превратиться в партию выходцев из стран Востока: Ирака, Ирана, Ливии. Марокко и т. д.
– Мне, ликуднику, такой расклад сил в партии кажется более чем странным. Когда-то партия «Херут», из рукава которой вышла партия «Ликуд», первоначально ориентировалась на голоса сефардов. И во многом благодаря сефардам «Ликуд», во главе которого стоял Менахем Бегин, пришел к власти. Но в наши дни ярлык «этническая партия» на «Ликуд» никак не навесить. Игра в «этнические партии» обычно предшествует выборам, но такие политические структуры имеют мало общего с реалиями израильского общества. Восточное еврейство давно уже абсорбировалось, стало интегральной частью общества. Если кто-то и пытается разыграть этническую карту в своих интересах, то это партии типа ШАС. Я считаю, что выходцы из стран Востока входят в партии «Авода» и ШАС примерно в равных пропорциях. Попытка использовать голоса репатриантов из тех или иных стран – это попытка с негодными средствами. Оставьте состоятельность вывода об «этническом» перерождении партии «Ликуд» на совести тех, кто вам об этом сказал.
– Какой состав коалиции представляется вам наиболее вероятным?
– Я вообще убежден в том, что у «Ликуда» достаточно сил, чтобы не прибегать к союзу с другими партиями. Любое коалиционное соглашение, которое подпишет Шарон от имени «Ликуда», это признание в политической слабости, которой на деле нет. Центр партии «Ликуд» практически освободил Шарона от обязательства содействовать образованию палестинского государства. Ликудники на втнутрипартийном референдуме освободили Шарона и от обязательства – неизвестно перед кем! – приступить к одностороннему отделению Израиля от Палестинской автономии, в том числе, разумеется, и от «трансфера евреев» из Газы и северной Самарии. И Шарону совершенно незачем напрягаться и перебирать коалиционные варианты. «Ликуд», повторяю, имеет такое парламентское большинство, что этой партии вполне по силам самостоятельно принимать решения. Правда, Шарон преуспеет лишь в том случае, если парламентская фракция поддержит решения премьер-министра. А у Шарона же, как известно, разногласия с членами родной фракции, вот почему он ищет единомышленников на стороне, в чужих партиях «Авода» и «Шинуй». Но ведь любой союз, который он заключит, может оказаться союзом на бумаге, если Шарон получит вотум недоверия от Центра «Ликуда». Сами подумайте, какую силу будет иметь в таком случае «железная» договоренность трех динозавров израильской политики – Шарона, Переса и Лапида?..
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
