(Продолжение)
Солженицын стал им, пройдя школу В. Л. Теуша и И. Р. Шафаревича, включавшую ещё и усиленное самообразование – книга проф. С. Я. Лурье «Антисемитизм в древнем мире» (Петроград, «Былое», 1922), «Протоколы сионских мудрецов» и др. Г. Костырченко («Из-под глыб века») называет ещё одного учителя Солженицына – известного с дореволюционных времён антисемита В. В. Шульгина и отмечает, что две его работы «Что нам в них не нравится» и «Три столицы» оказали исключительное влияние на Солженицына. Напомним, что Шульгин говорил о трёх видах антисемитизма – инстинктивном, интуитивном и рациональном, и причислял себя к последнему. Как и Гитлер, писавший в 1919 году: «Конечной целью рационального антисемитизма может быть только депортация евреев». Позднее он нашёл, что тотальное уничтожение гораздо более рационально. Вениамин Львович Теуш – доктор технических наук, еврей-выкрест, автор антисемитской книги «О духовной истории еврейского народа», опубликованной в Нью-Йорке в 80-х годах и переизданной в Москве в 1998 г. Солженицын не однажды упоминает его в «Бодался телёнок с дубом», а также в последней книге. О Теуше и его книге будет сказано ниже, а пока ограничимся одной цитатой из неё. «Каков же духовно-исторический смысл истребления евреев (во время Катастрофы в ХХ веке – С. Д.)? Духовно-исторический смысл такого массового истребления людей может быть один: эти люди должны были представлять собой «исторический шлак», непригодный для дальнейших творческих процессов человеческой эволюции».
Другой учитель – известный математик, чл.-корр. АН СССР И. Р. Шафаревич, автор знаменитой «Русофобии» (русофобия – страх перед русскими – С. Д.), написанной в 1982 г., но опубликованной только с началом перестройки в 1989 году в «Нашем современнике» (N№ 6 и 11). Через 2 года там же выходит её продолжение – «Русофобия: десять лет спустя». Прошло ещё 10 лет, и Шафаревич публикует новый труд: «Трёхтысячелетняя загадка: История еврейства из перспективы современной России» (СПб, Библиополис, 2002). Цель всех его публикаций – вскрыть зловещую роль евреев в истории вообще и в российской – в частности. «Я не мог бы спокойно умереть, не попытавшись этого сделать», – поведал он читателям. «Карикатурой, пародией на историю» назвал Борис Кушнер работы Шафаревича, посвятив глубокому анализу этих антисемитских пасквилей несколько своих публикаций, включая наиболее обстоятельную статью «Одна, но пламенная страсть: Заметки о книге И. Р. Шафаревича «Трёхтысячелетняя загадка» («VESTNIK», N№ 4-6, Feb.-March, 2003). «Двадцать лет назад, – пишет Кушнер, – у её автора был ореол выдающегося математика, стойкого диссидента. Много воды с тех пор утекло, совсем другая репутация у Шафаревича-2002». «Шафаревич – постыдное для русской, российской, советской интеллигенции исключение», — написал А. Е. Бовин в книге «Заметки ненастоящего посла».
Президент и секретарь Американской Национальной Академии Наук обратились к Игорю Шафаревичу с письмом, прося добровольно покинуть Академию, поскольку в уставе её нет пункта об исключении.
Солженицын – его достойный ученик. В книге «Бодался телёнок с дубом» читаем: «А с Игорем Шафаревичем мы действительно были вместе, плечо о плечо (это конец 60-х – начало 70-х годов – С. Д.)… Соединяли нас не прошлые воспоминания (их не было)… соединяли нас общие взгляды на будущее русское». Эти взгляды Солженицын изложил в работе «Евреи в СССР и в будущей России», обращаясь к ней дважды: первая редакция – 1965 г., вторая – 1968 г. Этому злобному антисемитскому опусу он придавал большое значение и закончил его такими словами: «Эта работа по своему языковому строю, да и по окончательности формулировок и сейчас, конечно, ещё не вполне завершена. Я положу её на долгие годы. Надеюсь перед выпуском в свет ещё поработать. Если же не судьба мне к ней прикоснуться до той минуты, когда приспеет ей пора – я прошу её напечатать в этом виде и считать мои взгляды именно такими. Когда эта работа увидит свет – может быть, очень нескоро, может быть, после моей смерти, – я надеюсь, что русские не усмотрят в ней гибель нашей нации».
Находясь в те годы на вершине славы, он понимал, чем обернётся для него его антисемитизм, сделайся он всеобщим достоянием. В «опусе» находим такие слова: «Мы у себя в стране напуганы: разговаривая с передовыми, образованными людьми, а тем более берясь за перо, мы, прежде всего, остерегаемся, оглядываемся – как бы евреев не обидеть». «Всякий, заговоривший об общееврейских недостатках, будет выставлен и ославлен антисемитом» (выделено мной – С. Д.). Опытный зэк, он умел прятать написанное. И всё же эта работа попала в свет. Наталия Решетовская рассказала, что в конце 80-х – начале 90-х годов сын профессора Н. Кобозева, в библиотеке которого Солженицын много работал в 60-е годы, продал ей обнаруженную им солженицынскую статью о евреях. Она передала её в отдел секретных рукописей Пушкинского дома. Неясно, почему работа не была возвращена или продана автору, который, безусловно, щедро бы заплатил за неё. Каким-то образом рукопись попала к некому Анатолию Сидорченко, и он, решив, что «пора уже приспела», опубликовал её вместе с двумя своими юдофобскими статьями (М., Печатный двор, 2000 г.). О работе Солженицына Сидорченко написал: «Soli Deo Gloria!» – «Только Б-гу одному слава!» – что у нас есть Солженицын и что публикуется здесь. Его талантливая, глубоко выстраданная работа по еврейскому вопросу в России: взгляд 1968 года. Рассматриваю её как рождение русской научной евреелогии» (выделено мной – С. Д.). Будем далее для краткости называть её «Первенцем».
Несанкционированная публикация «Первенца» прямо накануне выхода в свет книги «Двести лет вместе» явилась ударом для Солженицына. И он в интервью Виктору Лошаку («Московские новости», N№ 25, 19 – 25 июня 2001 г.) сказал, что «это хулиганская выходка психически больного человека» (А. Сидорченко, кандидат философских наук, будучи противником советского строя, провёл некоторое время в «психушке» – в институте им. Сербского – С. Д.). «В свою пакостную жёлтую книжицу, – продолжал Солженицын, – он рядом с собственными «окололитературными» упражнениями влепил опус под моим именем. Ситуация… вываливается за пределы цивилизованного поля» (выделено мной – С. Д.). Он решительно отрёкся от этого опуса, и «ситуация действительно вывалилась»: всему миру было продемонстрировано, что нобелевский лауреат А. И. Солженицын – элементарный лгун. Писатель и журналист Семён Резник проделал тщательный анализ множества фрагментов «Первенца» и обоих томов «Двести лет вместе». Его статья «Лебедь белая и шесть пудов еврейского жира» («VESTNIK», N№ 11 – 12, May 28 – June 11, 2003) убедительно доказала, что Солженицын, безусловно, является автором работы «Евреи в СССР и в будущей России». Об этом также писали Г. Костырченко («Из-под глыб века»), Валерий Каджая («Рукописи не горят», «Еврейские новости», N№ 39, 9 ноября 2003) и Марк Дейч («Бесстыжий классик»). Наконец и сам Солженицын признал своё авторство, назвав, правда, эту работу «черновиками 40-летней давности» («Потёмщики света не ищут», «Литературная газета» и «Комсомольская правда», 22 октября 2003 г.). И снова не удержался от лжи, обвинив Марка Дейча в том, что он «впарывает мне выражения типа «ленинско-еврейская революция».
ПЕРВЕНЕЦ
«РУССКОЙ
НАУЧНОЙ
ЕВРЕЕЛОГИИ»
«Я спокоен, конечно, что свою писательскую задачу я выполню при всех обстоятельствах… Никому не перегородить путей правды».
А. И. Солженицын «Письмо IV Всесоюзному съезду Союза советских писателей», 16 мая 1967 г.
«Правду надо уметь выслушать.
Всем на земле.
И евреям тоже».
А. И . Солженицын «Евреи в СССР и в будущей России».
«Совсем не по охоте», – признаётся Солженицын, взялся он «писать эту работу», но «для будущей слаженной жизни». Что же толкнуло его на этот подвиг? «Вот из-за этого немого нераскаянного высокомерия, встречаемого в еврейских глазах (не в словах и не в действиях, а всего лишь во взгляде – С. Д.) – мы лучше, мы талантливей, мы – избранный народ, из-за него решаюсь я…»
Главная трудность – у него ещё не было «своих» евреев, которых можно было бы выставить вперёд, и приходилось говорить самому, а как решиться, если все «мы… не смеем критически высказывать что-то о евреях…», «… все в стране напуганы». Однако уже освоен Солженицыным приём шекспировского Брута, и он начинает с выражения «лютого уважения»:
«… Мне евреи не только не мешают, они мне всегда помогают в сегодняшнем СССР. Это мои неизменные сторонники, союзники…» И ещё: «… Если наша низость лишает нас… права (высказывать какие-то суждения о другом народе)… и если по этой причине объявят и работу, и автора неправомочной, – мне нечего будет возразить».
В «Первенце русской научной евреелогии» 20 разделов, их вклад в «евреелогию» весьма неравноценен. Остановимся лишь на некоторых.
Раздел 7 «Протоколы Сионских мудрецов и Ленинско-еврейская революция в России». Солженицын пишет: «Неистинность этого документа («Протоколов» – С. Д.) доказывается психологически… ни один трезвый разумный деятель не может излагать свои идеи даже среди замкнутых единомышленников столь порочащим для них и для себя образом, столь саморазоблачительным языком». Это «грубый низкий расчёт вызвать ярость православных читателей». «Однако, – продолжает он, – если … оставить в стороне низкий приём автора подделки (но мы не можем его оставить) и просмотреть с… деловой стороны… плохоувязанный материал «24 протоколов», то между смехотворными и ложными можно, конечно, обнаружить и глубокие общественные предсказания, чему судьба была скоро исполниться». Но поскольку «антисемитская направленность этой публикации… сделала «Сионские протоколы» образцом, нарицанием грязной литературы, даже рот пачкающей произнесением названия» (выделено мной – С. Д.), то чтобы ею воспользоваться, ему приходится тщательно прикрывать рот. Вот как он это делает: «Все эти пункты (они последуют дальше – С. Д.) я выписал, опуская слова «евреи», «гои» и прямые указания на «единый международный заговор».
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
