Еврейский Мир

ב»ה

У одного старого еврея очень болели ноги…

Когда сильно болит, нас мало волнует вообще все вокруг. Боль оккупирует не только тело, но и все наши мысли. Какую таблетку взять, чтобы не болело? А может попарить? А может пластырь?

Максим Гельман, наверняка, рос в обычной постсоветской семье. Наверняка, предки его, еще там, только и думали о том, чтобы их детям не выпало испытать то, что испытали они сами. Они хотели, чтобы их дети поступили, устроились, женились, стали… Ну, обычная ситуация в обычной еврейской семье. И, наверняка, когда ехали, утешали себя: все ради детей, пусть им будет хорошо. Пусть и тут, в Америке они поступят, женятся, устроятся и станут. Говорят, что когда в еврейской семье рождается ребенок, родители объявляют: Мы рады сообщить вам о рождении Доктора Семена Абрамовича Рабиновича… Ну, вот такие мы заботливые и любящие родители. А вот с Максимом что-то пошло не так. Не получилось ни доктора, ни женитьбы. Сразу после случившейся трагедии в безбрежном океане интернета появилось огромное количество откликов. Мне даже довелось читать об очередном проявлении еврейского расизма — оказалось он там на нашу голову ранил еще и чернокожего американца. Известно, что Максим был, неадекватен, мягко говоря под мухой, в момент совершения преступлений. Получается, виноваты во всем наркотики и алкоголь. Ну, значит надо, наверное, запретить, ограничить, изъять. Дать обществу очередную таблетку от боли: в свете минувших событий закрыть какой-нибудь клуб или магазин, где Гельман пил, нюхал или что он там еще делал. Или поставить пластырь — принять какой-нибудь очередной закон или издать распоряжение. Все это мы уже проходили. Есть всякие разные “анти-” законы, результат: кто хочет курить — курит, кто хочет пить — пьет.
Иные начинают винить систему образования. Безусловно, уровень общего образования в Нью Йорке оставляет желать лучшего. Но очень важно понять, что школа здесь не занимается воспитанием, а лишь является инструментом знаний. Безусловно, есть и идеология определенная, и влияние среды, но направленного воспитания нет. Школа ограничивает ученика только в пределах самого здания и от конкрентых действий. Уж если случится что — лишь бы не у нас, а то ведь по судам затаскают. Безусловно, некая разьяснительная работа ведется. Брошюрки, лекции, фильмы даже показывают. Но когда нет идеологической подоплеки — вся эта информация оставляется на рассмотрение самих детских умов, которым и хочется, и колется, и нетерпится. А рядом еще и друзья-товарищи. От них тоже многое зависит, гораздо больше, чем кажется нашим сверх-занятым папам и мамам, и наивным идейным бабушкам и дедушкам. Тем не менее, человек идет в школу со своим багажом. А набирает он этот багаж дома. И не только от того, что конкретно говорят ему родители. Юное невинное создание созерцает все вокруг и повторяет то, что видит. Принцип пассивного курения действует не только на легкие, господа. Есть еще пассивное воспитание. Наши дети не слепые и не глухие. Они видят и слышат не только то, что мы им говорим. Они смотрят те фильмы, которые смотрят родители, впитывают то, что мы говорим друг-другу при закрытых дверях и заведомо несут в себе все наши пагубные привычки. Когда родитель поучает свое чадо по принципу “не делай, как папа, а стань хорошим человеком” максимум, на что он может расчитывать, это то, что чадо научится скрывать в себе папу от папы до тех пор, пока сам не вырастет. Ну, а на улицу он идет достойным представителем семейства. Там бояться некого и скрываться не надо. Кстати, если кто-то думает, что цель моей статьи кого-либо поучать, он очень сильно ошибается. Один мой учитель учил меня наставлять себя, но так, чтобы и другим было полезно послушать. Ну это так, к слову. Скажете, я утрирую? Скорее рассматриваю проблему, пользуясь лупой, чтобы лучше видно было что, как и где надо менять. Максим Гельман — он ведь тоже нетипичный пример. Но пример его, как лакмус, показывает в чем проблема. И любой, кто об этих вещах не задумывается, не застрахован от последствий более или менее тяжких.

Алкоголизм и наркомания ведут к очень тяжелым последствиям. Уберечь человека от них тяжело, но все же можно. Однако, недуги эти являются прямым следствием еще более тяжелой болезни — болезни общества, называемой бездуховностью. Человек устроен так, что кроме полного желудка ему необходима духовная гармония. Психология и социология утверждают, что находясь в состоянии опьянения, человек входит в, так называемую, зону комфорта. Возвращаясь к реальности, он чуствует себя нестабильно, неуверенно — стремно. И тут его тянет обратно в “рай”. Однако, когда просыпаясь утром, человек знает цель своего бытия, уверен в правильности своих действий и чуствует свою нужность, у него нет потребности вливать или вкалывать в себя всякую гадость. Когда цель бытия заключается лишь в приобретении лучшей машины или желании оторваться в ресторане, тогда наступает голод души, а она (душа) требует своего. Дети — очень грамотные психологи. Они замечают не только наши действия, но и наши слова. Они видят целую картину со стороны. Они не ограничены проблемами добывания хлеба насущного, они не понимают, почему мы устали и их не интересуют причины, оправдывающие нашу депрессию и нервозность. Они видят нас просто — такими, какие мы есть на самом деле. Они видят, к чему мы прилагаем больше усилий, a к чему меньше. К чему стремимся, а на что действительно машем рукой. Никакая лапша на их детских ушах не висит дольше пяти минут. И, не дай Б-г, чтобы эта лапша висела дольше, со временем наступает неизбежное разочарование в самых близких и самых лучших. Они просто понимают, что их предали самым бесстыдным образом. И тогда они не становятся просто похожими на нас. Они становятся хуже нас.

А у старого еврея все так же болели ноги. И тут один умный человек ему крикнул: Рабинович, снимите ботинки, они же у вас на два размера меньше!

В какой-то момент мы действительно одели не свои ботинки. Даже понятие духовность сталo включать в себя только удобные для нас вещи. Когда-то человек шел в храм для того, чтобы сделав из себя сосуд, впитывать то, от чего он отстранен повседневно. Сегодня, зачастую, мы сами определяем, что в этот сосуд вложить. Если раньше мы полагались на знание тех, кто служит духовности, то сегодня мы стали самодостаточны, полагая, что духовность это то, что нас ублажает. Поэтому для одного святым стал музон, а для другого — пиво в холодильнике. Пора понять, что насколько важно постоянно быть в форме физической, настолько еще важнее духовное здоровье. Снять тесные ботинки — избавиться от лени, которая не дает нам каждодневно работать над собой. При этом очень и очень важна “материализация” духовности — конкретное введение ее в повседневую жизнь.

Пришло время осознать, что сидеть в театре, смотреть на игру актеров и вздыхать от умиления — не та самая духовность, над которой надо работать в первую очередь. Тут некоторые попытаются подловить меня на выступлении против театра и искусства. Однако они просто не знают моей страсти к сцене, музеям и всему, что с этим связано. Только вот духовность жизненная не может быть театральной. Она должна быть живой, каждодневной. Вас никогда не удивлял тот факт, что чем меньше было информации вокруг, тем люди были более возвышенны? Или, почему человеку, в принципе, очень нравится слушать новости, особенно когда говорят о трагедиях где-то там, о дуростях всяких.. Это же очень интересно разбираться с проблемой далекой, без приложения лишних усилий.
— Люба, посмотри, как они его поймали, им надо было раньше это сделать там-то и так-то.
— Люба, ты видишь, они сделали как я сказал и все у них получилось.
— А что я вам говорил? Вы слушайте меня…
И, отработав над расследованием преступления, устранив последствия аварий, выиграв первенство Европы, мы встаем с дивана от телевизора с великим чувством того, что сегодня поработали на славу. Мы не умеем выключить телевизор, убрать телефон и прекратить на полчаса жевать ради того, чтобы почитать про свои корни, традиции, святое. Нам неудобен вопрос: наши неглупые предки занимались этим три с половиной тысячи лет. Наверное, они нашли то, чего я не знаю? И уж, конечно, мы часто живем по принципу: все нужное я знаю, а что я не знаю — не нужно. Дети — существа ненасытные. Они хотят знать и понимать все. Для них интересны в школе не знания, а форма их преподавния. Настоящие знания они приобретают, прежде всего, дома. Но, копируя нас самих, они учатся самодовольствоваться. Возникает пустота в душе. И некому помочь юному созданию ее заполнить. Тогда на помощь приходит разная гадость более легко доступная, готовая эту пустоту занять. И гадость эта крадет у нас наших детей, делая их своими рабами. А рабы эти готовы пойти на что угодно ради своего хозяина — алкоголя, наркотиков и т.д. Кстати, предлагаю оставить сказки про свободную личность. Человек — существо, постоянно стремящееся попасть в рабство. Иногда мы рабы комфорта, иногда эмоций, иногда денег, иногда привычек — вредных и не очень. Но вот, если человек станет рабом Самого Создателя мира (и именно к этому надо стремиться) — тогда он по-настоящему будет свободен. В этой связи вспоминаю историю, услышанную от Рава Амнона Ицхака. Один парень сетовал раввину на то, что не может соблюдать Шаббес, потому что в Субботу запрещено курить, на что раввин ему ответил:
— Не запрещено, а разрешено!
— Как это? — спросил парнишка
— Разрешено не курить, ответил раввин.
В этом и есть свобода: когда у нас есть инструмент, помогающий нам поступать правильно в жизни. Когда мы можем заставить себя делать то, что нам так лень делать — заниматься своей духовностью практически а не в теории, мыслях и болтовне.

И напоследок хочу добавить.
Прежде чем смотреть на Максима Гельмана и говорить “ну ничего нет у них святого”, надо подойти к зеркалу и спросить себя, а что есть святого во мне самом?
Наверняка, родные и близкие Максима никогда не думали, что дойдет до такого. Наверняка, он и сам не верил. Вот сами мы тоже думаем — в нашем доме такого никогда не будет. Уверены?

Оцените пост

(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться