ВОИНСКАЯ ПОВИННОСТЬ
Призыв евреев на военную службу, а она продолжалась 25 лет, ввёл царь Николай I в 1827 году. До этого власти ограничивались взиманием с евреев двойной подати. Жестоким гнётом евреев отличалось 30-летнее правление Николая I (1825 – 1855). Солженицын нашёл ему «адекватное» выражение: «Николай I был по отношению к евреям весьма энергичен». … «Однако личное вмешательство Николая I сказывалось далеко не всегда вредно для евреев», — уточняет он. И действительно, ну что вредного в налоге на ношение длиннополого сюртука (1844) или ермолки (1848), ведь не запретил же! Ах, всё же вообще запретил в 1850 году ношение еврейской одежды, так ведь это же на пользу евреям – чтобы не выделялись! Что же касается введенной им 25-летней рекрутской повинности, так это легко объяснимо. Просто-напросто хотел «уравнять евреев с русским населением в несении государственных повинностей», — успокаивает нас писатель. Ну а то, что в рекруты брали 10 евреев из каждой тысячи, а христиан – только 7 и раз в два года, т. е. из двух тысяч, ну так кто считает. Кто считает, что евреев было 3 миллиона, а христиан – более 100 миллионов. Просто, разъясняет нам Солженицын, царь хотел «преобразовать обособленных евреев в обычных российских подданных, а если удалось бы – то и в православных». Позднее он добавит, что царь «вознамерился отомкнуть еврейскую замкнутость и решить проблему слияния еврейского населения с прочим – через труд (ну прямо, как Сталин в ГУЛАГе 100 лет спустя – С. Д.), а к труду – через рекрутство, причём энергично усиленное» (выделено мною. – С. Д.). Усиление состояло в том, чтобы «за каждого не доставленного к сроку рекрута брать трёх рекрутов сверх недоимочного».
Тем же «указом 1827 года, — приводит Солженицын слова Ю. Гессена («История еврейского народа в России», Л., 1927), — еврейским обществам было предоставлено по своему усмотрению сдавать вместо одного взрослого (18 – 25 лет) одного малолетнего», с 12 лет, т. е. с добрачного еврейского возраста. А «с 18 лет, — пишет уже сам Солженицын, — кантонисты переходили в обычную солдатскую службу» (ещё на 25 лет. – С. Д.). «Евреям же малолетним, попавшим в кантонисты, оторванным от родной среды, разумеется, нелегко было устоять под давлением воспитателей, — сочувственно замечает Солженицын. – Однако и рассказы о жестоко насильственных обращениях в православие… принадлежат к числу выдумок» (выделено мною. – С. Д.). Вот одна из таких «выдумок», рассказанная известным еврейским историком Шимоном Дубновым: «Обычный приём заключался в том, что вечером, когда все уходили спать, кантонистов ставили на колени и долго держали сонных детей в таком положении; согласных креститься отпускали спать, а несогласных держали на коленях всю ночь, пока те не падали в изнеможении. Большинство детей не выдерживало пыток и принимало крещение, но многие кантонисты переносили муки с героическим терпением. Избитые, исполосованные розгами, изнурённые голодом, жаждою, бессонницей, отроки твердили, что не изменят вере отцов. Такие упорные часто попадали в лазарет и умирали; лишь немногие оставались в живых». В. А. Гиляровский («Мои скитания») приводит формулу «воспитания» кантонистов: «Девять убей, десятого представь!» Фактически в кантонисты попадали даже еврейские дети 8 – 9 лет, и погибало их много более 90%. Вспомним сцену, описанную А. И. Герценом в книге «Былое и думы». По дороге в ссылку из Перми в Вятку повстречал он партию кантонистов. «Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми — девятилетнего возраста, — говорит ему один из сопровождающих офицеров. – Половина не дойдёт до назначения». «Повальные болезни? – спросил я, потрясённый до внутренности», — пишет Герцен. «Нет, не то чтоб повальные, а так мрут, как мухи, — ответил офицер. – Жидёнок, знаете, эдакий чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари… Опять – чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет – да и в Могилёв». Вот до какой степени был царь Николай I «энергичен по отношению к евреям». Но ещё больше поражает спокойствие, сухость, беспристрастность описывающего то время нобелевского лауреата А. И. Солженицына. Что это – строгая холодная академическая сухость вдумчивого историка, или слабо скрываемая юдофобия?
ПРОЦЕНТНАЯ НОРМА
Тяга к секулярному просвещению – хаскале – возникла у евреев многих европейских стран в начале 20-х годов XIX века вслед за падением стен гетто, последовавшим после победных войн Наполеона. Тяга эта была подготовлена возникшим за более чем полвека до того реформистским течением в иудаизме (см. гл. 5). Эти веяния очень нескоро достигли российских евреев. Запертые в скученной черте оседлости, они и помыслить не могли отступить от веры отцов. Как и их предки, продолжали они образовывать своих детей в иудаизме: с 5 лет хедер (начальная школа), затем более серьёзное обучение в иешивах. Изучались Тора, Пророки, Писания (ТАНАХ), затем Талмуд. Обучение Талмуду давало определённые знания в математике и астрономии, в торговле и экономике, в сельском хозяйстве.
С момента получения Торы на горе Синай, за 13 веков до Новой эры, у евреев была всеобщая грамотность: современный еврейский язык – идиш и язык Торы и Талмуда – иврит. Только когда в 1874 году рекрутство было заменено всеобщей воинской повинностью и были введены существенные послабления, прежде всего, сокращение сроков службы для солдат со средним и высшим образованием, потянулись евреи к светскому образованию. Правда, и тут евреев снова жестоко «стеснили» – отменили право селиться вне черты оседлости по окончании службы. Тем не менее, существовавшая в те годы тонкая прослойка еврейской интеллигенции и купечества стала отправлять своих детей в светские русские начальные и средние училища и даже гимназии, существовавшие в городах внутри черты оседлости. Еврейская хаскала проникла в среду ортодоксальных русских евреев.
Испытывавший глубокую ненависть к евреям, царь Александр III, севший на престол после убийства в 1881 году его отца Александра II, посчитал, что недопустимо предоставлять евреям равное с русскими право на образование, и в 1887 году министр просвещения Делянов вводит для евреев процентную норму: 10% — в черте оседлости (это притом, что евреи там составляли чуть ли не половину населения), 5% — вне (для тех немногих, кто проживал вне черты оседлости) и 3% — в обеих столицах: в Петербурге и Москве. Через десятилетия Леонид Андреев назовёт это «шуткой самого дьявола! Мы всем народом старательно исполняли «танец дураков»… Насильственно уменьшали (процентной) «нормой» количество своих образованных и культурных людей» (сб. «Щит», М., 1916). «В лучшем случае, молодой человек из евреев, не попавший под норму, при первой возможности уезжал за границу, — писал акад. В. Бехтерев (сб. «Щит»), — обогащал за своё образование и материально, и духовно заграничные университеты, служа в своём лице невольным свидетельством государственного настроения собственной страны… Бывали случаи, когда невинные девушки для законного пребывания в Петербурге (чтобы обучаться на Бестужевских или иных курсах – С. Д.) должны были выхлопатывать жёлтый билет (узаконенной проститутки – С. Д.) и подвергать себя позорной процедуре освидетельствования, где врач после осмотра целомудренной девушки узнаёт горькую истину о причине её явки.
Солженицын думает иначе: «На эту государственную меру можно посмотреть с нескольких сторон… Для молодого еврейского ученика нарушалась самая основная справедливость: показал способности, прилежание, кажется, — во всём годишься. Нет, тебя не берут… А на взгляд «коренного населения» — в процентной норме не было преступления против принципа равноправия, даже наоборот (! – С.Д.)… процентная норма была обоснована ограждением интересов и русских, и национальных меньшинств, а не стремлением к порабощению евреев». И ещё: «…нужны правовые меры, которые уравновесили бы «слабую способность окружающего населения бороться» (с еврейской тягой к образованию – С. Д.). Не упустил Солженицын и другой «убедительный» довод в защиту «процентной нормы»: «вместе с умножением евреев среди студенчества заметно умножалось и их участие в революционном движении». Живший задолго до него поэт Саша Чёрный предлагал такую «правовую меру»:
«Чтобы школ не
заражать,
Запретить
еврейским жёнам
Девяносто лет
рожать».
И всё-таки, успокаивает нас Солженицын, «несмотря на эту притеснительную меру (% норму), еврейская молодёжь всё равно вырастала в ведущую интеллигенцию». И выходит по нему, что уж и не так стеснительно было «стеснение» евреев. «Ко всему этому следует добавить, — пишет он, — что учебные заведения на еврейском языке – не ограничивались».
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
