На территории университетского кампуса Гиват-Рам в Иерусалиме находится одна из самых малоизвестных израильских сокровищниц – Национальная библиотека. Подозреваю, что 99 % израильтян вообще не знают о существовании этого института, а уж о визите сюда и речи нет. А зря. Национальная библиотека поражает своими богатствами, большая часть которых, впрочем, по техническим причинам пребывает в запасниках, а потому недоступна. Так что любая проходящая здесь выставка становится уникальной возможностью познакомиться хотя бы с небольшой частью ценнейших предметов, собранных в ее коллекциях.
Именно таким событием стала выставка «По следам Бешта», посвященная рабби Исраэлю бен Элиэзеру («Бааль Шем-Тову» или, выражаясь языком акронимов, «Бешту») и зарождению хасидизма, которая продлится до конца октября. Организаторы позаботились о том, чтобы посетители погрузились в атмосферу эпохи еще до того как они увидят первые экспонаты. Благодаря особому дизайну вестибюль Национальной библиотеки стал «еврейским местечком». В атмосферу местечка прекрасно вписывается старая телега, будто перенесшаяся во времени из восемнадцатого столетия. В ней — сотни книг, написанных о хасидизме и ведущих фигурах этого движения.
Один уголок вестибюля словно предстает бейт-мидрашем самого Бааль Шем-Това; другой — местом проведения традиционного «тиша», особого хасидского застолья, которое ребе устраивает для своих учеников. На «тиш», разумеется, можно попасть и сегодня, причем даже в Москве, однако у современных израильтян он все же создает неизбежную ассоциацию с восточноевропейским штетлом, откуда и пошел хасидизм. Во второй половине XVIII века именно в Восточной Европе наблюдалась самая высокая в мире концентрация еврейского населения. Хасидизм, основателем и вдохновителем которого был Бааль Шем-Тов, словно океанская волна, захлестнул еврейские местечки, став самым влиятельным течением в еврейском мире и навсегда изменив эмоциональный характер еврейской жизни многих сотен тысяч людей.
Как это произошло? По мнению куратора выставки доктора Эстер Либес, значительную роль в подъеме хасидизма сыграл особый склад характера Бааль Шем-Това, его харизма. Не меньшей харизмой обладал и его правнук рабби Нахман из Брацлава. А поскольку в нынешнем году совпали две даты — двести пятьдесят лет со дня смерти Бааль Шем-Това и двести лет со дня смерти рабби Нахмана — вокруг двух этих неординарных персонажей еврейской истории и построена выставка.
Поначалу Бешт жил в местечке Толстое, ныне это Тернопольская область, а потом перебрался в Меджибож (где несколько десятилетий спустя родился рабби Нахман). Для выставки специально собрали картины, на которых изображен Меджибож тех лет. И хотя точно так же наверняка выглядели сотни других местечек, аутентичность изображений заставляет зрителей включить свое воображение. Глядя на эти картины, зримо представляешь себе мир, в котором жили и творили основоположники хасидизма и их последователи.
Работе воображения помогают и другие экспонаты. Иерусалимская синагога браславских хасидов предоставила для выставки специально изготовленное для рабби Нахмана кресло, которым он пользовался практически всю свою жизнь. Поскольку распространению хасидизма способствовали его мистические элементы, особенно к месту выглядит написанный самим Бааль Шем-Товом амулет, призванный оберегать здоровье его получателя. Другой колоритный свидетель эпохи, любимая трубка Бааль Шем-Това, именовавшаяся на идиш «люльке», заставляет задуматься о том, могла ли сила амулета справиться с вредом курения.
Один из самых интересных экспонатов — это письмо рабби Нахмана его дочери Адель, написанное всего за 100 дней до его смерти и совсем недавно обнаруженное доктором Либес в хранилищах Национальной библиотеки. Вообще-то читать чужие письма нехорошо (поэтому надо бы попросить у автора и адресата прощения), но, каюсь, порой это крайне познавательно и трогательно. Как и следовало ожидать, ничто человеческое не было чуждо духовному вождю хасидизма. Рабби Нахман просил дочь взыскать долг, причитающийся с некоего должника Ламперского, и заодно рассказать последние новости. Особенно примечательно то, что письмо на житейские темы написано на иврите (как там насчет якобы «мертвого языка»?), да и стилистика рабби Нахмана весьма любопытна (из уважения он обращается к дочери в третьем лице, а начинает письмо так: «Моей любимой, моей скромной, милосердной и мудрой дочери, достойнейшей женщине, госпоже Адель»).
Возможно, идти «По следам Бешта» было бы менее интересно, если бы выставка забыла об одном из самых известных и самых эмоциональных компонентов хасидизма — музыке. Но, к счастью, этого не произошло: выставку сопровождают хасидские нигуны, которыми когда-то мог похвастаться каждый «хасидский двор», каждая «хасидская династия».
И все же место проведения выставки не могло не сказаться на экспозиции: ее главные герои — книги. Сочинения самого Бааль Шем-Това, работы учеников, написанные еще при его жизни, описания его жизни и совершенных им чудес.
Booknik.ru
Опубликовал: Ариэль БУЛЬШТЕЙН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
